– Юкия! Почему так поздно?

Юноша посмотрел в другую сторону: там среди группы ребятишек он увидел своих братьев, старшего и младшего.

Старший родился всего на год раньше Юкии, которому теперь исполнилось пятнадцать, но уже на целую голову превосходил невысокого братишку. Волосы у него были прямые, черты лица довольно правильные. Рядом с ним шагал младший, очень похожий на старшего, – сразу видно, что они родные братья.

Видимо, из-за того, что здесь старший брат оказался самым взрослым мужчиной, ему поручили приглядывать за детьми. Напустив на себя строгий вид, он тащил на спине младенца и еще двух малышей вел за руки, и оттого в его фигуре не осталось ни капли достоинства.

– Чего ругаешься? Мог бы и разбудить, – подойдя к нему и беря на руки младенца, ответил Юкия, но старший только фыркнул.

– Да мне и в голову не пришло, что ты будешь спать. Кто ж спит после завтрака?

– А я тебя звал, между прочим, только ты все не просыпался, так что сам виноват, братец Юкия, – добавил младший, Юкити, которого звали просто «малыш Ти».

Он нес на спине полную зеленых слив корзину – хоть и поменьше размером, чем у взрослых.

Юкия тоскливо простонал:

– Ладно, ладно, я виноват.

– А раз признаешь, что виноват, хватит огрызаться, берись за работу.

Старший брат, поругивая Юкию, направился к самому большому источнику поблизости.

К следующей работе надо было приступать после обеда, и женщины ушли готовить еду, забрав с собой малышей. Заскучав в ожидании обеда, братья решили пока вымыть сливы и выбрали местечко в тени под хурмой.

Комары еще не появились, свежий летний ветерок приятно обдувал вспотевшие лбы. Отскакивая от плодов, брызги воды сверкали в лучах солнца, проникавших сквозь листву. Братья сидели под свежей зеленью дерева, пронизанной нитями света, и рассеянно перебирали фрукты.

– А все-таки странно, что ты, братец, занимаешься всякими мелочами. Батюшке разве не надо помогать?

В отличие от младших братьев, Юкима, которому предстояло унаследовать пост наместника, обычно в это время был занят работой с отцом.

Потряхивая сливы в бамбуковой корзине, он задумчиво ответил:

– Понимаешь, батюшка уехал: что-то там стряслось на тракте.

Мелкие дела, которые не требовали присутствия наместника, взял на себя староста. Благодаря ему Юкима оказался без дела.

– Честно говоря, он меня просто выгнал. Сказал, что я ему мешаю. Вот я и подумал, что до возвращения батюшки лучше здесь помогу.

– Похвальный порыв. Сливы в этом году, похоже, много уродилось, – сказал Юкия, а сидевший рядом Юкити захлопал глазами и вдруг схватил одну.

– Много-то их много, да не слишком ли они маленькие?

Действительно, слив они набрали полные корзины, но сами плоды были небольшими. Оказывается, во время сбора все уже заметили, что раньше сливы вырастали крупнее, да и снимали их с одного дерева тоже помногу – не так, как сейчас.

– Говорят, что не только сливы, но и овощи не очень хорошо родятся в последнее время. Братец Юкия, а ты в Тюо ничего такого не слышал?

Юкия еще два месяца назад служил в Тюо, но ничего подобного не заметил, поскольку во дворец попадают только самые отборные товары из провинций. Однако он вспомнил, что вокруг столько говорили о неурожае, что в зубах навязло.

– Да, часто жаловались, что рис плохо уродился.

– Значит, так и есть! Я тоже знаю, что на юге было наводнение. Вот ведь…

Слушая, как братишка говорил, при этом качая головой, Юкия понял, что тот пересказывает слова женщин. Тихонько посмеиваясь над попытками брата выглядеть взрослым, Юкия пересыпал вымытые сливы из бамбуковой плетенки в корзину.

Брат лишь посетовал, сказав: «Вот ведь», а в Тюо обязательно добавили бы: «Это все из-за молодого господина!»

Именно молодому господину – наследнику престола, которому предстояло однажды взять на себя управление страной Ямаути, – и прислуживал Юкия в Тюо.

Молодой господин был самым уважаемым аристократом в Ямаути, но в то же время о нем больше всего злословили. Он стал преемником дома Сокэ, заставив старшего брата – человека с прекрасной репутацией – уступить ему престол. Из-за этого при дворе у него появилось много врагов и его положение сильно усложнилось. Даже неурожаи и наводнения последних лет относили на его счет: «Это все из-за молодого господина, который нарушил обычный порядок».

За то недолгое время, что Юкия прослужил у наследника, он стал свидетелем множества попыток обвинить молодого господина в стихийных бедствиях. Поэтому и сейчас, слыша подобные разговоры, он испытывал сложные чувства. Юкия невольно отвернулся и стал смотреть вдаль. Вдруг он заметил в ясном голубом небе черную тень. Ворон.

Проследив за взглядом Юкии, братья тоже увидели птицу.

– Может, батюшка вернулся? – сказал Юкити.

Юкима ответил:

– Вряд ли. Я не вижу всадника. Это не конь, это, кажется, ятагарасу в облике птицы.

Юкия и его братья принадлежали племени ятагарасу и могли принимать как человеческий, так и птичий облик. Вороны-поселенцы, горные вороны и провинциальные аристократы – военные вроде семьи Юкии – часто с легкостью превращались в птиц, но среди благородных аристократов Тюо было много таких, кто всю жизнь провел как человек, ни разу не сменив облик. И, как правило, все ятагарасу предпочитают человеческий образ, а сейчас обратиться птицей стало даже «постыдным делом», «плохими манерами».

Дело в том, что с теми, кто не мог жить в человеческом облике и вынужден был всю жизнь проводить в виде ворона, уже и не обращались как с людьми. Им запрещали свободно превращаться, а взамен они заключали договор с хозяином, который заботился об их пропитании, и работали как домашний скот. За это их и прозвали конями.

Однако если сейчас к мальчикам приближался именно чей-то конь, то с ним не было видно хозяина, а для ятагарасу, который просто принял птичий облик, этот ворон вел себя слишком беспокойно.

– Какой-то он странный…

Птица была еще далеко, но они услышали громкое карканье. Летела она тоже неровно, беспорядочно хлопая крыльями, будто теряла силы.

– Слетаю посмотрю, – сказал Юкия, и Юкима кивнул.

– Малыш Ти, а ты пока извести старосту и остальных. Возможно, он ранен.

– Хорошо.

– Лети. А я скажу тетушкам. – И старший брат побежал к женщинам, а Юкия и Юкити обернулись птицами.

Младший брат направился в усадьбу, а Юкия полетел прямо навстречу птице. Взлетев, он понял, что сильного ветра, как он и думал, наверху нет, а значит, птице совершенно не было необходимости так молотить крыльями.

Подлетев поближе и рассмотрев подозрительного гостя, Юкия вздрогнул от удивления. Птица, бившая по воздуху крыльями так, будто разучилась летать, не выглядела нормальной: черный клюв открыт и из него капает пена, язык вывалился, глаза беспокойно вращаются, бессмысленные выкрики режут уши.

«Да кто ты такой?»

Двигаясь рядом с птицей, Юкия громко каркнул, но та, похоже, не слышала и даже не видела его. Услышав их, из домов в поселке стали выбегать люди.

«Что случилось, паренек?» – подлетел староста, которому младший брат, видимо, успел рассказать новость.

«Сами видите», – махнул крыльями Юкия. Интересно, понял ли староста, что не все в порядке?

Староста чуть подумал и каркнул громче: «Заставим его сесть на землю. Помоги».

Показывая, что понял, Юкия чуть опустился и поменялся местами со старостой. Тот с карканьем медленно приблизился к пришельцу, но в следующий миг странный ворон налетел на него, и староста закричал: «Что ж ты делаешь?!»

Безумная птица всеми тремя лапами вцепилась в тело старосты, а клювом – в горло. Она пыталась обхватить его тело своими крыльями, как если это были бы руки. Разумеется, так она не смогла бы лететь, но она будто забыла, что находится в небе.

«Дядя!» – закричал Юкия вслед слившимся воедино и падающим вниз двум воронам.

Староста изо всех сил пытался стряхнуть пришельца, пока они еще были в воздухе, но не успевал. Работавшие в поле, заметив, что над их головами происходит что-то неладное, с криками разбегались. С грохотом оба ворона рухнули посреди пашни, ударившись о землю головами.