Мэдмакс присев напротив него, подтачивал нож. Время есть – займись оружием, спасибо скажет.
– Мутант. Мой товарищ предложил называть таких высшими. Я не против. Вы против?
– Да мне…
– Хорошо. Почему мутант? Один караульный расстрелял другого, это же не просто так. Любой из двоих оказался под ментальным воздействием, и, скорее всего, застреленный. Не с чего тогда было бы убивать второго, разрывая ему глотку. Толку от такого не особо много, а создания некросферы не умеют поднимать миньонов так быстро. Единственный вопрос, имеющийся у меня – зачем им жертвы и вообще жрать плоть? Эти самые… Высшие, обычные люди со странными способностями, не более. Хотя, конечно, мало что мы знаем. Да и сумасшествие всегда имеет место быть, а когда убивает безумный мутант, то какая разница – какова причина? Надо останавливать и не более. Сколько Лисов?
Дед Стах закурил, задумавшись. А верно оно как выходит, вот ведь… И впрямь, как лисы в курятник, птицу душить, так и эти в село шастают.
– Пятеро было, если ничего не случилось. Двое, нет, трое в обслуге. Кухарка, дворник-сторож и механик, что за кучера работает. А Лисы, так-то, семья семьей, отец с матерью, трое детей, сыновья и дочурка. Неужто все же они?
Мэдмакс ухмыльнулся. Паскудно и мерзко.
– Все вы знаете, думаю. Верить не желаете, и немного боитесь, и то из-за возраста с неуверенностью в себе. Так-то бы, полагаю, тварь уже валялась бы на площади с простреленной башкой и вся недолго. Штуцер у вас уж больно знатный, товарищ поручик.
– Почем знаешь, что я из краснолентников?
– По отношению к людям и разговору. – Мэдмакс убрал нож и достал второй, из-за голенища. – С простыми те ваши, которые господа, через губу так и говорят, пусть страну наизнанку вывернули, как шкуру спущенную.
Перед Полночью, как говорили старшие, страна почти сошлась в схватке, деля правду, свободу и саму жизнь, красные против белых. Война остановила, смешав все карты, стало не до того, но старые обиды с убеждениями долго жили с остатками прошлого. С людьми, жившими перед Полночью.
– На площади дом головы, трактир и церковь?
Дед Стах кивнул. И хитро прищурился.
– Понял куда ведешь. Кабак Лисы строили на месте старого, только и храм они поднимали. Тот с нуля, с фундамента и остального. Неужто…
Поручик помотал головой.
– Ну, не мож…
– Еще как может. – Мэдмакс кивнул ему. – Интересно только, как умудрялись люди терпеть такое, а? Совсем совесть потеряли, одичали тут, зверьем стали?
Дед Стах не ответил. Прошлый голова держал село железно, крутил как хотел земляками, да нашлась и на него напасть. Удиравший от жандармов наемный отряд прошелся рядом, хотел припасы пополнить. Понятно, баб бы так и так помяли, коров, голов три, зарезали и погреба разорили. Он сам тогда только из-за Изи и не полез в драку, просидев все время, что трое бойцов шарили по закромам хитрого старого еврея.
– Эти, Лисы, неужели никто их не держит на подозрении, все же?
– Они да Исаак, вот кто село спасал, говорю же. Лисицины скрытные, на людях почти не показываются, выбираются, так пропадают в степи, никто их не видит.
– Интересно.
Интересно ему, ишь каков.
– Ночью пойду. – Мэдмакс хмыкнул. – Как все спать начнут укладываться.
– А я с тобой.
– Нет. Я отвечать за вас не смогу.
– Ой, ты мне еще тут попыхти, мелочь… – дед Стах ухмыльнулся не хуже самого Мэдмакса, заострил усы. – Да я с генетическими дрался, когда тебя и в помине не случилось. И даже против Прорыва стоял как-то. Указывать он мне тут вздумал. Ты лучше это, скорострелку свою не бери, а пошли со мной, покажу кое-чего.
Мимо кабака, гомонящего злыми пьяными людьми, они прошли быстро, кроясь в тени от домов. Круглая каменная площадка посреди обычного села смотрелась странно, никак не вписываясь, но сейчас Стах смотрел на нее иначе. Вот оно как, значит, повернулась щедрость Лисья, подлюки такой… эх.
Церковь, вернее, храм, в селе выстроили знатно. Поставили крестом, упрятав алтарь в дальний, короткий конец, в боковых пристроях разместили отца Петра и богадельную гостиницу, где останавливали перехожих добрых людей. Сложили здание из камня, вывозя тот из брошенных карьеров предгорий Камня. Его южные отроги проходили не особо далеко, Лис тогда нанимал немало возов с быками, несколько месяцев доставляя бело-крапчатые валуны. Дед Стах даже радовался, захаживал к отцу Петру частенько, пусть и придерживался чуть другой веры. Казался ему тот не просто умным, чудился в немолодом пузанчике добрый и хороший человек, и ошибиться оказалось обидным.
– Закрыто. – Мэдмакс вернулся от входа. – Даже не странно.
– У меня есть ключ от богадельни.
Мэдмакс скользнул в тень за храм, потянул за собой Стаха.
Патруль разжигал факелы, прошлой ночью никому не помогшие. От патруля остались рожки да ножки. Полторашка, трезвый как стекло Бредень и присоединившиеся трое батраков. Остальные заливали страх в трактире и по домам, стараясь не смотреть в окна. Приди сейчас со Степи кто из находников, так смерть селу, гореть в огне, а людям идти в рабство, или поливать землю своей собственной кровушкой, вот и все.
Ключ у деда Стаха образовался по просьбе самого отче Петра, как-то раз занемогшего и просившего его навещать. А назад тот его то ли забыл попросить, то ли еще чего, но если паренек с оружием прав, то сделал сельский батюшка изрядную ошибку. Если это, конечно, не ловушка.
Мэдмакс, впрямь оставив у Исаака винтовку, вооружился знатным обрезом, закрепив тот в кобуре за спиной, на патронташе, сплошь утыканном патронами. Те оказались непростыми, старый хитрец давно промышлял серебро, заставляя Стаха отливать из него картечь с жаканом. Ровно как начали на сельской площади жрать людей, так и повелось, регулярно покупать серебришко и делать из него оружие. Пригодилось, надо же.
Внутрь парень вошел со своим дробовиком, на семь зарядов и автоматическим. Стах даже не спорил, откопав в собственных закромах короткий штурмовой пистолет-пулемет и для начала предложив тот Мэдмаксу. Но он отказался, мол, если уж решил идти со мной, то хотя бы обезопасься. Вот и пригодились две последних пачки сберегаемых патронов, заряженных в рожки.
Церкву строили по странному канону, такая подошла бы на родине Стаха, с врезанными стеклами, витражами и окошечком под самой крышей центрального входа. Через приоткрытую дверь комнатки, где останавливали гостей, Стах пока разглядел только сизо-голубые полоски от луны, падавшие через проемы.
Дверь к Петру, в его небольшую конуру, темнела напротив.
– А какую ветвь Господней церкви тут держат? – поинтересовался Мэдмакс, на ухо и еле слышным шепотом. – Откуда скамейки?
Дед Стах пожал плечами. В эти дела он не совался и не думал, ходят селяне в церковь и ходят, ему какое дело?
– Эх и странности у вас тут. Хорошо, прикрывая мне спину, проведаю схожу вашего попа.
Двигался паренек легко, хорошо так, как егеря в части самого Стаха. Половицы даже не скрипнули, когда тот оказался у нужной двери и, ничуть немедля, ворвался внутрь. Сдавленно крикнул Петр, Стах похромал в ту сторону, озлившись на самого себя и тело, вдруг решившее подвести в такую нужную пору.
Но он доскакал-дочикилял, слыша, как пришедший охотник на нечисть уже начал свое дело. Отец Петр сдавленно мычал, так, как вопят от боли с кляпом во рту. Ох, верное ли дело они тут делают, а? Господь Бог все видит, чего уж, и достанется же потом старому висленскому поручику, конец жизни своей точно встретившего почти в киргиз-кайсацкой степи, ох, достанется.
Поп сидел на стуле у небольшого комода с откидной полкой, пользуемого им как письменный стол. Руки замотаны за спинкой, во рту кляп, глаза блестят в свете керосинки без колпака. И взопрел весь, пахнуло так, что Стах чуть не поперхнулся, залетая внутрь.
– Сейчас ему скажешь, на что ты мне башкой кивал, раб Божий. – Мэдмакс, убирая горячий, по запаху, нож в сторону, кивнул Петру на Стаха. – Так?
