– Это вам звонят из больницы.

– Да? – настороженно ответила я.

– Маргарита Ивановна Быстрицкая, кем вам приходится?

– Это моя мама. Что с ней? – испуганно прошептала я.

– У нее случился сердечный приступ, – произнес холодный лишенный эмоций голос.

– Она жива? – едва сдерживая подступающие слезы, прошептала я.

– Да, она в реанимации.

– Какая больница? Я сейчас подъеду!

– Мы поэтому и звоним вам, лечащий доктор хочет с вами поговорить. Записывайте адрес.

– Да-да! Сейчас я возьму ручку, – спешно произнесла я.

Через десять минут, с телефоном в руке я сбегала по ступеням своего подъезда. Поймав на дороге попутку, я назвала адрес.

– Большепрудная двенадцать, корпус три, пожалуйста.

– Это больница, вроде бы? – спросил водитель молодой парень, кажется. События того периода находятся словно в тумане.

– Да, и можно побыстрее, пожалуйста? У меня мама в реанимации.

– Конечно, извините, – смутился водитель.

Через полчаса я вбежала в просторное приемное отделение с белыми кафельными стенами. На стульях вдоль стен сидели больные и ждали своей очереди.

Я поспешила к дежурному.

– Добрый вечер! Мне звонили! Я по поводу Быстрицкой Маргариты Ивановны, ее сегодня привезли по скорой и положили в реанимацию, – на одном дыхании выпалила я.

– Секундочку, – ответила девушка в медицинской одежде и заглянула в свои бумаги. – Да, совершенно верно, Быстрицкая находится в реанимации. А вы Полина Александровна?

– Совершенно верно, ее дочь.

– С вами хотел поговорить Антон Андреевич, ее лечащий врач. Присядьте, я ему сейчас сообщу, что вы пришли, и он к вам спустится.

Села на металлический холодный стул, что стоял вдоль стены в компании своих собратьев. Почему-то в приемных отделениях всегда стоят вот такие холодные металлические стулья по три вместе. Но долго я не просидела, слишком была взволнована состоянием мамы. Встав, я стала вышагивать по коридору из одного конца в другой. Через двадцать минут ко мне подошёл молодой мужчина в белом халате и очках, за которыми скрывались уставшие глаза.

– Добрый вечер, Полина Александровна, – сказал врач.

– Здравствуйте, – просипела я.

Мне было страшно услышать, что скажет этот уставший врач. – Что с мамой?

– Маргарита Ивановна, сейчас в реанимации. Нам удалось спасти ей жизнь и ее состояние стабильное.

– Но что произошло? – глядя на него как на бога, спросила я.

– Скажите, ваша мама когда-нибудь жаловалась на сердце? – вместо ответа спросил врач.

– Особо не жаловалась. Ну, бывало, что прихватит, она выпьет таблетки и отпускало. А что произошло?

– У нее стеноз клапана, кровь через камеры сердца плохо поступает, и оно вынуждено чаще сокращаться. Отсюда и периодические боли в сердце. Помимо этого, и высокое давление.

– И что это значит? – ничего не поняв из объяснения врача, спросила я.

– Вашей маме требуется операция на сердце.

– Хорошо! Что надо? Подписать согласие? Давайте! – тут же выпалила я.

– Вы не поняли Полина Александровна, проблема не в самой операции и согласии.

– А в чем? – вопросительно уставилась я на врача.

– В ее стоимости.

– Хорошо, сколько? Я заплачу! – нетерпеливо сказала я, ещё не догадываясь, что до меня пытаются донести.

Маме требуется срочная операция, а он тут тянет кота за хвост.

– Дело в том, что стоимость операции…, – сказал Антон Андреевич.

Сумму с таким количеством нулей, которую озвучил доктор, я даже на бумаге никогда не видела, не говоря уже о том, что она была у меня в наличии.

– А вы точно не ошиблись с количеством нулей? – с робкой надеждой спросила я.

– К сожалению, нет, – мягко улыбнулся врач. – Это сумма еще без учета, послеоперационной реабилитации, – решил он меня добить.

– А без операции мама не выкарабкается?

– Некоторое время у нее ещё есть. Но ей категорически запрещен любой физический труд. Даже спуск по лестнице может стать для нее фатальным.

– Я найду деньги! – твердо произнесла я. – Ставьте маму в очередь на операцию. Я ведь права, там ещё и очередь?

– Да, ближайшая где-то месяца через три.

– Хорошо. Я могу увидеть маму?

– Сожалею, но посетителям в реанимацию нельзя. Когда ее переведут в отделение, тогда можно будет навестить, кроме того, ей понадобится сиделка, самой-то ей ничего нельзя будет делать.

– Понятно. Спасибо вам.

– Не за что! Как только вашей маме полегчает, вам позвонят.

– Хорошо, – как заезженная пластинка повторяла я.

Как вышла из больницы, как добралась до тетки, помню смутно. У меня в голове была одна-единственная мысль, где раздобыть деньги. Мои единственные родственники мамина сестра тетя Маша и ее дочь, моя двоюродная сестра Катя. Кроме них, помощи мне просить не у кого. Но и у них, к сожалению, тоже нет такой волшебной суммы с бесконечными ноликами. Единственное чем они могли помочь, это поддержать и дать дельный совет, который поможет в безвыходной ситуации.

Завалившись в слезах к тётке, я в перерывах между рыданиями поведала печальные новости.

– А, ну, отставила сопли на кулак наматывать! – гаркнула тетка, выслушав меня. – Мать надо спасать, а не реветь!

– Так я, что против, что ли? Я только не знаю, где такую сумму взять! Кредит в банке с моей зарплатой мне не дадут.

– Работу, надо, значит, сменить, на высокооплачиваемую, – уверенно заявила тетка.

– И где ее высокооплачиваемую найти? – огрызнулась я. – И, главное, кто меня без опыта работы, и рекомендаций возьмёт?

– У тебя красный диплом! – приободрила Катя, которую вызвала тетка, как только я в истерике перешагнула порог ее квартиры. – Это что-то да значит!

– Диплом, которому от силы полгода, – ответила я. – И нулевой опыт работы!

– Допустим, одну высокооплачиваемую должность, я знаю, – задумчиво протянула тетка. – А вот что делать со всем остальным?

– Мам, ты знаешь вакансию с хорошей зарплатой, и молчишь? Твоей дочери, тоже бы она помешала! – посмотрела на мать Катя.

– Так, у тебя образование не то! Я тебе говорила в свое время, поступай на экономический, а ты заладила я гуманитарий! Мне язык и литература ближе! Поля, вон молодец, по материнским стопам пошла, экономический закончила!

– Мам, я по твоим стопам пойти никак не могла, ты институт не заканчивала. А уборщицей не престижно и малооплачиваемо! – ответила матери Катя.

– Я дура, тебя родила, вот ничего и не закончила! – строго посмотрела на Катю тетя Маша.

– Спасибо! – смутилась Катя.

– И уборщицы, тоже могут хорошо, получать! – вернула шпильку дочери тетка.

– Тёть Маша, а что за вакансия, о который ты говорила? – решила прервать бесполезный спор родственниц и узнать о вакансии.

– Тут такое дело, тебя не возьмут, – отмахнулась тетка.

– Из-за отсутствия опыта? – расстроилась я.

– Да, не в этом причина!

– А в чем?

– В возрасте и фигуре!

– И чем не подходит мой возраст? И при чем здесь фигура? На мой мозг она никак не влияет! – удивилась я.

– Слишком молода! – припечатала тетка.

– Это что в декрет могу уйти? Так у меня нет никого, за это можно не переживать. Не до декретов, мне маму надо спасать!

– Дело в том, что в Лаб-технолоджи, работают молодые красивые мужчины, и наш босс категорически против служебных романов. Они приводят к тому, что снижается коэффициент полезного действия, и если там что-то не заладиться, один из влюбленных увольняется. А хорошего сотрудника ой как трудно найти! Поэтому в Лаб-технолоджи берут дам только старше сорока пяти, с пышными формами и преимущественно замужних, чтоб не крутили местом, откуда растут ноги в коротких юбках перед айтишниками и не отвлекали их от работы!

– Так, ты хочешь Польку в свою корпорацию пристроить! – догадалась Катя.

– Во-первых, она не моя, я там всего лишь уборщица. А во-вторых, пристроить не удастся, отдел кадров даже до собеседования ее не допустит. Как увидит дату рождения, так и завернет сразу.