Даже своей семье.

– Мне все-таки нужно беспокоиться? – спросила Лис.

В отличие от меня, она уже завершила трапезу, а не превращала тарелку в открытое поле боя.

Пойманная с поличным, я опустила свою вилку.

– Все в порядке, – солгала я.

– Я думала… – Лис вздохнула. – Я думала, что ты будешь счастлива. Ты же так хотела стать бегуном.

В том-то и проблема. Я даже прикусила язык, чтобы не проболтаться. Они не дают мне. Потому что я бегун во времени.

Лис положила руку на мою щеку, а затем максимально незаметно переместила ее на мой лоб.

– У меня нет температуры! – прошипела я и резко отклонилась назад. – Я просто…

– …безнадежный случай, – сказал Лука, опускаясь на свободное место рядом со мной.

На тарелке, которую он поставил на стол перед собой, возвышалась гора еды. Лука всегда ел минимум за троих; виновата ли в этом кровь цюндеров или у него просто был хороший аппетит, я до сих пор не могла сказать.

– Извини? – поинтересовалась я.

– Ты – безнадежный случай. – Лука показал вилкой в сторону Хольдена. – Твоя мечтательность достигла совершенно нового уровня. Для меня до сих пор является загадкой, что ты нашла в этом избалованном идиоте.

Лис посмотрела в ту сторону, куда указывал Лукас, и ее глаза округлились, словно у нее в голове сами собой нашлись ответы на все интересующие ее вопросы.

– Ах, вот в чем дело… – услышала я ее бормотание, после чего она сжала губы, чтобы не рассмеяться.

Великолепно. Лис уже замучила меня вопросами, почему у меня до сих пор нет парня. Теперь она от меня вообще не отстанет.

Я посмотрела на Луку.

– Он не избалованный, – вступилась я за Хольдена. – Ему пришлось бороться за все так же, как нам.

– Только у него при этом были частные преподаватели. – Лука отправил себе в рот сразу несколько кусков мяса. – И с ним постоянно носились. – Затем он наклонился к Лис за моей спиной и добавил наигранным шепотом: – У нее плохое настроение из-за того, что она показала лучший результат, опередив его.

– Лука! – Я толкнула его в бок, но дело было сделано. Когда речь заходила о каких-то секретах, моя тетя становилась похожа на кота, унюхавшего сметану.

– Что он имеет в виду? – поинтересовалась она. – Почему у тебя из-за этого должно быть плохое настроение?

Я застонала.

– Если бы Элли захотела, то могла бы спокойно стать самой лучшей в классе: особенно по прыжкам в вихри. – Лука пожал плечами. – Но она специально сдерживала себя. Чтобы лучшим был он.

Я нацепила на вилку помидор, а затем опустила его, пронзенного насквозь, на тарелку. Я не отрицала – все, что было связано с вихрями, всегда давалось мне легко, – но для меня это не играло никакой роли. У меня было только одно желание – стать бегуном, а на оценки мне было плевать.

Лис же смотрела на это совсем по-другому:

– Это правда?

– Хольден с удвоенной силой боролся за то, что он хотел достичь, – попыталась успокоить ее я.

Часто поздно вечером я встречала Хольдена в тренировочном зале. Он каждый день занимался дополнительно, чтобы стать лучше, чем другие. Он каждый день проводил часы на беговых дорожках, несмотря на свою астму. С самого начала меня восхищала его амбициозность.

Я повернулась к Луке:

– Если бы у тебя был папа, который постоянно стоял у тебя над душой, ожидая от тебя только лучших результатов, то тебе тоже было бы нелегко.

Едва закончив эту фразу, я поняла, что лучше бы промолчала. Лука ничего не знал о своих родителях: то ли они добровольно бросили его на улице, то ли с ними что-то случилось. Он не знал, кто из его родителей был цюндером – мама или папа. Он вообще ничего не знал о своем детстве.

Хотя внешне Лука казался беспечным, он ненавидел эту неконтролируемую часть внутри себя больше, чем все остальные. С моей стороны было нечестно напоминать ему об этом. Он и так наслушался подобного от других.

– Извини. Я не это имела в виду.

– Да ладно, – сказал Лука и дружески подтолкнул меня плечом. – Если кто и может говорить глупые слова о моих несуществующих родителях, так это ты.

Мне оставалось только улыбнуться.

Луке очень повезло, что эта его сторона не проявилась раньше, что его уши стали бугристыми, а глаза приобрели красноватый блеск намного позже. Иначе Гилберт никогда бы его не усыновил и его никогда бы не пустили в кураториум.

Я прижалась щекой к плечу Лукаса и глубоко вздохнула:

– Мы какая-то ненормальная семья, правда?

– Уникальная, – сказала Лис. – А против уникальности не попрешь.

Я снова улыбнулась. И выпрямилась, только когда услышала резкий вздох Лис.

– Вампиры, – прошептала она.

Я взглянула в ту сторону, куда смотрела Лис, и увидела толпу народа, окружившую явно уставшего Гилберта.

Ничего нового. Многие отирались вокруг главного штурмана, так как к руководителю им было не подобраться.

Сегодня толпа состояла из роскошно одетых женщин.

– Кто из них самый безнадежный случай? – спросила я Лис и рассмеялась, глядя на кровожадное выражение ее лица. – Да ладно, ты же знаешь, он смотрит только на тебя.

– Так лучше для него самого, – ответила Лис. Она склонилась к нам: – Извините меня, дети.

Она встала, потрепала Луку по волосам, похлопала меня по плечу и исчезла – явно с целью раздавить эту толпу шпильками своих туфелек.

Какое-то время я и Лука наблюдали, как покраснел Гилберт, когда Лис поцеловала его на глазах у толпы, а затем я молча взяла Луку за руку.

На протяжении нескольких часов я проигрывала в голове возможные объяснения тому, почему завтра утром меня не будет среди бегунов. Но я никак не могла произнести ни слова – они просто застревали у меня в горле.

– Я до сих пор не верю в это. – Лука, полный счастья, посмотрел на меня. – Мы – бегуны. С ума сойти! Мы оба сделали это.

Я выдавила из себя улыбку.

Мы так долго и с содроганием ждали наше первое задание. Мы были уверены, что станем партнерами, и рисовали себе наше будущее: как мы преследуем группу швиммеров, которые отважились зайти слишком далеко на территорию людей, как мешаем грундерам грабить продовольственные запасы на окраинах, как лично противостоим предводителю «Красной бури»…

А сейчас, когда мы вплотную подошли к реализации наших планов, я не могу быть с ним.

Я открыла рот и тут же его закрыла. Все, что я могла бы сказать, было бы ложью, а я не хотела обманывать Луку. Кроме того, я не хотела нервировать его, не хотела, чтобы он потерял самообладание и не смог вступить в должность бегуна.

Завтра он получит другого партнера, и тогда я смогу рассказать ему о своей первой специальной подготовке с Хольденом.

Да, так будет лучше.

Этой ночью я очень неспокойно спала – такого со мной не случалось уже давно. Только причиной того, что я все время ворочалась в роскошной кровати, был не сон о моей маме и скалах. Вместо этого мне снились сплиты с изуродованными лицами, похожие на животных, которые запрыгивали в вихри следом за мной. Они хватали меня своими когтями, разрывали мою униформу и обжигали мое лицо огнем. Потом сон поменялся, и я оказалась на койке в белом помещении, связанная и обездвиженная, в то время как врачи проводили со мной какие-то исследования. Единственное, что я могла видеть, это их голубые, как лед, глаза.

Я проснулась от собственного крика и инстинктивно повернулась в ту сторону, где обычно спал Лука. До нашего отъезда мы с ним делили одну комнату в квартире Гилберта. И даже здесь, в кураториуме, он всегда спал на нижнем ярусе рядом с моей двухэтажной кроватью. После такого кошмарного сна я с удовольствием укрылась бы у него под одеялом.

Уже тогда Лука был теплее всех людей, которых я знала, а его дыхание было похоже на летний бриз, поглаживающий мою шею.

Но сейчас я была одна, комната вокруг меня была огромной, роскошной – и абсолютно пустой.

Я очень скучала по тем временам, когда мы с Лукой, еще не будучи кандидатами, бегали к нашему любимому месту в центре города – мимо торговых центров, ресторанных комплексов и огромных высотных парковок, которые возвышались рядом с транспортными трассами над ущельями с домами. Мы бежали до одного из немногих районов города, где еще не были снесены «мутировавшие» здания. Сегодня они в той или иной степени представляли собой памятники, и вход туда был строго воспрещен. Многие здания из-за смешения стали нестабильными, кроме того, воздух был там другой: казалось, словно тебя притягивает магнитом, будто где-то притаился невидимый вихрь, угрожавший унести тебя прямиком в лапы смерти.