***

Леший стоял, ощущая в груди боль. Пистолет выпал из ослабевших рук, хрустнул песком, отозвавшимся в голове набатом. «Бом» – упало тело ваххабита за пикапом, скользя по борту автомобиля. «Бом», – падает на спину бородач, скатываясь на дно овражка, прикрывавшийся телом Физика вместе с парнем. «Бом» – автомат в его руке в последний мгновение успевает плюнуться огнем, угодив Лешему в грудь. Бронежилет держит. Лицо посекло расколовшейся пулей, но боль от ранения была ничтожной по сравнению с другой. Он промахнулся. ПЛК чуть дернулся? Или сердцебиение руку повело? А может картинка задвоилась? Причина не важна! Важен результат! Он. Промахнулся… Он целился бандиту в лицо, а попал… Попал в «него». Серега лежал с разорванным пулей виском, истекая кровью. Его пулей. Лешего пулей. Никакие оправдания не могли помочь. Нет таких оправданий, способных перевесить то, что он сделал. Да, он застрелил бандита, но и отобрал жизнь у пацана, выстрелив тому в лицо.

Слева к нему, скатившись с бруствера, скользнуло белое облако. Колени снайпера подогнулись, глаза прилипли к обезображенному лицу парня. Чьи-то руки подхватили Алексея, выхватили из его рук поднятый и уже направленный себе в висок пистолет.

– Не надо! – летал вокруг сознания женский голос. – Не делайте этого! Да помогите же мне!

Его схватили, повалили на землю, прижали, а перед внутренним взором висел образ. Спокойный. Извиняющийся. С чуть улыбающимися еще живыми губами и печальными, словно понимающими, что виноват, глазами.

***

Сколько он пролежал, глядя в синее бескрайнее небо, Алексей не знал. Сознание покидало и приходило вновь. Вокруг мельтешили… Ангелы? Да неее! Ему туда, где они, путь заказан. Врачи? Вполне возможно, ведь он столько всего пережил. Но смутная мысль, маячившая где-то в затылке, царапала мозг. Нет. Не врачи. Ученые… Те самые долбанутые ученые, из-за которых все это и произошло! Из-за кого он потерял сперва Галку, затем Хана, а теперь вот и Физика…

Он с трудом поднялся. Голова все еще болела. Сотрясение никуда не делось, а напротив, усугубилось подскочившим давлением. Во рту неприятный вкус крови. Лицо болит, подбородок щиплет.

– Надо идти, – дал Орлов себе приказ, поднимаясь из последних сил. – Надо довести дело до конца… Надо…

Он осмотрелся. На него со страхом глядели четыре пары глаз. Четыре. Не шесть…

– Где? – только и смог прохрипеть он.

– Мина, там мины! – затараторила черноволосая лаборантка.

От ее вида Орлову почему-то стало немного легче. Вот почему-то именно ее он хотел спасти больше всех из этой шайки «белых халатов». Может потому, что она среди них единственная – женщина? Или потому, что попыталась его тогда предупредить, проявила какие-то человеческие качества? Или то, что в ее руках пистолет, из которого именно она застрелила того урода, что за пикапом прятался, спася тем самым жизнь Алексею? Хм. А нужна ли она ему теперь, жизнь эта? Как людям в глаза смотреть?

– Wir müssen sofort gehen! Wir müssen gehen! (Нужно срочно идти! Нам нужно уходить! нем.) – глядя в ошалелые глаза солдата, оттолкнул девушку один из ученых. – Können Sie mich hören? Wir müssen sofort gehen! (Вы слышите меня? Нужно срочно уходить!)

Алексей скривился. Как там? «Слова слышишь, а понять их не можешь» – первый признак инсульта, – рассказывал ему наставник по медицинской подготовке. Что старик сейчас сказал? Почему он девушку понял, а его нет? Мысли заворочались, скрипя и царапая череп. А! Один же из них немец! Вот откуда это…

– Надо идти…

Алексей сплюнул кровь из разбитых губ на грудь, осмотрелся по сторонам мутным взглядом. Автомат в стороне, пистолет у самых ног. Шатаясь, наклонился, поднял оружие, которое тут же вновь перехватили женские руки.

– Вы как?

Тревога лаборантки была неподдельной. Видимо, настолько Орлов ее напугал в прошлый раз, что до сих пор не отпустило.

– Нор-маль-но, – едва смог выдавить из себя Леший.

Перед глазами стоял образ погибших. Нет. Надо довести дело до конца… Иначе они зря погибли. Тут осталось-то… Фигня. Два километра по минным полям, с озлобленными бандитами за плечами и непонятно кем впереди. Да как два пальца поломать!

– Идем! – набычив лоб, махнул рукой снайпер.

– Но там мины! Ваня… Леша… Они… Они…

Девушка хотела было зарыдать, но Алексей не дал ей это сделать, грубо дернув за руку.

– Потом поплачем, подруга. Надо дотащить ваш гребаный, – Алексей съел первые две буквы слова, – …груз. И вас, уродов… по возможности… Дай сюда…

Леший с силой выхватил из рук немца ящик. Тот при этом попытался что-то заверещать на своем, но Алексей его не стал слушать, он сделал тяжелый, неуверенный шаг в овраг, скатился по осыпи, едва удержав равновесие и рыкнув, недовольный тем, что тело слушается как-то через раз, неуклюже пополз вверх.

***

Он шел впереди колонны семенящих научников, гордо подняв голову и не смотря под ноги. Все. Хватит! Надоело! Если сейчас он наступит на мину и подорвется, то такова, знать, его судьба. Значит не его день… Шаг, еще шаг. Каждое мгновение он ждал, что ботинок наступит на металлический лепесток или нажимную кнопку, или сорвет проволочку, которые оборвут его жизнь, он этого, можно даже сказать, жаждал, но противная судьба смеялась над ним. Она ржала, катаясь со смеху по земле, дергая ножками в неконтролируемом приступе. Шаг, шаг, еще шаг… И ничего.

То, что минное поле осталось позади, он ощутил буквально нутром. Сделав очередной шаг, он понял, что вся опасность осталась позади. Как он это сделал? Хотелось верить, что призраки погибших друзей, которые он видел постоянно перед собой, сделали это за него, но то, скорее всего, бред воспаленного сознания от контузии, усталости и палящего солнца. Он сам не понял, как глаза успевали отметить на сухой земле странную воронкообразную ямку, как замечали неспецифический холмик, как замечали блеск тонкой проволоки. Все это тело делало на автоматизме, без участия мозга. Никакой магии, никакой мистики, просто опыт, вбитый годами.

– Смотрите! – раздался над ухом чей-то тревожный голос, когда до асфальтированной дороги, идущей поперечным курсом оставалось метров сто.

Сто метров, затем полкилометра и вот оно… Спасение…

Леший скривился, обернулся, покачнувшись. Автомат он где-то потерял, руки оказались пусты, и он даже не заметил, как это произошло. Наведя «резкость» плавающего зрения, он увидел их. Два автомобиля, идущих параллельным курсом, завершали широкую дугу.

– Минные поля обходят, – подумал снайпер, отмечая, что вот теперь точно все.

– Улю-лю! – неслось от автомобилей. – Улю-лю-лю-лю!

– В жопу себе свою улю-лю засунь, – вытирая лицо от пота и вставая между учеными и приближающимися машинами, оскалился Алексей. – Всем лечь! – это уже измученным и утомленным «белым халатам», которые с радостью выполнили приказ.

Вот он. Финал его истории. Вот почему мины не взяли его… Вот как он должен погибнуть! Что ж! Смерть он встретит достойно!

Машины приближались. Слева и справа появились плывущие в мареве силуэты людей. Алексей поднял пистолет, выстрелил. Второй раз. Третий…

– Свои! – донеслось до ушей. – Свои, мать твою, Леший!..

Фигуры приблизились, и Алексей смог разглядеть знакомые лица. Курд… твою мать тоже… Курд и тот, как его.. Спецназовец… И этот, мужик еще один…

– Свои! – продолжал орать Курд, размахивая руками над головой. – Ложись!

Ноги снайпера подкосились. Он упал на колени, ощущая, на сколько приятно становится от такого простого слова… «Свои»… Как оно бальзамом на раненую душу-то льется! «Сво-и»… Хотя это еще разобраться надо, насколько свои…

***

Тьма, окутывавшая Алексея, дернулась, словно убегая от него, как только он сделал шаг вперед. Он находился… Описать это место не хватало слов. Вокруг чернота и темнота, его словно заключили в темный непроницаемый шар из черного густого тумана, который клубился и шевелился на грани небольшого пятна света. Свет, точнее его источник, завис где-то над его головой, и лишь в радиусе этого пятна Леший мог видеть землю под ногами. Он сделал несколько шагов. Под ботинками хрустели камни, присыпанные песком.