Не слушая больше никого, здоровяк медленно встал, аккуратно уложив голову любимой на землю и с уверенностью в глазах, подняв свой пулемет, шагнул на улицу.

– Уходите, – прошептали губы здоровяка перед тем, как развалины огласились крупнокалиберным рыком.

Делать было нечего. Ваххабиты уже под стенами. Закинут гранату, и привет всем. Надо было уходить. Хана уже не вернуть. Он твердо решил остаться здесь. Это его право, его выбор, его путь.

– Уходим, – вздохнул Алексей, обращаясь ко всем сразу.

***

Они уезжали на натужно ревущем от перегруза пикапе, оставляя за спиной друзей. Теперь Леший мог с уверенностью сказать, что они – его друзья. Люди, с кем он познакомился совсем недавно, стали для него очень близки. Настоящие боевые друзья! Он вел пикап, ощущая в груди пустоту. Потерял двоих… – билось в голове единственная мысль. В том, что Хан больше не вернется, он был уверен. «Тудуц-тудуц-тудуц» – бил пулемет. «Тук-тук-тук» – отвечало ему сердце, сливаясь с оружием в единый такт. Тудуц-тук, тудуц-тук… Очередь оборвалась на полуслове, на полуритме, вместе с ним и на половине удара замолчало сердце стрелка.

Бандитская пуля попала Хану в лицо, выбив зубы, повредив шею, но не убив. Здоровяк вскрикнул, но поднялся, заливаясь кровью. Вторая пробила ему плечо, третья ногу, четвертая раздробила запястье. Все то время, что в него летел град вражеских пуль, он не отпускал спускового крючка, посылая не менее смертоносный ответ, не переставая рычать. Рык перерос в хохот, закружился над пустыней, заглушая звуки боя, поднялся к небесам и вновь обрушился чудовищным рыком на головы противника, разбивая эти самые головы, кроша и перемалывая в фарш тела.

В небесах блеснули крылья заходящего на вираж истребителя. Он несколько секунд назад закончил обстрел позиций талибов, но из-за разницы скорости звука и полета 20-миллиметровых пуль-снарядов звук от его стрельбы до земли дошел с запозданием, превратившись в похоронный марш для всех, кто оказался в секторе обстрела.

– База, я Сокол. База, я Сокол. Обстрел окончен, – доложился пилот, кладя самолет на крыло и выходя на форсаж. – Груз движется дальше на восток. Повторяю. Радио-метка груза продолжает двигаться дальше на восток…

– Понял вас, Сокол, возвращайтесь на базу. Спасибо за работу.

– Служу России!

***

Старенький пикап катил по пустыне, оставляя за собой пыльный шлейф. Четыре километра. Им нужно проехать всего четыре километра… С момента, как затих пулемет Хана, прошла вечность, в понимании других людей уложившаяся всего в шестьдесят секунд. За ними выехали. В боковое окно Леший видел такой же пыльный след, идущий им наперерез. Как бы он не давил на педаль газа, как бы не материл автомобиль, но ехать быстрее он не собирался. Сзади ругались подпрыгивающие на ухабах научники. Подвески у автомобиля, считай, не было, и потому даже маленькая кочка заставляла кузов дергаться, словно дикий мустанг, но белохалатники держались за поручни, приваренные по всему периметру, так крепко, как только могли.

– Готовься, – видя, что им не уйти, угрюмо приказал Алексей Сереге, ерзавшему на пассажирском сидении рядом. – Придется отстреливаться.

Физик кивнул. Или это на кочке его голову так мотнуло, непонятно, но руки его, чуть подрагивая, поудобнее взялись за автомат… Галин автомат. Орлов скрипнул зубами, заставил видение окровавленного лица девушки пропасть.

– Потом. На базе. Все там, Галь, – прошептал он сам себе, ощущая подкатывающий к горлу ком. – Подожди, пожалуйста, потом поговорим, родная. Не сейчас….

Призрак понимающе исчез, но… Видимо, или контузия так повлияла – голова все еще гудела и подташнивало, мысли ленивыми были, или горечь от потери напарников, но канава, тянувшаяся поперек их курса, оказалась на пути так внезапно, что он не успел среагировать. Педаль тормоза провалилась куда-то в пустоту, и на то, чтобы сообразить, потом отдать приказ руке дернуть «ручник», ушло непозволительно много времени. Физик в это время смотрел на приближающихся бандитов и потому препятствия не видел.

Пикап захрустел шинами по песку, уходя в занос, поднимая еще больше пыли. Сзади закричали, завыли, заматерились, но… Ах, если бы матом можно было остановить автомобиль, то, наверное, сейчас бы они смогли остановить целый грузовик, но увы, оральные способности, как бы они не орали, кучке ухнувших в яму людишек в этом случае не помогли.

Пикап свалился в пустоту передними колесами, свесившись наполовину, сильно дернувшись всем корпусом. Лешего кинуло на руль. Жалобно заскрипели отбитые ребра. Физик рядом приложился о стекло и торпеду. Хорошо хоть на спуск не нажал, иначе, направленный в бок Лешему автомат от удара натворил бы кучу дел. Через крышу и капот, с грохотом и непрекращающимся матом перекатилась пара тел.

Снова выругавшись, толкнув заклинившую дверь и выбив ее лишь со второй попытки, Леший вывалился из машины. Овраг, вырытый на этом месте, а он был именно вырыт тяжелой техникой, а не вымыт в результате дождей или усадки грунта, судя по всему и был предназначен для таких вот водятелов, как Алексей. Не особо глубокая, буквально полтора-два метра глубиной, земляная царапина тянулась от асфальта эстакады куда-то в сторону полей. Судя по брустверу на другой стороне, вырыли ее силы регулярной армии. А что, удобно. Такую яму машиной не преодолеть, только ножками… А дальше, скорее всего, или минные поля, или снайпера с пулеметами простреливают… Эх, лучше бы второе, – взмолился Орлов, осматриваясь. Бежать по минам не хотелось. Если со снайперами и пулеметами договориться можно, авось признают в группе беглецов если не союзников, то хотя бы нейтральных товарищей, то вот с бездушными железяками – не получится. У мины одна задача, чтобы «одна нога здесь, другая там», и ей глубоко, порой не очень, сантиметров на пять, в зависимости от того, противопехотная она или противотанковая, наплевать от одной до двух сотен осколков на то, кто ты: «свой» или «чужой».

– Все живы?

Леший высунулся из ямы, чтобы понаблюдать за приближением пыльного следа преследователей. Метров сто. Полминуты от силы. Бежать? Хрена там. В спину расстреляют. Принять бой? В обороне шанс есть, видно всего два автомобиля, а это человек десять-пятнадцать максимум…

– Жи-и-ивы, – кряхтя, отозвался Физик, подходя. – Что делать будем?

Хороший вопрос. Орлов сам себе его только что задавал. Нет бы вот предложили, командир, давай так и так, так нет же, ждут от него чудесного решения, а какое оно тут, когда в голове каша.

– Слушай меня внимательно, – наконец-то решился он, повернувшись к ученым. – С оружием кто-то умеет обращаться? – ожидаемый лес рук. – Мать вашу…

Из явно переигрывающих измученных ученых приподнялась робкая ладошка…

– Я… Немного из пневматики стреляла…

Надо же. Лаборантка. Ну кто бы мог подумать! Среди четверых великовозрастных ученых и двух парней, которые наверняка должны были в своей жизни или службу в армии за плечами иметь, или сборы военные проходить, ну или хотя бы в боевиках видеть, как это делается, «из пневматики стреляла» только хрупкая брюнетка. Это вот какой закон? Закон подлости или жанра? Как оно могло выйти иначе?

– Я… служил, но мы в тире только три патрона, – поддержал девушку один из лаборантов, видимо, застеснявшийся гендерного ущемления или взгляда Лешего, выразившего все мысли на счет этих «мужчин».

– И я, но это давно было, – а это уже тот самый старик с пистолетом за поясом.

"Хвала богам", – возликовал мысленно Леший. Не все так плохо, как он думал.

– Как зовут? – взгляд на лаборанта.

– Иван, – робкий ответ, на грани с «зачем я это сказал?!»

– Вань, – Леший спустился с насыпи, уже отчетливо слыша рокот двигателей. – Держи, – он выдал парню пистолет, взвел его, снял с предохранителя. – Просто спуск жми и целься в сторону врага, если что.

– Но я…

– Тихо! Сейчас вы на кучу лезете и… – а что дальше?

Леший закусил губу. А если мины?..

– Ты, – ткнул он пальцем в другого лаборанта, снова делая выбор. – У тебя халат самый чистый, за белый флаг сойдешь, – соврал он, даже не моргнув глазом. – Пойдешь впереди, смотри под ноги, там могут быть ямы или колючая проволока. Маши руками. Там, в районе аэропорта, наши союзники. Маши так, чтобы они, – тут Леший вставил речевой оборот в четыре этажа, описывая, чьи дети их могут встретить, – поняли, что вы свои. Понял? Молоток. Теперь ты, Вань. Идешь сзади, прикрываешь группу. Мы остаемся и даем бой, – взгляд на Физика. Тот решительно кивает. – Сколько сможем, продержимся. Ваша задача уйти как можно дальше и, если что, спрятаться в какой-нибудь яме, если союзнички наши, – снова речевой оборот, не выдерживающий цензуры, – не поторопятся. Все поняли? – дружный кивок. – Тогда вперед…