Было еще несколько развлечений в этом ущелье. Одно из них называлось - догнать Камаз... Т.е. иногда приходишь к выводу, что будь что будет и перестаешь тормозить. Но потом все же тормозишь, хотя иногда кажется, что уже поздно... На выезде из туннеля меня обогнал Камаз и я периодически нагонял его.

Потом горы как бы отступили и замаячила грузинская таможня. Мы хотели проскочить ее сходу, но вышел какой-то мужик и спросил, есть ли документы. Мы достали паспорта и стали ждать, пока нами кто-нибудь заинтересуется. Но никто не интересовался. Антон хотел сфотографироваться на фоне грузинского флага, но сказали, что нельзя. Мы постояли минут 5 и догадались просто подойти к солдату, стоящему у шлагбаума, он мельком взглянул на документы и мы вступили на нейтральную территорию. Впечатление было еще более-менее горное, нецивилизованное, но через километра полтора, на российской таможне, охватила тоска. Вереница машин, очередь, по-видимому, на полдня... Паспорта смотрели раза 4, (рюкзаками, конечно, никто не заинтересовался, хотя я уверен, что в них ничего не стоило провезти разобранный гранатомет).

Отходим от таможни и скатываемся по пологому шоссе. Горы закончились окончательно, а их отроги периодически скрыты от нас туманом.

На Антона нападает кавказец, хватает зубами лямку подсумка и чуть-чуть не заваливает. Я же чувствую, что меня знобит.

Владикавказ. Едем по какому-то проспекту с цветами. С цветами в городе хорошо. Они ухоженные. Попадаются толпы гопников, или, по крайней мере, людей внешне неприятных. Ближе к центру города движение становится слишком оживленным. Постоянно слышны гудки - тут так принято. Я бы сказал, что во Владикавказе ездят так, как лет 6 назад, по рассказам Эндрю, ездили в Тбилиси. Пробиваемся к вокзалу, оставляем Анку с велосипедами в скверике и занимаем очередь за билетами, после чего Антон идет менять доллары. Очередь шла около часу, примерно столько же ушло на обмен у Антона. Дело в том, что обменников было очень мало вообще и они не работали, если и были. Антон спросил у мента, где можно поменять, тот ответил, что, например, у него можно, но после этого обмена он, мент, Антона должен будет повязать. Однако, людям доллары нужны, так что, решившись обратиться к ним, Антон справился со своей задачей споро.

(Сценка в сберкассе на следующий день - очередь к закрытому окошку, подходит охранник - ну чего стоите, мы может откроемся, может нет. У кого суммы большие - все равно в центр придется ехать, а у кого поменьше - вы разве между собой не можете договориться?)

Короче, за час до отхода поезда мы узнаем, что билетов нет, и часовой брони тоже нет (и то, и другое, конечно, вранье, но делать нечего).

Достаем карту - в окрестностях два зеленых пятна. Но первое отпадает, т.к. там осетины с ингушами стреляются пригородный район. А со стороны второго стала доноситься какая-то канонада, и ехать куда-либо окончательно расхотелось.

Ходим по платформе взад-вперед, на моздокскую электричку грузятся солдаты-призывники, с древними брезентовыми рюкзачками и автоматами. Я думаю, что все таки лучше завтра ехать в Москву, чем сегодня - на этой электричке с автоматом.

Тут к Антону подходят двое местных и здороваются. Оказывается, они уже час назад с ним здоровались, приняв за своего знакомого, а теперь - уже просто так, ни за кого не приняв. Узнаем про гостиницы и т.д. (Канонада, говорят, это нас не касается, это их проблемы, мы люди мирные...)

А с гостиницами очень просто - одна - в здании вокзала, вторая = на углу, через площадь. В ту, вторую, мы в итоге и вписываемся. Антон называет ее ночлежкой, так оно, пожалуй, и есть, но это была очень приличная ночлежка. К этому времени я уже чувствовал себя совершенно больным, потому сразу завалился на кровать, отправив остальных гулять по городу и принести выпить.

И к моему удивлению, они приносят именно то, что я еще способен пить - Крымский Красный Портвейн...

Заселению предшествовало долгое ожидание открытия, проходившее большей частью в привокзальной чебуречной. Это было потрясающее место. Под навесом стояла газовая плита, с большим красным баллоном рядом, ее желтое коптящее пламя раскаляло масло в миске, вроде тех, в которых стирают белье. Время от времени из масла вылавливались новые порции и относились к столикам. Это были замечательные чебуреки. Да и пиво тоже ничего.

Еще помню, что полежав с задранными на перекладину кровати ногами, я отправился в коридор и посмотрел там настоящий телевизор, с настоящими новостями. Новости же были в основном как бы местные... Лебедь встречался с Мосхадовым...

Утром нас выставили все же не в 9, снова расположились в скверике, позавтракав в чебуречной. (Когда мы пришли туда третий раз, обедать, хозяйка спросила, почему никак не уедем. Ждемс, отвечаем, вчера билетов не было... Так вы бы ко мне подошли, у меня все кассиры знакомые... Ну что, как обычно, 3 пива и по три чебурека? Нет, Аннушке я сделаю чай, пусть согреется...)

Купил книжку про растения Северной Осетии. Читал Флеминга, про Агента 007, купленного вчера Анке, чтобы ей не было скучно.

Скучно не было. Мы уже окончательно прижились на этом вокзале, когда наступило время и стали подавать поезд. Потом приключилась эта история с ментами. После которой мы стали такими злобными, что не стали платить проводникам за билеты.

Раза три ходила транспортная милиция, проверяла паспорта.

Где-то в этом месте я бросил писать дневник, чтобы уже никогда не начинать его снова. Помню только, что Курск, с его замечательным пивом завода Пикур, я проспал.

Дома было пусто, но ввиду малости нашей "группы", или еще почему, тоскливого ощущения нехватки людей, обычно появляющегося у меня после похода, на этот раз не возникло.

Позже выяснилось, что та единственная пленка, которую я отснял, порвалась вдоль, так что скорее всего эта череда писем останется единственным упоминанием о данном походе, если, конечно, не считать огромного количества слайдом, отснятых Антоном.

-----------------

Бабье лето наступило, но холод по-прежнему собачий. А централизованное отопление этому способствует, т.к. все равно не работает.