Я с нежностью улыбнулась мальчику, и не став больше заострять на этом внимания, перешла к следующему ребенку – Сатии.
Какое-то время девочка теребила оставшиеся две карты у себя в руках, но затем жадно проводив последнюю конфету, которую откусил Цедрик (первые две, он проглотил почти не глядя), всё же решилась:
– Можно я тоже историю расскажу? – и посмотрела на меня своими невозможно красивыми глазами.
– Конечно, – улыбнулась я.
И Сатия начала свой рассказ.
Это была история из её прошлого. Просто один из дней, проведенных с семьей. Когда её отец был еще жив, а мать не спилась, они пошли на ярмарку.
– Там так много солнца было, и папа с мамой были такими веселыми. Мы смотрели представление с шутами, а еще папа катал меня на плечах и купил мне пряник. А мама заколку. У меня было очень красивое платье. И мама была очень красивая и счастливая. А потом папу убили, а мама много плакала. Она пыталась найти работу, но не смогла. У нас было мало еды. А потом к нам стали приходить плохие дяди. И мама стала злой. Она перестала меня любить. Говорила плохие вещи.
Я заметила, на щеках девочки слезы, а она их не чувствовала, и просто продолжала говорить, даже не вытирая их со щек:
– Она говорила, что я во всем виновата. А иногда наоборот просила прощения и много плакала. И пила. А потом пришли работорговцы и она продала меня им, когда они предложили деньги. Зачем она так со мной? В чем я виновата? Я плохая? – выкрикнула она, смотря на меня почти с мольбой.
Я взяла Сатию за руку (благо сидела девочка рядом) и посмотрев в огромные и злые глаза, со всей искренностью сказала:
– Ты ни в чем не виновата, ты хорошая девочка и старательная. Вон Мариша не даст соврать, ты же постоянно ей помогаешь во всем, – Мариша тут же кивнула. – И все здесь могли бы это подтвердить, – я посмотрела на детей, и они все закивали, подтверждая мои слова. – Просто твоя мама оказалась слишком слабой. Она совершила ужасный поступок. Она не должна была так с тобой поступать. Но и ты не должна держать на неё зла. Мы не можем выбирать родителей. Но мы не обязаны злиться на них, винить в чем-то, или ненавидеть. Твои чувства обиды и злости – это нормально Сатия. Но не надо об этом думать постоянно. Иначе ты можешь ранить себя или совсем убить. Наши чувства, они, как яд. Они разъедают нашу душу и делают тело больным. Ты же не хочешь болеть?
Девочка отрицательно помотала головой, и добавила:
– Нет, я болела сильно, я не хочу больше!
– Ну вот, – улыбнулась я, – тогда ты должна простить свою маму, и не обижаться на неё, чтобы спасти себя.
– Спасти себя? – удивленно посмотрела она на меня.
– Да, именно, и вот держи.
Я выдала ей тоже три конфеты.
И Сатия с радостью начала их есть, но при этом о чем-то думая. Благо Тара позаботилась о напитках, и дети могли запить сладкое.
Выдохнув, я повернулась к Мишиасу.
– Ну что, твой ход, – улыбнулась я ребенку.
Но он, оказался упрямее, чем я думала, и выложил карту – единицу, не став рассказывать свою историю.
Что ж, значит еще рано.
Следующим был Раст.
Мужчина улыбнулся и сказал:
– А я хочу рассказать одну историю из своей жизни, но меня она коснулась косвенно. Ничего, если так?
– Рассказывайте, – ответила я, зная, что рассказчиком Раст был великолепным.
– Это случилось, когда я был ребенком и только-только приехал в Ротанию из родной страны Волавии, – начал мужчина, и я заметила, как у Тодора приподнялась левая бровь. Раст, тем временем, продолжил: – Мою няню звали Розалинда. Она приехала со мной из Волавии и не очень хорошо понимала в какой стране оказалась и какие в ней были нравы. Поэтому спокойно вышла из нашего особняка, и не взяв с собой сопровождения, и в своей привычной одежде, пошла на рынок. И первый встретившийся на её пути мужчина, взвалил её на плечо и понес в храм – жениться.
Я в шоке уставилась на Раста.
– Девушка пыталась кричать и сопротивляться, но, она нарушила очень много правил общества и страны в которую приехала, проигнорировав их, и поплатилась. Конечно, чуть позже мой отец изучил ситуацию и вызволил девушку из плена, так как она отказалась наотрез жить со своим мужем и принимать страну. Отец отправил её назад в Ротанию, а я лишился няни. Вот такая история, где мои конфеты? – закончил он, смотря на меня выжидательно.
Я мысленно передернулась, пытаясь осознать, что успел сделать этот, так называемый муж, с девушкой.
– И как долго она находилась… замужем? – все же решила обтекаемо узнать я.
– Месяц, – ответил Раст.
Я сглотнула, чувствуя сухость во рту и выдала только одну конфету мужчине.
– Всего лишь? – иронично усмехнулся он.
– Это же история не про вас, а про вашу няню, – строго ответила я, и перевела взгляд на Тодора. – Твой ход.
– У меня история о том, как я поймал одного мошенника, когда проходил практику, – с ходу начал Тодор, даже не пытаясь сделать ход, видимо тоже решил попробовать конфету. – Этот хитрый… человек умудрился обмануть и обокрасть очень много людей. Причем схем обмана у него было очень много. И все эти дела казались совершенно разными, пока мошенник не обворовал жену одного аристократа, и тогда дело попало в наши руки, и мы пошли по его пятам и узнали про него столько всего, что все были в шоке от его актерских способностей. Он любил переодеваться – в стариков и даже в женщин.
Тодор продолжил дальше рассказывать про мошенника, а я заметила с какой жадностью Цедрик слушает его. Нет, само-собой всем детям было интересно слушать Тодора, а особенно те места, как он смог понять кто же этот человек, а потом и поймать его.
Оказалось, что он состоял в актерской труппе и использовал свой талант и реквизит, гастролируя из города в город.
Он каждый раз проворачивал новую и новую аферу, и очень редко повторялся. От того, преступник был почти неуловим.
Но Тодор все же смог его поймать.
– Его повесили? – спросил Цедрик.
– Нет, – качнул головой Тодор.
– Каторга? – спросил Дин.
– И опять не угадали, – хмыкнул мужчина.
– А что же тогда? – уже не выдержала я.
– Тайная канцелярия предложила ему работу – шпиона. Как понимаете, выбор у парня был невелик.
– Ничего себе! – выдохнули девочки, и я вместе с ними.
– Да, – кивнул Тодор. – Парень был слишком талантлив, хитер и умен и наше руководство решило, что терять такого профессионала не стоит. Пусть лучше его энергия пойдет в нужное русло.
– А если бы он сбежал? – спросила уже я.
– Не получилось бы, – качнул головой Тодор. – Его сестра училась в столице в очень престижном заведении. Это ради неё он старался так много зарабатывать и воровать. Её он бы не бросил никогда.
Я выдала мужчине одну конфету, и сразу же пояснила свой поступок:
– В твоей истории слишком много всего про преступника и его деяния, чем про тебя. Поэтому конфет не так много.
– Понял, – кивнул Тодор. – В следующий раз исправлюсь.
И закинул в рот конфету.
Я уже хотела перейти к Марише, как случилось нечто из ряда вон выходящее.
Мишиас просто растворился в воздухе. Он сидел рядом со мной, поэтому не заметить того, что ребенок исчез я не могла, как, собственно, и все остальные дети, а затем, вскочил Алекс, и громко закричал:
– Мишиас, это Белый, он хороший не тронь его!
Все по вскакивали со своих мест, я, наверное, была последней, и развернувшись увидела следующую картину: Мишиас встал между малышками – Крилой и Флиной, которые мирно играли в своем детском уголке, и вернувшимся псом.
Белый сидел и завороженно смотрел на княжича, при этом наклонив голову на бок. А Мишиас стоял в боевой стойке с вытянутым кинжалом. Глаза ребенка горели решимостью – в случае чего напасть на пса, который был с него ростом.
Ребенок явно боялся, но всё равно продолжал стоять между опасным чудовищем (как он, видимо считал) и девочками. Я в этот момент поразилась его доблестью и отважность. В таком возрасте, не побоялся и встал на защиту маленьких… перед таким огромным псом. Вот это да… сразу видно – это мужчина, с большой буквы М.
