В самом конце исследования Робин приложена газетная статья тысяча девятьсот первого года об открытии в Огастине библиотеки Карнеги для цветных. На снимке я узнаю дам из клуба «Новый век». В своих лучших платьях я шляпках они позируют на ступенях прекрасного нового здания, перед тем как перерезать ленточку. Бабушка Ти привозила с собой оригинал этого снимка в тот день, когда заезжала к ребятам с рассказом о тех событиях. Она раскопала его в коробках, куда запрятали и другие свидетельства библиотечной истории, когда эпоха сегрегации подошла к концу и в библиотеку можно было прийти любому, невзирая на расу.

Робин опознала на снимке двух участниц клуба и подписала их имена: Ханни и Джуно-Джейн. А когда я добираюсь до другого снимка, поменьше, узнаю этих двух дам, а рядом с ними вижу статую святого, ожидающую водружения на пьедестал.

Подпись под фотографией, набранная жирным шрифтом, гласит: «Первая книга библиотеки».

Я кладу голову Натану на плечо и читаю:

Внутри этого замечательного мраморного пьедестала члены библиотечного комитета разместили «Сундук века», перенесенный из Библиотеки для цветных, которая раньше стояла за церковью и дала начало новой библиотеке. Содержимое сундука, пожертвованное основателями библиотеки Карнеги в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, можно будет увидеть только через сто лет. Миссис Ханни Госсетт Солтер, недавно приехавшая из Техаса, наблюдает за установкой статуи в честь ее погибшего мужа, многоуважаемого помощника маршала, Элама Солтера, с которым она много путешествовала по стране, когда он рассказывал людям о своей работе блюстителем порядка на фронтире, после того как вынужденно вышел на пенсию вследствие серьезной травмы. Статуя создана на деньги, пожертвованные техасским и луизианским скотоводом Огастесом Мак-Клатчи, большим другом семейства Солтер и спонсором новой библиотеки, а также многих других проектов.

В «Сундук века» миссис Солтер кладет Книгу пропавших друзей, с помощью которой дальние приходы оповещались о существовании раздела «Пропавшие друзья» в газете «Христианский Юго-Запад». Благодаря объявлениям и записям в книге миссис Солтер многие семьи и разлученные возлюбленные смогли воссоединиться после всех ужасов войны и рабства. «Я ведь и сама отыскала многих своих близких, — рассказала миссис Солтер, — и потому чувствовала, что это мой долг — помочь остальным в поисках. Самая страшная мука для сердца — не знать, что сейчас с родными тебе людьми».

По завершении церемонии мраморный пьедестал с «Сундуком века» внутри будет запечатан и простоит в таком виде до тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, когда значение библиотеки и историю ее создания смогут по праву оценить еще не рожденные поколения.

Не им ли предназначен проницательный и великодушный взор Святого Антония Падуанского, покровителя всех заблудших, статуя которого дожидается водружения на пьедестал?

Эпилог

Бенни Сильва, у луизианского Капитолия, Батон-Руж, 1988

Крохотная божья коровка легко, точно перышко, опускается на мой палец и цепко хватается за него — эдакий живой драгоценный камешек, крапчатый рубин с лапками. Прежде чем ветерок увлекает мою маленькую гостью за собой, в голове всплывает старая детская песенка:

«Божья коровка, ты прочь скорей лети! Пожар у тебя в доме! Детишек не спасти!»

Эти слова отзываются печалью в моей душе, когда я касаюсь плеча Ладжуны. Под сине-золотым ситцевым платьем она совсем потная. Сегодняшнее фестивальное мероприятие под открытым небом у стен луизианского Капитолия — это, пожалуй, самое крупное событие за всю историю нашего проекта, которому уже год. Сегодня мы открываем капсулу времени, а вместе с ней обретаем возможности, о которых раньше и не мечтали. Пускай мы и не смогли пока устроить представление на кладбище в городе Огастин, штат Луизиана, — и, может, никогда уже и не сможем, — мы рассказываем наши «Байки из Подземки» в музеях, университетах, библиотеках и школах уже трех штатов!

Прошитый вручную ворот Ладжуны сбился набок, обнажив золотисто-коричневую кожу, — наряд слишком велик для девочки, облачившейся в него. Из-под широкого рукава с пуговками проглядывает плотный бугристый шрам. Я невольно задумываюсь, откуда он у нее, но решаю не углубляться в эти мысли.

«Что это изменит? — думаю я. — Шрамы есть у каждого из нас».

И только если ты умеешь честно о них говорить, ты обретешь людей, которые полюбят тебя, вопреки всем изъянам. А может, как раз из-за них.

А если не полюбят? Что ж, значит, просто люди не твои.

Я обвожу взглядом нашу импровизированную площадку под деревьями, задерживаю его на дамах из библиотеки Карнеги, на младших братьях и сестрах моих учеников, на тете Сардж, на родителях-волонтерах. Все одеты в исторические костюмы, чтобы добавить аутентичности нашей задумке, выразить уважение и солидарность с теми героями прошлого, которых уже нет с нами и потому они не могут рассказать о себе. И хотя мы уже много раз выступали с «Байками из Подземки», сегодня мы впервые зачитаем объявления из рубрики «Пропавшие друзья». Мы попытались представить, как именно их могли составлять больше сотни лет назад в церкви, на крыльце, за кухонным столом, в классной комнате, куда приходили учиться те, кто не знал грамоты. В каждом городе, большом и маленьком, да что там — по всей стране писались письма в газеты вроде «Христианского Юго-Запада». Их отправляли с надеждой на то, что любимых людей, отнятых годы, десятилетия, целую вечность назад, еще можно найти.

Надо поблагодарить «Сундук века» и Книгу пропавших друзей — если бы не они, вряд ли был бы такой ажиотаж. У Капитолия я вижу даже несколько телекамер. Вообще-то они здесь, чтобы снять сюжет о каком-то спорном голосовании, но заодно решили запечатлеть и нас. Внимание со стороны СМИ обеспечило нам поддержку сановников и политиков, которые теперь прямо-таки рвутся создать видимость, будто они нам помогают.

Все это очень повлияло на детей. Они напуганы — даже Ладжуна, всегда самая спокойная и невозмутимая.

Пока одни возятся с перьевыми ручками и чернильницами, делая вид, будто сочиняют письма в газету, или склоняются над бумагами, беззвучно повторяя слова объявлений, которые скоро зачитают вслух, Ладжуна смотрит в сторону деревьев.

— Ну что, готова? — спрашиваю я, смерив взглядом ее работу — мне кажется, что тут еще есть что подправить. — Можешь прочесть вслух?

Рядом с ней, склонившись над столом, сидит Малыш Рэй и, чтобы как-то развлечься, вертит в руках перьевую ручку, украшенную жемчугом, — один из экспонатов коллекции, собранной мной за годы прогулок по распродажам и блошиным рынкам. Он даже не притворяется, будто пишет письмо, которое скоро всем зачитает.

Если Ладжуна не соберется, случится непоправимое. Вообще она должна быть спокойна, ведь назубок знает текст, который будет читать. Мы отыскали его на аккуратно вырезанном листе бумаги, спрятанном под обложкой Книги пропавших друзей. Внизу значится дата публикации в газете «Христианский Юго-Запад». По обе стороны от текста аккуратными буквами выведены имена потерянных близких — братьев и сестер Ханни, ее мамы, тети и кузенов, а также даты их воссоединения:

Митти — моя дорогая мамуля, повар в ресторане — 1875

Харди

Хет — старшая и любимая сестра, у которой уже есть супруг и дети, — 1887

Пратт — дорогой мой старший брат, машинист грузового поезда, женат, есть ребенок — 1889

Эфим — дорогая сестра и главная моя любимица, учительница —1895

Эдди

Истер

Айк — младшенький из братьев, симпатичный и образованный молодой торговец — 1877

Малышка Роуз

Тетя Дженни — любимая тетя, вышла замуж во второй раз, за проповедника — 1877

Азель — кузина и дочь тети Дженни, прачка, у которой есть дочери, — 1881