Чувствую, как Аслан не хочет вдаваться в подробности. Пока речь не заходит о бизнесе, он открыт и прозрачен. А потом опускаются фильтры и мне становится тревожно. Возможно, легенды о бандитах близки к правде.

— Возможно, никогда не вникала в детали его дел. Он и сам не подпускал близко к себе, может после университета. А так я для него девушка, которой нужно носить платьишки в цветочек.

— Жаль, что он недооценивает тебя. В тебе есть большой потенциал.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Аслана. Комплимент приятно согревает.

— Никто кроме тебя не должен распоряжаться твоей жизнью, даже отец. Это право есть только у тебя.

— Странно, это слышать от тебя?

— Почему?

— У вас правит патриархат.

— Да, но уважение никуда не делось. У нас есть культурные особенности.

— Например?

— Например, на праздниках женщины сидят отдельно от мужчин или только мужской компанией отправится в горы на охоту. Но это потому, что оберегаем от мата или ненужных разговоров. В остальном у женщин полная свобода. Ну и никаких откровенных нарядов, — после этой фразы он посмотрел на меня.

— Что не так? — он кивком показывает на мою одежду.

— Не стоит так одеваться, это чересчур вызывающе, слишком много открытого тела, — я фыркнула, одета была в джинсовые короткие шорты и белую майку.

— Ты только что говорил про свободу и как понимать твои слова?

— Как мужчина не могу себе позволить, чтобы моя девушка носила вызывающие наряды. Этим ты привлекаешь не нужное внимание, а я будто этому потакаю. У нас так не принято.

— Твоя девушка? — переспросила я.

— Да или наши отношения как-то по-другому называются?

— Нет, — мотнула я головой.

— У нас принято с уважением и почтением относится к мужчине.

— Подчинением, — парировала я.

— Нет, почтением. Подчинение, это принуждение и тогда пропадает гордость, честь и достоинство. К женщине в Абхазии относятся с особым уважением. Поэтому честь женщин защищается.

Я задумалась над его словами. У нас совершенно по-другому. Мою гордость сломили, честь и достоинство где-то затерялось.

— И мою честь станешь защищать? — решила спросить.

— Если понадобиться, готов стоять до последней капли крови, — в отличие от меня в его словах не было намёка на шутку. Он говорил серьёзно.

— И ещё женщина должна уметь готовить мамалыгу, — добавил Аслан.

— Мне так и не удалось её попробовать.

— Ничего, у тебя будет ещё возможность.

Слушая его, в моей груди утихли все штормы. Сомнения и тревога наконец — то отступили. Как порою в душе не хватает полного штиля. Я верила его словам и не сомневалась в причинах, по которым он не смог увидеться раньше. И это совсем не кажется странным.

— Уже поздно, где мы будем ночевать?

— Давай затеряемся в маленькой деревушке среди гор, — его голос тёплый, мягкий, успокаивающий.

Мне хотелось ещё задать много вопросов. Что будет дальше? Как мы поступим. Он дал понять, что есть мы.

Возможно, стоит поговорить обо всём завтра. На трезвую голову.

Я чувствую, как огонь разгорается, между нами. Мы останемся наедине. От этой мысли сладкая дрожь пробегает по моему телу.

Он берет меня за руку.

— У тебя горячие ладони, — ловлю себя на мысли, что одних прикосновений мало, хотя они очень приятные. Одно его присутствие пробуждает во мне огонь, который разгорается с каждой минутой всё больше и больше.

— Специально для тебя, чтобы ты могла согреться, — его глаза сияют.

— Не хочу отпускать тебя.

— Не отпускай, — прошептал он, рассматривая моё лицо.

— Кажется, я забыл, какая ты красивая.

Вздыхаю и произношу.

— Я тоже очень соскучилась.

Степень искренности его чувств поражает меня уже не в первый раз. Он не стесняется их проявлять. Это не очень свойственно мужчинам. Возможно, южный темперамент даёт о себе знать.

Сейчас слишком хорошо, чтобы происходящие было правдой.

Когда мы спокойно проходим границу, понимаю, что чувствую связь с этой страной, землёй. Аслан он как маяк, который освещает путь и в каком бы я ни оказалось море, пока он рядом, мне н потеряться. С ним словно плыла домой. И неважно, где этот дом.

Глава 16

Есения

Ночная дорога почти не освещалась, но Аслан уверенно вёл машину. Со стороны казалось, что он всегда в любых обстоятельствах чувствует себя уверенно. Местами мы ползли по серпантину. Дорога шла вверх по ущелью. Мы двигались на восток, до границы с Грузией оставалось не далёк, потому что в некоторых местах встречались таблички, предупреждающие о пограничной зоне.

Деревня находится в долине со всех сторон окружённая горной цепью. Телефон почти не ловил. Аслан сказал, если забраться на гору, возможно появится сигнал. Одним словом, цивилизация здесь почти отсутствовала.

Как только мы вышли из машины, почувствовался размеренный и спокойный ритм жизни. На улице почти никого не было. Жители уже находились дома, даже собаки не лаяли. Без куртки здесь не обойтись, слишком прохладно. В горах температура всегда ниже, чем в низине.

Мне нравилось слушать журчание речки и шум деревьев.

По пастушьей тропе мы пошли к домику с верандой. Ворот нет, только живая изгородь из цинний и лаврового листа. Я увидела чистый двор с деревом грецкого ореха. Услышав нас, появились хозяева дома. Они поздоровались с нами. Бабушка подошла, крепко обняла и расцеловала Аслана. Взгляд у хозяина казался суровым из — за седовласых бровей, нависших над глазами. Несмотря на возраст, глаза пылали жизнью.

Меня бабушка одаривает тёплой улыбкой.

Они завели нас в дом, стены которого покрылись плющом. Простой интерьер, ничего лишнего. Посреди веранды свисали цепи с котлами. У стены стоял длинный стол со скамейками. Как мне объяснили, мы находились в традиционной апацхе.

Мы сидели и наслаждались теплом костра и вкусной едой.

Я почти ничего не ела целый день, поэтому с удовольствием набросилась на еду.

Бабушка приготовила традиционное абхазское блюдо: мамалыгу. Мне удалось не только попробовать его, но и наблюдать за приготовлением. Кукурузная мука замешивалась в казане, висящем над костром. Отдельно коптилась свинина и подавалась с острой фасолью. Как рассказал дедушка, именно мамалыга могла накормить мужчину досыта, чтобы он мог работать на огороде.

— Ни одно наше застолье не обходится без чачи, — дедушка достал графинчик с прозрачной жидкостью и поставил на стол, — она полезна для всех, попробуй.

Аслан налил в маленькую рюмочку.

— Пей залпом, — дал он мне инструкцию.

Я покрутила в руках рюмочку, пахло спиртом, но не так, как водкой. Сделав один глоток, я поморщилась. На вкус чача оказалась приятнее чем водка, чувствовался древесный вкус, но горечь пришлось закусывать сыром.

Бабушка, что — то сказала на абхазском, указывая взглядом на меня. Аслан ей ответил. Мне хотелось узнать, о чём они говорят, скорее всего, речь шла обо мне.

— Как тебе наша деревня, Есения? — спросила меня бабушка.

— Очень красиво, тихо и спокойно.

— Жизнь здесь непроста, еду даёт нам натуральное хозяйство. За домом на полях мы выращиваем кукурузу, фасоль и даже табак, а виноград здесь созревает не хуже, чем в Италии. Но в городе жить нам не хочется. Помогаем чем можем, а дальше пусть сами. Завтра Аслан покажет тебе наши виноградники.

— Это вы всему его научили?

— Да, мой муж всё знает о виноделии. Мальчики у нас способные, дай Бог, чтобы у них все получилось.

— Аслан очень целеустремлённый.

— Упёртый, — поправила меня бабушка.

У Аслана зазвонил телефон, он вышел на улицу.

Я рассматривала старые фотографии, висевшие на стенах. На одной из них запечатлена счастливая семья: два маленьких мальчика в объятиях родителей, Сандро, видимо, ещё не родился. Аслана легко узнать, его улыбку и смеющиеся глаза, не спутать.

— Он весь в отца. Особенно волосы: и мастью, и густотой.

— А кудри в кого? — спросила я.

— В маму.