Осмотреть место происшествия, вот что нужно, вспомнил он. Интересно, есть ли на инфо-кристаллах «Записки о Шерлоке Холмсе»? Вряд ли. Емкость кристаллов позволяла записать на них все книги мира, но комиссия по подготовке полёта «Королёва» очень ревностно отбирала достойные произведения. Технические справочники были, «Поднятая Целина» была, ещё много считавшейся полезной литературы упаковали в кристаллы, но книги бульварного буржуазного писателя к полезным не относили. Правда, многие принесли завлекательных авторов контрабандой, но в полёте все эти детективы, страсти-мордасти с инопланетными чудищами и эпопеи плаща и шпаги действительно не читались. Если что и волновало, так «Мёртвые души», «Записки охотника» и прочие сугубо прозаические скучноватые повествования. Он сам раз пять перечел «Степь» Чехова.
Но потом интерес и к старой, проверенной временем литературе как-то угас. Страничку-другую перед сном – и довольно. А техническую литературу, инструкции по эксплуатации зубрили непрерывно. Сначала свою, потом смежников, потом и забирались совсем в далекие от себя дебри. Считали, что в полёте все пригодится, и веревочка тоже. Кое-что действительно пригодилось, но уже после полёта. Пироксилин и метакевлар, дю-булат и паровые машины.
В караульном помещении Фомин застал Барка. Рыцарь-послушник показал немудреную технику связи. Провода, верёвки и колокольчики. Дернешь за провод, колокольчик и звякнет. Будто кота за хвост. Азбука Мурзе.
– Вот эти верёвки, видите, шершавые на ощупь, это важно в темноте – для проверки связи. Один звонок – всё в порядке. Два звонка – вас слышу.
Проволока – тревожный сигнал. И колокольчик здесь другой, слышите? Потолще голосок. Один звонок – непорядок. Два – явная угроза. Три – всеобщая тревога.
– Какие сигналы вы получили этой ночью?
– С Полуденной Глаз-башни – один тревожный звонок. Причём слабый. Это иногда бывает – от порыва ветра, например. Поэтому я послал требование подтверждения – сначала на Полуденную Глаз-башню, а, когда ответа не получил – на Глаз-башню Восхода, – и дальше Барк добросовестно изложил то, о чем Фомину было уже известно. Пришлось слушать.
– Сейчас на Глаз-башнях кто-нибудь есть?
– Нет. Доблестный рыцарь Картье приказал приостановить несение наблюдательной службы вплоть до вашего распоряжения, доблестный рыцарь Кор-Фо-Мин.
– До моего распоряжения? Ладно. Проводите меня на Глаз-башни. Сначала на Полуденную.
– Здесь нёс дежурство кадет Ван Ай, – пояснял рыцарь– послушник. – Сигнальные шнуры работают исправно, я уже проверил.
Фомин не поленился встать на четвереньки. Увеличительное стекло нужно будет заказать, что ли. Но первую находку он сделал на ощупь – вытащил из-за кресла маленькую, на три глотка, флягу.
– А это что такое?
– Это? В таких флягах обычно хранят караульный морс. Отвратительная штука, но сон снимает на всю ночь. Разрешена уставом.
– Да? – Фомин отвинтил колпачок, принюхался. Пахло ужасно. Вдруг кто-то подсыпал злого дурману? Нужно будет отдать Манарову на анализ. Но никакой дурман не переломит меч.
Он уселся на креслице, просторное для кадета, но тесноватое для рыцаря. Ничего, выдержит.
Давненько Фомин не видел Крепость с высоты птичьего полёта. И птицы-то повывелись, одни браухли летают. А красота осталась. Дух захватывает.
Ах да, ещё куры есть. Куры не летают, зато несут яйца.
Он перегнулся через ограждение. Запросто не упадешь, нужно крепко постараться.
Внизу он видел очерченный белилами силуэт. А падал корнет не отвесно, нет.
Да и падал ли, если кости целы?
Из-за плеча высунулся Барк. Ну, как подтолкнет? Чем и плохо случившееся – начинаешь подозревать невесть что.
– Вот что, ищущий Барк, у меня для вас дело. Вы с ним справитесь лучше, чем кто-либо другой.
– Я горд вашим доверием, доблестный рыцарь.
– Поговорите со всеми кадетами, особенно с теми, кто был хорошо знаком с Ван-Аем и Дор-Си. К вечеру я должен знать, чем дышали, о чем думали, что видели во сне Ван-Ай и Дор-Си. Второе. Порасспросите, не было ли во время дежурств наблюдателей чего-нибудь такого, о чем они не докладывали вам, как не попадающим под параграфы устава. Может быть, мерещились феи, или разбирала беспричинная тоска, или сердце вдруг жаждало мира и счастья для всех и даром, или просто нападала икота – в общем, незначащие или слишком личные события, переживания, мысли. Можете взять в помощь двух-трех кадетов потолковее, работа большая. Дежурства наблюдателей отменяются до последующего распоряжения. Пока всё.
– Готов служить, доблестный рыцарь, – и Барк, не теряя ни мгновения, поспешил вниз. Почти со скоростью свободного падения.
Служба наблюдателей была отнюдь не только учебной, но и нужной. У кадетов и зрение зорче, и слух острее, да и нюх порой мог на что-нибудь сгодиться. Конечно, они – не единственная служба предупреждения, но необходимая.
Сверху видно было, как спешит Барк в кадетский корпус. Чего не отнять у рыцарей-послушников – так это рвения. Спустя рукава никто не служит, никто не работает. Селекция. Лодыри и бездельники гибнут на стадии зиготы. Жесточайший отбор.
Он осмотрелся. Раз уж нет наблюдателей, нужно самому приглядеть за границами Крепости. Не видать ли Поющих Выползков, Чёрной Саранчи, Саблезубых Пьявиц и прочих супостатов Тьмы?
Не видать. Полдень же.
Но из леса вышел путник, пеший. Верно, добрый человек, раз застава пропустила. Добрый и смелый. Земли Крепости, положим, безопасны, так надо сюда ещё дойти…
Были безопасны. Но теперь…
Фомин нехотя спустился вниз. Там, наверху, можно притворяться, что думаешь, размышляешь. А здесь…
Он поднялся и на Глаз-башню Восхода, но уже не предаваясь надеждам о внезапном озарении посреди открывшегося благолепия. Никаких потайных записей или следов загадочных существ. Картина повторяла Глаз-башню Полуденную, разве что фляжка с караульным морсом аккуратно висела на крючочке и была полнёхонькой. Порадуемся и этому.
Потому что больше причин для оптимизма не находилось. Хорошо, конечно, было бы оседлать Бышку, застоялся тур, выехать во чисто поле и вызвать на честный бой злодея-чародея. Но злодеи-чародеи на честный бой не выходят по определению. Да и он, знай месторасположение этого злодея, не саблями бы махаться стал, а послал парочку ПУРСов, один с шимозой, другой с напалмом. То-то было б весело!
Он ещё раз осмотрел местность. Всё спокойно, все безмятежно. Путник всё идёт. Куда ж ему деться-то. Взялся идти, так иди. Взялся думать, так думай. Если не знаешь о чем, думай хоть о чём-нибудь. Сомнительная мудрость, но выбирать не приходится.
Фомин отнес обе фляги Манарову. Вдруг что да найдет. Потом зашел к доктору. Тело Ван-Ая осмотрел, не из недоверия к заключению Нарейки, а просто чтобы злей быть.
Дор-Си лежал в особом отсеке. Сквозь круглое окошечко (противометеоритное стекло «кремль») виднелся саркофаг, из которого тянулись провода да трубочки.
– Никаких изменений, – не дожидаясь вопроса, через интерком сказал Нарейка. Он был там. У больного. – Не дышит. Сердце не бьется. Однако лимфа, хоть и медленно, но циркулирует. Температура тела на градус ниже окружающей.
– Почему?
– Не знаю. Вялотекущий эндотермический процесс? Но что это за процесс? Не знаю.
– Ты что-то говорил о хромосоме Икс-три (с Нарейкой Фомин был на «ты», этикет оказался бессилен. Язык не поворачивался выговаривать «доблестный рыцарь Но-Рей-Ка» даже в присутствии чужих).
– Это всего лишь мое предположение, но кажется, что хромосома Икс-три ответственна за так называемые магические способности. Впервые я обнаружил её, анатомируя Ин-Ста. Потом она попадалась ещё дважды, пока маги не стали обходить Крепость стороной. Похоже, при определенных условиях её формируют митохондриальные ДНК. Они есть в каждом – в тебе, во мне, но иногда они покидают митохондрии и ассоциируются в дополнительную хромосому. Материала мало. Маги, они за собой следят. Ногтя, волоса без присмотру не оставят.
