– Константинов, ты меня пугаешь!

Еся встала из-за стола и, подойдя к Никите, положила ладонь ему на лоб.

– Жара вроде нет, – пробормотала она. – Ты же не успел опохмелиться?

Когда попыталась отойти, Никита перехватил жену, притянул к себе.

– Есь, давай без этого всего, хорошо? Я против развода. И против Егоров, Сереж и прочих Вань и Петь. Давай уже закончим наш разлад. Я хочу с тобой жить. Хочу вместе растить дочь…

– А в один прекрасный день снова посчитать, что ты свободен, как ветер, и целовать баб у меня на глазах?

На лице Есении отразился такой гнев, что Никита невольно отступил, отпуская жену.

– Такого больше не повторится, – проговорил он, уже зная заранее, что сделает все, чтобы отныне стать самым верным мужем и хорошим семьянином.

Еся смотрела на Никиту теперь с чем-то вроде сожаления, разливающегося по радужке глаз.

– Я тебе не верю, прости, – хмыкнула она равнодушным, как показалось Никите, голосом. – Мы разводимся и живем дальше каждый, как пожелает. Конечно, с учетом всех интересов нашей дочери.

– В ее интересах – чтобы родители были вместе! – горячо заявил Константинов.

– Нужно было думать об этом до того, как я обнаружила тебя с другой!

Еся сделала глубокий рваный вдох. Усмехнулась и, покачав головой, задала вопрос, показавшийся риторическим:

– И чего я так на это до сих пор реагирую? Вроде уже уговорила себя, что мы с тобой в прошлом и меня это все не волнует.

Никита невольно вздохнул с облегчением. Не зря ощущал, что у Есении к нему чувства еще не остыли. Не зря хотел все вернуть.

– Мы не в прошлом, – сказал он и сделал шаг к жене.

Она отступила и это заставило Константинова с силой сцепить челюсти.

– Все, Ник… Давай не будем.

Он хотел сказать что-то еще, а лучше – схватить в охапку, прижать к себе и повторить то, что уже озвучил, но их отвлекла Сашка, вприпрыжку примчавшаяся на кухню. Уже полностью собранная, дочь окинула родителей пристальным взглядом и спросила:

– Я не вовремя? Мы с куклой можем немного поиграть во дворе.

И не успел Никита сказать и слова, как Есения ответила:

– Ты всегда вовремя, Кноп. Поехали уже домой.

Константинов почувствовал, что сейчас стоит просто промолчать, оставив разговор на той ноте, на которой они поставили его на паузу. Он направился следом за женой и дочерью, что зашагали к машине Еси. Когда Саша, устроив вещи на заднем сидении, повернулась к отцу, подхватил малую на руки и крепко прижал к себе.

От мысли, что теперь жена будет брать Сашку и на прогулки-посиделки в кафешках с Егором, внутри кольнуло.

– Люблю тебя, Шунь, – сказал дочери, пока та, обхватив его за шею ручонками, тяжело вздыхала.

Она делала так каждый раз, когда они расставались.

– И я тебя, папочка, – ответила Саша.

Затем настала очередь прощаться с Есей. Ссадив с рук дочь и игнорируя жест жены, что намеренно выставила перед собой руки, Никита так же крепко придвинул к себе Есению и с жаром поцеловал. Касание губ вышло быстрым, коротким. Жена хотела возмутиться, отстранилась. Но Константинов, отступив, просто сказал:

– До встречи.

Еся смотрела на него, нахмурившись. Поджала губы и, все же промолчав о том, что он сделал, бросила быстрое:

– До встречи.

После чего, усадив Сашку в машину, села за руль и так быстро умчалась, словно за ней гналась стая волков. Константинов растянул губы в улыбке. Стаю, конечно, он ей обещать не мог… Но вот поиграть в Красную шапочку и серого хищника был вполне готов.

Повернувшись, он пошёл обратно к дому, чтобы собраться и уехать следом. В городе его ждали дела, главным из которых станет возвращение жены туда, где ей и полагалось быть – к мужу.

***

Я вжимала педаль газа в пол с такой силой, что у меня заболела лодыжка. Бежала от Никиты, слова которого подняли в моей душе настоящее цунами. И чего мне стоило оставаться притворно равнодушной к тому, что говорил муж, знали только небеса.

Сашка, устроившаяся на заднем сидении, задумчиво смотрела в окно. Я позвала ее по имени, и когда дочь нашла мой взгляд в зеркале заднего вида, спросила:

– Ну, ты как, Кнопка?

Саша пожала плечами и вздохнула.

– Все хорошо. Только я… кажется, рассказала папе про Егора.

В глазах дочери мелькнула растерянность, и я поспешила заверить:

– В этом нет ничего страшного. Дядя Егор теперь будет довольно часто рядом с нами. Скорее всего, даже я стану приглашать его на общие мероприятия. Например, на мой день рождения.

Сказав это, я вновь бросила взгляд на дочь. Она надула губы. Все понятно – в ее идеальной картине мира, которая с недавних пор таковой быть ну никак не могла, чужих дядь в нашей семье не предполагалось.

– Ладно, – сказала Саша и, прильнув к окну, стала смотреть на пробегающий за стеклом пейзаж.

Я же попыталась мысленно переключиться с тех эмоций, что бушевали внутри, на что-нибудь разумное. Например, на уверенность, что Константинов опять играет в какие-то свои игры. Я могла побиться о заклад – муж настолько активизировался только потому, что рядом со мной появился другой. И если сейчас я сделаю ту ошибку, которую уже допускала не раз, снова буду лежать и рыдать в подушку ночами.

Я влюбилась в Никиту, когда еще была совсем девчонкой. Он мне казался идеальным во всем. Внешность, характер, эта его какая-то мужская удаль, которой фонило от Константинова, несмотря на то, что он тогда был совсем молоденьким парнем. Я же, напротив, всегда чувствовала себя на несколько лет старше. И мне казалось, что мы друг другу подходим на все сто.

Я умела ждать, поэтому когда Никита нагулялся и мы стали встречаться, для меня это было своего рода закономерностью. А когда я забеременела – и вовсе посчитала, что уж теперь-то Константинов поймет ту простую истину, которую доносит до него жизнь. Мы друг для друга – судьба.

Потом была свадьба. Я не торопила Никиту, потому под венец мы пошли, когда Сашка была в довольно сознательном возрасте. А следом, после трех лет совместной жизни, когда бывало всякое, меня ожидало самое большое крушение моих надежд.

На одной из вечеринок, где мы были вместе, я застала Никиту целующимся с другой. Но не это стало точкой невозврата, а тот момент, когда во время устроенного скандала услышала, что мы поторопились со свадьбой. И что он хочет свободы, потому что ему всего немного за тридцать и у него еще все впереди.

Должно быть, если бы я увидела его в постели с любовницей, я бы настолько сильно не шокировалась от сказанных мне слов. Это у меня-то, наивной дурочки, все сложилось – любимый муж, лапочка-дочь… планы на совместную жизнь, еще один малыш в перспективе. А для Никиты, как оказалось, это все было проходным эпизодом, потому что все лучшее его ожидало в будущем. И это были вовсе не мы с Сашкой.

– Сашунь… а что если мы с Егором тебя на карусели отведем, м? – спросила я, когда до дома оставалось минут десять езды.

– А с папой нельзя? – мигом откликнулась дочь.

Я сделала глубокий вдох. К подобному, пожалуй, была вполне готова, но все же меня обуяла досада. Конечно, дочь ничего о том эпизоде, приведшему к расставанию, не знала, но я испытала иррациональную обиду.

– Можно и с папой, но сейчас спрашиваю про Егора, – все же ответила спокойным тоном, подпустив в голос нотки веселья.

Впрочем, Саша этого не оценила.

– Не хочу с Егором. А с папой – хочу, – заявила дочь, и я решила, что пока вопрос каруселей стоит отложить до лучших времен.

С Вержицким Егором я познакомилась пару месяцев назад. Он был старше на десять лет, разведен, детей в браке не завел. Правда, ребенок у Вержицкого имелся – совершеннолетний сын, который родился, как говорил сам Егор, когда у него и его девушки еще молоко на губах не обсохло.

К почти сорока годам Егор занимал пост замдиректора солидной фирмы и хотел снова завести семью. Месяц ухаживаний, когда Вержицкий буквально заваливал меня вниманием, и я сдалась. Хотя, по правде говоря, совсем не желала новых отношений тогда, когда у меня еще стоял штамп в паспорте. Да и в целом считала, что после брака с Константиновым еще долго не захочу входить в эту реку.