Он выругался во весь голос, уже не заботясь о том, что кто-то может услышать.

– Поосторожнее, юноша! – проворчал почти беззубый старик с лицом, на котором навечно застыла угрюмая гримаса, и потащил свой груз дальше, бросив: – Так ты скоро совсем без пальцев на ногах останешься.

Халид молча кивнул, принимая упрек, после чего нагнулся, чтобы поднять камень, но заметил порез на правой ладони, откуда бежала ярко-алая струйка, и вытер его краем кушака в надежде остановить кровотечение.

– Нужно промыть рану. И перевязать. Иначе как бы хуже не было, – высказал очередной совет беззубый старик, таща мимо уже второй обломок с удивительным проворством для такого худого и пожилого человека. – С торца здания должны стоять ведра с водой. – Он указал подбородком на затененный угол библиотеки.

– Спасибо. – Халид натянул капюшон чуть ниже, чтобы не рисковать разоблачением.

– Не благодари, – отмахнулся собеседник, критически разглядывая скрытого под черной тканью риды халифа. – Никак не могу понять, зачем юноше в такой богатой одежде утруждаться и таскать тяжелые камни.

– Может, я люблю старые книги.

– Может, и так, – однако старик не казался убежденным. – Как бы там ни было, ступай и промой рану. Если она загноится и ты умрешь от лихорадки, твой богатенький папаша вряд ли будет доволен.

Улыбаясь про себя, Халид молча поклонился и направился к торцу здания, следуя совету беззубого мужчины.

Между ведрами с водой бегала стайка детворы. Несколько мальчишек отбирали друг у друга заржавевший стакан. Большинство емкостей выглядели сомнительно, на поверхности плавали хлопья пепла и прочий мусор. Одна предприимчивая девочка, которая стояла над большой бадьей с безупречно чистой водой без малейших следов загрязнения, заметила подошедшего Халида, окинула оценивающим взглядом его одежду, а также изысканные ножны, и расплылась в улыбке.

– Не желаете ли воды, чтобы утолить жажду, сагиб? – предложила юная торговка, демонстрируя сосуд из выдолбленной тыквы.

– И сколько же ты просишь? – невольно ухмыльнулся в ответ Халид.

– Для вас, сагиб? – Улыбка девочки стала лукавой. – Всего два динара.

Он отдал монеты, отметив яркий плетеный браслет на худой ручке, нетерпеливо протянутой вперед. Получив плату и едва сдерживая ликование, маленькая торговка сорвалась с места и бросилась в переулок, сочтя работу на сегодня выполненной. Остальные дети устремились следом, желая разделить плоды ее усилий.

Халид решил, что достойно потратил деньги, хотя и знал, что его безбожно обсчитали. Он склонился над ведром и промыл порез на ладони. Затем плеснул немного теплой влаги себе на лицо, ненадолго сняв капюшон, после чего опустил сосуд из долбленой тыквы в бадью, набрал внутрь воду и вылил все на голову.

Часть струй попала в глаза, заставив заморгать и поморщиться. Халид сжал переносицу большим и указательным пальцами в тщетной попытке уменьшить жжение. Он выпрямился и повел плечами, позволяя себе немного расслабиться и насладиться передышкой.

– Неблагодарный грубиян.

Не успел Халид отреагировать на оскорбление, как кто-то схватил его за риду и впечатал лицом в шершавые камни стены старейшей библиотеки Рея. Из-за резкого движения ведро опрокинулось, и вода выплеснулась на землю.

Несмотря на размытое зрение, этот голос Халид ни с кем бы не спутал.

– Что ты здесь делаешь, Джалал? – потребовал он ответа, хватая ртом воздух.

– Я знал, что ты злишься на меня, но даже не предполагал, что опустишься до такой подлости, – с яростью прорычал двоюродный брат, снова дергая Халида за риду так, что тот едва не упал. – Честное слово, никогда не считал тебя способным на подобную жестокость. Сам виноват. Слишком сильно доверяю родным.

– Назад, капитан аль-Хури! – приказал Халид, отчаянно моргая и пытаясь отыскать хоть толику смысла в происходящем безумии. – Пока вы не совершили непоправимую ошибку.

– Не осталось больше никого, кто станет тебя спасать, – процедил Джалал так сухо, что пристыдил бы даже безжалостное солнце. – И в этом виноват ты сам. Нет больше Викрама. Нет телохранителей. Наконец мы сможем драться честно. Наконец я сумею задать тебе давно заслуженную порку, неблагодарный ублюдок.

Произнося эти резкие и точно выверенные слова, Джалал казался изможденным. Он давно не брился, а под глазами залегли тени.

Однако сквозь утомление проглядывала ярость.

– Неважно, честно ты будешь драться или нет, одолеть меня все равно не сможешь, – прохладно парировал Халид, хотя вовсе не испытывал такой уверенности. – Но позволь поинтересоваться причиной столь возмутительного нападения, прежде чем нанести тебе сокрушительное поражение. Хотелось бы узнать, в чем заключается моя предполагаемая вина, не считая прискорбного факта нашего родства.

Вместо ответа Джалал отвел руку назад и врезал Халиду кулаком по лицу.

Сын халифа, восьмой в поколении аль-Рашидов, всего третий раз за всю свою жизнь получил удар, нанесенный в полную силу. И с такой неприкрытой ненавистью.

Первый – от отца. Второй – от Шахразады.

И вот теперь – от Джалала.

Халид полетел на землю, чувствуя, как кровь стучит в висках, разбивая оковы, сдерживавшие чудовище мигрени, и оно забилось в попытках выцарапать глаза изнутри. Но он заставил себя подняться на колени…

И бросился на Джалала, обхватив его за туловище.

Они рухнули в грязь, как двое разозленных мальчишек, и покатились по земле, цепляясь друг за друга руками, ногами и саблями. Двоюродный брат попытался встать, одновременно нанося скользящий удар кулаком по челюсти Халида. В ответ тот швырнул песок в лицо Джалала, врезал ему коленом под дых и успел несколько раз заехать по лицу и груди, прежде чем противник сбросил его, сплюнул окровавленную слюну и безжалостно ткнул локтем в висок раз, другой, третий.

Вокруг начали собираться зеваки, которые наверняка удивлялись, что побудило двух хорошо одетых юношей завязать столь грязную потасовку.

Халид обхватил ладонями голову в тщетной попытке унять боль. Солнечные лучи иглами впивались в глаза, зрение расплывалось. В висках стучало. Он вскочил на ноги и потянулся к шамширу, придя в ярость от ничем не мотивированного жестокого нападения.

Джалал удивленно расширил глаза, заметив этот жест, но затем тоже поднялся, вытер струйку крови с подбородка, обнажил скимитар и крикнул:

– Давай, доставай свое оружие!

Халид сжал пальцы на рукояти сабли, но не стал вытаскивать ее из ножен, не желая вступать в смертельный поединок с тем, кого любил.

– Давай же, трус! – завопил Джалал, размазывая по лицу кровь и смешивая ее с грязью и пылью.

Даже со своего места, даже в расстроенных чувствах Халид мог заметить, как подозрительно заблестели глаза двоюродного брата.

От этого зрелища кровь застыла в жилах.

– Думаешь, я не сумею тебя одолеть? – процедил Джалал, приближаясь со скимитаром наготове. – Или чувствуешь свою вину? Наконец решил признать ее?

– Вину за что? – прерывисто вздохнул Халид, стараясь сохранить хладнокровие. – Что я такого сделал?

Повисло напряженное молчание.

– Ты так и не простил того, что я отослал Шахразаду? – облизнув окровавленные губы, произнес Джалал хриплым, опустошенным голосом. – Что попросил мальчишку взять ее с собой?

Халид убрал ладонь с рукояти шамшира. Хотя услышанное ничем не объясняло неожиданное нападение, они с двоюродным братом хотя бы перешли к разговорам. Угроза неминуемой катастрофы отодвинулась.

– Как я сказал ранее, здесь нечего прощать. И сейчас так думаю.

– Тогда зачем ты так поступил? – гневно спросил Джалал, хотя и опустил саблю.

– О чем ты? – уточнил Халид, чувствуя, что если услышит еще хоть одно невразумительное обвинение, то больше не сможет сдерживаться.

Джалал пристально посмотрел на него, выискивая следы обмана, но наконец проронил:

– Деспина. – Вокруг словно все застыло. Даже ветер будто внезапно прекратил дуть. – Ты отослал ее. И это после того, как я признался в своих чувствах. И как только догадался, о ком шла речь… – прошептал двоюродный брат. – Или это отец тебя уговорил? А ты тут же выполнил его просьбу? – Он сделал шаг вперед. И еще один. – В конце концов, семья для тебя ничего значит… Я ничего для тебя не значу.