Питбуль услышал звук входящего сообщения, нашел взглядом телефон, лежащий на кровати, встал с кресла и улегся на одеяло, глядя в экран. Это Леший, прислал лаконичное: «Го за гаражи!». Питбуль обрадовался – он уже думал, что парни сегодня пойдут тусить без него. Он ткнул пальцем в «ответить абоненту», но мать выдернула из его рук смартфон.

– Я с кем разговариваю? Ты глухой?

Питбуль, стараясь казаться спокойным, вытянул руку.

– Ма, че ты пристала? Телефон отдай!

Мать, гневно зыркнув на него, развернулась и вышла вон.

Охренеть! Раньше она себе такого не позволяла!

Питбуля подкинуло на кровати, и он рванул следом.

На кухне, как всегда, воняло отвратительным варевом – мама готовила один из своих диетический супов, которые он ненавидел. Надо валить быстрее, пока она не заставила Питбуля его съесть. А еще за столом сидела Ба – старая морщинистая тортилла, даже в самую жару облаченная в неизменный махровый халат и идиотский берет. Если бы Питбуль не знал, что Ба живая, он бы с легкостью мог принять ее за восковую фигуру в каком-нибудь дешевом музейчике ужасов – древняя старуха в огромных очках, застывшая с чашкой чая над не менее древней книгой. Тряхнешь ее посильнее, и от нее останется кучка песка и вставная челюсть.

Войдя, мать положила смартфон на стол и принялась помешивать булькающий бульон. Питбуль протянул руку, забрать телефон, но мать, не оборачиваясь, рявкнула:

– Не смей! Сначала уроки!

– Чо за беспредел? – рявкнул в ответ Питбуль и все-таки взял телефон. Он набрал Лешему в ответ: «5 сек», но оправить не успел – мать снова отобрала у него смартфон и положила на стол. Рядом с Ба.

– Чо за концлагерь? – взвился Питбуль. – Охренеть!!

Ба оторвалась от книги и немного брезгливо глянула на него поверх очков.

– Павлуша, пожалуйста! Я бы не стала сравнивать…

– Чо, Павлуша, ба? Чо она ко мне прикопалась? – продолжал возмущаться Питбуль.

Мать состроила обиженное лицо.

– Человеческим языком прошу, сделай уроки, а потом играй! Мне из школы звонили. Скатился на двойки. Всем хамишь. Перед бабушкой не стыдно?

Питбуль хмыкнул, забрал телефон и все-таки отправил Лешему сообщение. Потом глянул на мать – бровки домиком, на бабку – губы куриной жопой, и отчеканил:

– Не стыдно. Вы меня задолбали, ясно?

– Задолбали? – взорвалась мать. – Хорошо! Тогда я отключу тебе Интернет.

У Питбуля аж дыхание сбилось от ярости.

– Овца! Я из дома тогда уйду! Поняла?

Они смотрели друг на друга – оба бледные от злости.

– Марш в свою комнату! – приказала мать.

В комнату? Он ей что, пятилетка?

Питбуль вдруг рассмеялся – он внезапно понял, что две этих надоедливых тетки не имеют над ним никакой власти! – потом выставил вверх средний палец и выплюнул:

– Отсосите!

Развернулся и выскочил в коридор. Сунул ноги в кроссовки, сорвал с крючка рюкзак. Вслед ему донеслось озабоченное бабкино: «Павлуша!». Но Питбуль уже вышел из квартиры и изо всех сил бахнул дверью. Чтоб вы там все сдохли!

КИРА

–Так, детка, давай, поддай жару! Глаза чуть повыше. Хорошо…

Гоша с фотоаппаратом наперевес скакал вокруг Киры, выискивая интересный ракурс и нещадно гоняя ассистентку с отражателем то влево, то вправо.

– Да, голову вот так, чуть набок. А теперь улыбнись. Не скалься, а улыбнись. Молодцом… и взгляд чуть посветлее… Как ты умеешь.

Кира, которая старательно тянула шею, чтобы на коже не было не единой складочки, неестественно склонилась вправо. За ее спиной, мирно дыша, сидел огромный мохнатый зверь. Одну лапу по команде дрессировщика медведь положил ей на плечо, поверх тонкой вышитой ткани дорогого платья, и Кира, ощущая тяжесть этой огромной лапы, в глубине души испытывала легкий первобытный страх – дернешь плечом, и эта зверюга оторвет тебе руку. Впрочем, медведь больше походил на послушный реквизит, а вот идиотский кокошник, который еще вчера, на примерке, идеально сидел на голове Киры, теперь все время норовил съехать ей на лоб, а голова под ним начала адски потеть и чесаться.

Гошу сунул объектив ей в лицо, прищурился, глянул в видоискатель.

– Киса, ну чего такой кисляк? Давай что-то с настроением придумаем!

Он оглянулся на Стасю, которая была погружена в переписку в смартфоне, и пожаловался:

– Стася, может, ты повлияешь на нашу звезду.

Кира могла поклясться – слово «звезда» Гоша произнес с едва заметной издевкой.

Стася глянула на экран фотоаппарата, который ей продемонстрировал фотограф, глянула на Киру. Подошла поближе.

– Мать, ну правда, давай как-то с настроением поработаем. Сама же хотела романтические фото в русском стиле. А фейс – как на похоронах.

Кира перевела мрачный взгляд со Стаси на Гошу.

– Пусть снимает, я потом выберу.

– Мась, не вопрос, но мне твое настроение замазать никакого фотошопа не хватит! – попытался сострить Гоша.

– Серьезно, говно получается! – поддакнула Стася.

Где-то в глубине Кириного организма треснула последняя хлипкая преграда в виде остатков самообладания, и бурлящий фонтан гнева и негодования выстрелил в стратосферу. Кира вскочила и сорвала с себя ненавистный кокошник.

– Говно получается? Это не у меня, это у тебя, Стася, говно получается! Охваты падают, мерч не продается ни хрена! А я, вместо того, чтобы в кино играть, должна идиотские челленджи снимать, для малолеток!

– Да что ты так из-за этого кино переживаешь? – запротестовала Стася. – Ежу понятно, что получится очередная шляпа!

– Шляпа, Стася, это ты! Чипсы эти лоховские ты мне на фига впарила? Мне пора уже амбассадором Шанель быть, а я, блин, это говно синтетическое рекламирую!

Кира ткнула пальцем в коробку спонсорских чипсов, которые стояли у внедорожника. Гримерша Света после ее слов перестала жевать и испуганно замерла с открытым пакетиком «Лучшей картошки» в руках. Бекон и фейхоа? Кто вообще у них придумывает сочетание вкусов для чипсов? Технолог с биполяркой?

– Это хорошие чипсы, экологические! – уязвленно сообщила Стася.

– Наебалово это всё! Их даже сраный медведь жрать не станет!

Кира махнула рукой в сторону медведя и случайно заехала зверю по морде. Тот недовольно отвернулся.

Дрессировщик, всё это время молча стоявший поодаль, бросился к медведю, ухватил его за ошейник.

– Можно не кричать? Ваша нервозность передается животному!

– Слышь, Николай Дроздов! – взвилась Кира. – Если бы не я, твое животное с голодухи бы сдохло. Ты деньги хочешь получить? Вот и не вякай!

Дрессировщик состроил недовольное лицо. Кира обвела всех, присутствующих на полянке, разъяренным взглядом.

– Это всех касается. Я вас кормлю, между прочим! В стране кризис, работы ни хера, другие блогеры с персоналом по бартеру рассчитываются, а я вам кэш отстегиваю. Поэтому, камон! – собрали жопки в кулак, и работаем!

Кира перевела дух. Гоша бросил на Стасю недоумевающий взгляд, но ничего не сказал. Гримерша и ассистентка испуганно переглянулись. Кира царственным жестом надела кокошник и вернулась к медведю. Дрессировщик дал зверю беззвучную команду, и тот снова уселся на огромную задницу и положил Кире на плечо тяжелую лапу. Гоша поудобнее взялся за фотоаппарат, взглядом показал ассистентке место, куда она должна встать с отражателем. Все, наконец, занялись делом. И только Стася, поодаль, стояла с недовольно поджатыми губами. Надо будет ее уволить к чертовой бабушке, решила Кира и ослепительно улыбнулась в объектив.

ЛИДА

Какое-то время она стояла в подъезде, прислушиваясь – не идет ли кто? Сердце тревожно бахало в груди, и Лида трижды порывалась сбежать. Здесь, на лестничной клетке, добравшись до заветной двери, она внезапно почувствовала себя глупо. «Что за детский сад?» – произнес внутренний голос с маминой интонацией. Это, и правда, был «детский сад» – вламываться в квартиру своему бывшему. Чтобы что? Что она ему сможет доказать? Лида, докурив вторую подряд сигарету, мрачно смотрела на родную некогда дверь. Доказать она ему уже не ничего не сможет. А вот больно укусить напоследок…