Литмир - Электронная Библиотека

Как-то раз вместе с госпожой Дороховой на собрание заглянул незнакомый светловолосый мужчина с красивыми зелеными глазами. Но после того, как мама в радостном порыве повисла на его крепкой шее, а папа так многообещающе зыркнул, что даже у меня горло свело, захаживать перестал.

Это он, конечно, правильно: уверена, мама по молодости многих поклонников не досчиталась. Зато грунт под Монстроглазом нынче потрясающе питательный, это и Джадди подтвердит.

А вот на Салливана папенька, к прискорбию, так не зыркал. Выяснилось, что перед нашим отбытием в Индию магистр успел рассказать отцу об отравлении пыльцой горянки, обратив папино внимание на мое припухшее запястье. И поделился подозрениями насчет виновника.

На Приветственном балу этот тролль глаз с меня не спускал! И видел, как ко мне прикасались Глэдис, Эйнар, Микаэлла, Энджела и Бехтерев. Так что ректор не из мести отправил Вяземскую на тестирование: ему нужно было время, чтобы обследовать комнаты «подозреваемых». Девенпорт тем же утром вызвали на практику в библиотечный архив, а Бехтерева отвлекли заседанием Малого Совета, на котором комиссии вдруг разрешили поприсутствовать.

Пыльцу нашли, ректор получил рычаг давления – проштрафившуюся до угрозы отчисления Микаэллу – и смог выдвигать встречные требования графу. И с тех пор отношения Салливана с отцом стали выглядеть до противного нормальными, почти приятельскими и временами даже теплыми. Гадство несусветное!

А однажды я слышала, как они вдвоем – мой папа и лондонский тролль – смеялись на кухне, споря о чем-то с дедушкой Артуром. Это уже ни в какие ворота не шло!

Так дело дойдет до того, что шурхового магистра начнут на рождественские ужины приглашать. Бабушке Джулс только дай кого-нибудь пирогами накормить. Желательно одинокого, холостого и вечно хмурого.

А между прочим, у магистра и собственный дом имеется. Да-да. И я там даже бывала при весьма неловких обстоятельствах, которые не хочется вспоминать.

«Рычаг» оказался на диво действенным. Так, из комиссии в Академии остались только Бехтерев и лысый инспектор. И те – в качестве наблюдателей. Самого же Вяземского не особо вежливо попросили удалиться до конца расследования.

А оно продолжалось. Однако, попытки Рейны Шо и Энди Макферсона найти сообщника Милли быстро зашли в тупик. Подтвердилось, что у Карла тоже брали кровь, правда, в небольшом количестве. Поэтому никто, кроме моей погибшей начальницы, нового нападения не заметил.

Сделать это мог любой, кто имел доступ в ветеринарный пункт. Даже ученик во время практики в Заповеднике. Кому-то флакон крови шмырла покажется ерундой, а кому-то позволит оплатить целый год обучения.

Я никак не могла понять слов Милли и ее желания уничтожить последних представителей вымирающего вида. Даже полистала несколько трактатов о том, для чего используется их кровь. Но ничего такого уж страшного, несущего зло не обнаружила.

Обычные древние зелья, которые в современном мире вообще мало кому пригодятся, потому что эффект кратковременный, а цена за жидкую унцию выходит невероятная. Что лишний раз доказывало, что мы не ради ингредиентов сохраняем виды, а просто для того, чтобы эти фантастически прекрасные существа продолжали жить среди нас. (И не надо мне напоминать про перепончатые крылья, острые зубки и глаза на задн… на лучшей половине. Пре-кра-сны-е).

На одном из совещаний было решено оснастить вольеры магическими ловушками и следящими артефактами. Рейна надеялась поймать преступника «на живца». Мне не нравилась идея сделать из крошечных шмырлов приманку, но мои возражения никого не заинтересовали.

Впрочем, за три недели ловушка сработала лишь однажды. Мой скользкий полный песец решил протиснуться сквозь сетку вольера, но не рассчитал габаритов и позорно застрял. Чем вернул меня к мысли, что идея с диетой была не так уж плоха. Что до охотника за ценными ингредиентами, то он стал осторожнее и пока никак себя не проявил.

Были и хорошие новости – Хумбл пошел на поправку. Правда, они тут же сменились плохими: едва очнулся, профессор тут же написал заявление на увольнение. Из чего последовали совершенно удручающие выводы: шурхов магистр у нас задержится.

Положенное возмущение от этой новости у меня прошло неоправданно быстро. И теперь внутри, где-то в области живота, приятно грелся теплый комок, напоминая урчащего пушистого кота.

Где-то очень глубоко я была рада, что Салливан никуда не уезжает. Но магистру об этом знать было совсем необязательно.

От Кесслера больше не было вестей. Едва вернулась из Индии, я рассказала папе обо всем, что успела прочитать в тайном послании. Но он лишь сдвинул брови и наморщил лоб. И молча телепортировался из ректорского кабинета тролль знает куда. Вот вечно он сам ничем не делится, а от нас с мамой ждет откровенности!

На место погибшей Милли приехала новая целительница. Мы пока присматривались друг к другу, но от помощи моей она не отказывалась, и практика при Заповеднике возобновилась.

Шмырлы выздоровели и были выпущены в вольерчик близ лаборатории. Пострадавший даркен-сабер потихоньку начал обрастать шерстью и сейчас выглядел очень стильно, с этаким коротким «ежиком» на верхней половине туловища.

Сажелька тоже вернулась в лес. Со дня на день должен был прибыть обещанный «кавалер почтой». Это волновало и тревожило не только «невесту». Работники Заповедника вторую неделю готовили адаптационный вольер для гостя, набрасывая на него многослойные чары, и проверяли новое оборудование. Все-таки держать такого дикаря на территории опасно.

Новенькие – Эйнар и Расков – как-то незаметно прибились к нашей компании. На фоне вечно болтающего Дорохова синеглазый Алекс казался тихоней. Мы часто занимались вместе в библиотеке, засиживаясь допоздна.

Джил саркастично высмеивала идеи гоблина-полукровки, не оставляя от стройных теорий камня на камне. А Софи великодушно согласилась помогать Алексу с хромающей теорией – при строгом условии, что тот не станет за ней ухаживать. Якобы отношения ее не интересовали.

Что до меня… Я старалась отвлечься от чепухи. Медитации, магическая йога, вычесывание шмырлов, чтение монотонных трактатов по древним чарам, дрессировка Бойза… Чем я только ни занималась, надеясь выгнать из головы шурхового магистра.

Даже пыталась вновь вдохновиться заветными кудряшками, появлявшимися на горизонте вперед Главного Мастера. Но чувствовала лишь сентиментальную грусть. Тоску о чем-то не случившемся, но уже утраченном.

В течение месяца мужчина в маске волка возникал в моей голове в сотню раз чаще, чем кудрявый бравый воин. Как я от них ни отбивалась, а мысли все равно приводили меня обратно. В запретную секцию Дворцовой оранжереи. В чужую спальню, в которой меня чуть не покусала Эвер. На темный лестничный пролет…

И, наконец, под сень высоких деревьев, иссушенных индийской жарой. На тропинку, где Салливан пообещал больше никогда меня не целовать. А гордость никогда бы мне не позволила попросить его забрать слова обратно.

***

Из гостиной донеслись звуки спора, и я волей-неволей прислушалась. Сердце беспардонно екнуло, едва уши распознали нудный тон лондонского тролля.

Сейчас он, впрочем, был другим – азартным, убедительным. У Салливана имелась теория о том, как можно помочь Эмилю, совсем поплохевшему после испытания двумя телепортами и хеккаровым бешенством. Но моей матери она по какой-то причине не нравилась.

Я сползла с постели и прокралась на лестницу. Присела на верхних ступенях, не рискуя высовывать нос: ушей достаточно.

– Со мной ведь получилось… – взволнованно бормотала миссис Осворт, вставая на сторону магистра.

– Твоя капля не была сломана! – возражала мама. – И тогда со мной был не только венец, но и Аврора-младшая. Без нее я бы не справилась.

Я прикусила губу: не припомню, чтобы участвовала с мамой в каком-то мероприятии и играла в нем важную роль. Ну, кроме убиения Блэра. Но ведь вряд ли они про «тот неловкий момент».

Венец мне, кстати, ни разу в руки не давали. Прятали где-то от греха (точнее, от Авы-катастрофы) подальше. Но мне глупая эльфийская игрушка была без надобности: она помогала концентрировать дар, которого я пока не имела. Пока.

6
{"b":"788882","o":1}