−Я хотела бы у вас работать. У вас есть вакантное место?

− Я мог бы взять вас воспитателем.

− Я согласна, когда я могу приступить?

− Как только пожелаете.

− Завтра.

Одели уточнила детали и отправилась домой. Ей предстояло искать решение, и она знала, что должна найти его.

Одели сидела у открытого окна и смотрела на океан.

«Если я не могу изменить прошлое, потому что это уже произошло, то я должна в настоящем найти тот момент, который можно преломить, так чтобы прошлое не накладывало отпечаток на будущее. Я должна заблокировать возврат к переживаниям, и помочь сформировать новые ощущения, наполненные любовью. Он должен помнить только о них, не возвращаясь к своей трагедии. Чудовищно, что трагедия может наложить отпечаток на всю жизнь. Так не должно быть. Почему люди злы, ведь любить гораздо лучше, чем ненавидеть. Злоба и равнодушие могут сломать жизнь этим детям. Развитие просто остановилось, застопорилось. Они могут так и не научиться любить. Никогда! Всю жизнь только злоба и ненависть, как клетка, в которую они сами себя засадили и не могут из нее выбраться, или не хотят. Синдром беспомощности? На самом деле это просто. Там есть дверца, через которую шагаешь в жизнь. Учишься любить и стремиться всеми силами видеть и делать только добро» − размышляла Одели.

Одели очень сблизилась с мальчиком. Она общалась с ним как в реальном, так и в другом измерении. Однажды она взяла его с собой к океану. Сначала он боялся войти в воду, но она взяла его на руки и они вошли в воду вместе. Она окружала его любовью, которая вселяла чувство защищенности в этом мире. В мире, который похож на океан − ты плывешь в нем и осознаешь все тайны мироздания. Очищаешься от ненужных мыслей. Находишь свое равновесие. Начинаешь действовать уверено и стремительно. Делать добрые дела, потому что это так нужно людям, которые хотят выйти из «клетки». Одели понимала, что ему еще многому предстоит научиться.

Одели много работала. Она была не только воспитателем, но и работала с психологами. Она объясняла свою теорию, которую они сочли интересной, но не очень верили в успех. Одели начала изучать психологию через другое измерение.

Малышу дали имя Энди. Он сам выбрал себе имя. Когда ему сказали, что у каждого человека есть имя, даже у самого маленького, и спросили какое имя он хочет, он сказал Энди. Он начал общаться с другими детьми, но был еще скован и замыкался в себе, когда кто-нибудь из детей обижал его.

Одели играла с детьми, читала им книжки, устраивала для них кукольный театр – они смотрели как завороженные. Когда Энди общался с детьми, Одели входила в его подсознание и корректировала его восприятие. Мысленно объясняя, что значит любить других, быть добрым и терпеливым. Он принимал эту информацию, и она видела, как это отражается на его поведении. Он познавал что-то важное для себя. Она пыталась стереть из памяти опыт страха и недоверия, мысленно она вызывала у него ощущение, что он укутан любовью. Ее любовь наталкивалась на недоверие, страх, непонимание, но любовь – это та сила, которая способна изменить многое. Энди очень привязался к ней. Он инстинктивно чувствовал, что с ней он защищен от всех бед, но его расстраивало, что они вместе не постоянно. Одели видела перемены в его подсознании, но основная потребность была невосполнима − потребность в материнской заботе. Она видела, что могла заблокировать память о трагедии, но подавить желание быть рядом с матерью невозможно. Означает ли это, что ощущение изолированности останется навсегда? Он оторван, отстранен, задвинут. Ее «блокировка» имеет временный характер? Она понимала, что его врожденные инстинкты сильнее, и что любое сильное потрясение нарушит ее «модель» счастливого восприятия и вернет его к тому, что ему пришлось пережить. В тоже самое время, она не верила, что все, что она делает не напрасно. Он не должен жить только в своих страхах. Он должен знать, что есть другие чувства и возможность жить по-другому. В любви он сможет понять, что его трагедия – это не вся его жизнь.

Одели работала и с другими детьми, она видела как искалечена их психика, но видела так же, что ее старания не напрасны. Дети становились более открытыми и добрыми друг к другу. Ко многим из них применялась агрессия, и они были агрессивными по отношению к другим, особенно более слабым.

Почти каждый день в детский приемник поступали все новые дети разного возраста. Кого-то находили в подвалах жилых домов, кого-то на улице. Кто-то был замкнут и боялся новых людей, кто-то агрессивен. Многие из них подвергались насилию. Из них были те, кто подолгу голодал. Почти все отставали в своем развитии.

О люди, люди, что вы с ними сделали! Эти дети не верили, что к ним могут относиться по-другому, и считали, что их привезли только для того, чтобы наказать.

Одели старалась выстроить систему, используя которую, другие работники приюта могли работать более результативно. У каждого из этих детей была своя история, но они чем-то перекликались. Их объединял страх, недоверие и страдание от отсутствия любви. Необходимо было завоевать их доверие, установить контакт и говорить с ними о том, о чем они готовы рассказывать. Итак, контакт. Но дети чувствовали неискренность. У каждого воспитателя должно быть искреннее желание помочь и поддержать. Их нужно учить правильно относится друг к другу. Нужно находить в них способности и интересы и переключать от тяжелых воспоминаний к тому, в чем они могут себя проявить и увидеть одобрение и понимание. Объединить их усилия на выполнение общего задания.

Конечно, это не сможет полностью заполнить образовавшуюся пустоту, но позволит вывести их из замкнутости, которую каждый из них ощущает наедине с собой. А то, что они могут делать что-то своими руками дает им возможность самовыражения. То, что они прятали от других, теперь выражалось в их творчестве. Они перестали бояться и все смелее выражали свои чувства и мысли. В теории ребенку можно было изложить многое, и на первый взгляд он понимал, но на практике применить не мог и очень расстраивался. Приходилось пробовать еще и еще раз, меняя методы, до тех пор, пока ребенок не начинал понимать, что от него хотят. Многие старались сделать все как нужно. То ли не желая огорчить своих воспитателей, то ли боясь, что их будут ругать.

Систему Одели стали применять в программе адаптации. Одели работала на подсознательном уровне с каждым ребенком в отдельности. Переживая трагедию ребенка и понимая, как она должна быть скорректирована. Также он работала со всеми вместе − это давало возможность создавать атмосферу взаимопонимания. Тех детей, которые смогли адаптироваться, переводили в детские дома, других оставляли на более длительный срок. О том, что дети, прошедшие период адаптации в приемнике, где работала Одели, отличаются самостоятельностью и жизнерадостностью от других, стали говорить в определенных кругах. Скоро систему стали применять в других детских приемниках, и Одели выезжала консультировать персонал.

Однажды, когда Одели читала детям, к ней подошел Энди и спросил:

− Ты моя мама?

− Милый, я тебя люблю.

Энди обнял ее и прижался своей щекой к ее щеке.

После этого случая Одели прокручивала в голове одну и ту же мысль, что потеря материнской любви невосполнима. Теперь Одели понимала, что может помочь детям перестать бояться, научить выражать свои мысли, бережно относиться друг к другу − все это поможет им в будущем, так как эти новые сценарии поведения зафиксированы в их подсознании, но потребность в любви останется невосполнимой.

− Я хочу усыновить его! – заявила Одели заведующему.

− Одели, вы хорошо подумали? Вам его жаль, но вы берете на себя большую ответственность на всю жизнь.

− Я хорошо подумала. Это не жалость. Я люблю его.

− Вам виднее. Я не сомневаюсь, что вы сможете дать ему самое лучшее.