С треском опустив трубку на рычаги, Ирина прямо в полотенце прошла в спальню и легла на кровать. Отеков у нее официально не было, но ноги приобрели некую приятную пухлость, сухожилия на ступнях больше не выпирали из-под кожи, и от ремешка босоножки остался глубокий красный след. Скрутив из покрывала тугой валик и положив под ноги, Ирина закрыла глаза и прислушалась, не зашевелится ли малыш. Конечно, еще рано, но вдруг… Проведя ладонью по животу, она заметила, что он уже довольно прилично округлился, так что вскоре о ее интересном положении догадаются даже самые невнимательные коллеги. Хорошо, что она нашла в себе мужество сразу признаться председателю суда, хотя был сильный соблазн тянуть до последнего, обеспечивая себе еще пару месяцев спокойной работы.
Ирина улыбнулась. Вообще странно протекает у нее эта беременность. Очень странно, особенно если вспомнить, как она нервничала с Егором и Володей, хотя носила их обоих в обстановке полного благополучия. Не происходило абсолютно ничего плохого, жизнь текла размеренно и привычно, а она каждый день придумывала себе новые страхи, и сердце сжималось от ужаса.
А сейчас под напором настоящих трудностей и невзгод ее вечная тревога странным образом пропала. На душе постоянно царит спокойствие и безмятежность, какой она бы не достигла годами занятий по системе буддийских монахов и аутотренинга.
Может быть, это беременность так на нее влияет, а вернее, просто кончилась молодость со своей неуемной жаждой счастья…
«Я спокойна, я абсолютно спокойна…» – нараспев произнесла Ирина модное психологическое заклятие, но, засмеявшись, сама себя перебила.
Аутотренинг, метод прогрессивный, но полуподпольный и оттого прогрессивный вдвойне, завладел умами многих знакомых Ирины, а ей самой представлялся дикой чушью. Иллюзия – она и есть иллюзия, то есть обман, и он, увы, не становится правдой оттого, что ты сам себе его внушаешь. Витя Зейда говорит, что адекватное восприятие реальности и самого себя является главным признаком психического здоровья, но он считается в своих психиатрических кругах весьма недалеким малым, а ребята, придумавшие аутотренинг, ходят в гениях, и неисчислимое множество людей по всей стране повторяют, что их веки тяжелеют, вместо того чтобы заняться чем-нибудь полезным.
Ирина немножко помечтала, как первого сентября позовет в гости Зейду с женой, отметить начало учебного года. Егор пойдет в школу, Кирилл – в университет, Витька – в аспирантуру. В семье получается не просто праздник, а настоящее торжество знаний! Сейчас лето в разгаре и осень кажется далеко-далеко, но время летит так быстро… Оглянуться не успеет, как на деревьях появятся первые желтые листики, пойдут дожди, еще по-летнему шумные, но уже прохладные и затяжные. Небо побледнеет, затянется темными тучами, и придет пора возвращать детей в город.
Приедут они числа двадцать седьмого, чтобы успеть на школьный базар, покупать Егору новую форму, портфель и школьные принадлежности. А учитывая боевитый характер старшего сына, лучше две новых формы, одну носить, а вторую – ремонтировать в ателье. Наберут тонких тетрадок с Маяковским, Некрасовым и Семеновым-Тян-Шанским на зеленых обложках, солидных тетрадей в сорок восемь листов и обязательно одну в девяносто шесть. Такая толстая Егору еще не нужна, но пусть будет для осознания важности момента. И Кириллу приобретут всякой канцелярии, как первокласснику, шариковых ручек купят штук десять, а то он вечно их теряет. Ну и Володе обязательно возьмут альбом для рисования и карандаши. А может быть, застанут в продаже бумагу для акварели, восхитительно плотную и в то же время воздушную и пористую, от одного взгляда на которую руки тянутся изобразить что-нибудь этакое. И краски «Ленинград» купят, большую коробку в двадцать четыре цвета, где каждый брусочек запечатан, как ириска, и подписан загадочными словами «кадмий оранжевый», «умбра жженая», «сепия» и другими. А если судьба окажется совсем-совсем на их стороне, то получится найти и восхитительную колонковую кисточку, в форме капли с острым-острым кончиком, которой можно и накладывать щедрые мазки, и прорисовывать самые тонкие детали. Еще у Егора наверняка к осени вырастет нога, придется искать ему весь комплект обуви, из которой беспрепятственно продаются только кеды, да и то не модные. Недавно родной «Красный треугольник» расстарался, выпустил модель, отдаленно напоминающую кроссовки «Адидас». Примерно в такой же степени, как детсадовский рисунок ручки-ножки-огуречик напоминает Витрувианского человека, но все-таки это уже не дремучий совок, какие-то слабые порывы к эстетике присутствуют. Народ обрадовался и такому прогрессу, мгновенно смел новинку с полок, и теперь ее днем с огнем не найти. А Егору надо, чтобы не отставать от приятелей.
Хорошо бы, конечно, где-то достать настоящие фирменные кроссовки, вот будет сыну радость! Настоящая ответственная мать, конечно, сразу увидела бы в этом призрак «вещизма» и из принципа обула бы ребенка в самые страшные ботинки, какие может предложить фабрика «Скороход». Только ради пользы сына, чтобы не прививать ему слишком материальное отношение к жизни и низкопоклонство перед западными буржуазными ценностями. Путь к духовному развитию лежит через аскезу, это известно еще с глубокой древности. Радоваться всяким милым мелочам, ага, сейчас! Не по-нашему это, не по-коммунистически.
Строгие дяди и тети пишут в газетах гневные статьи о том, что лучше недодать, чем передать, ибо лишняя кукла или велосипед это единственное, что способно нанести серьезный урон детской психике, все остальное идет ей только на пользу. Может, и так, но если ребенок в детстве не знал радости от внезапного подарка, то потом он не узнает ее никогда.
Ирина засмеялась, вспоминая, как ей на пять лет подарили детское колечко с зеленым камушком, как они с сестрой решили, изумрудом. Как она была счастлива подарком и долго еще становилось радостно от мысли, что у нее есть кольцо. Через год рука подросла, и папа расширил колечко, потом еще раз, пока камушек не отвалился. Мама тогда увидела, как она плачет, и Ирина долго не хотела признаваться, из-за чего, боялась, попадет, что она расстраивается из-за такой ерунды, но мама отнесла колечко на работу, где к камушку приварили новое кольцо из медной проволоки, и Ирина гордо относила его всю начальную школу. А после уже ни один подарок не доставил ей такой химически чистой, стопроцентной радости. Разве что обручальное кольцо… Она покрутила на пальце широкий золотой ободок. Да, хочется, чтобы оно было так, но было не так. В этом взрослом настоящем счастье присутствовал горький привкус сожалений о прошлом и тревог о будущем, потому что, кажется, простая истина, что прошлого не изменить, а будущего не угадать, начала доходить до нее только сейчас.
От души потянувшись, Ирина нехотя встала с кровати, надела халат и пошла в кухню ужинать чаем с булочкой и апельсином. Из глубин холодильника неудержимо манила восьмисотграммовая банка венгерского компота, Ирина сглотнула слюну и поскорее отвела взгляд. Эту роскошь она в пятницу отвезет детям. Ни за что не схватит банку, не отвинтит красивую белую крышечку и не начнет жрать столовой ложкой, по-хамски выплевывая косточки. Нет, так она, конечно, не поступит.
Да у нее просто сил не хватит отвернуть крышку, а Кирилла дома нет. Ну и нечего заглядываться! Даже просто надо забыть о существовании этой банки, нет ее, и все. В пятницу только чудесным образом появится.
Беременность не слишком повлияла на пристрастия в еде. Ирине не хотелось классических соленых огурцов или какой-нибудь экзотики, и смешивать несочетаемые продукты тоже не тянуло. Но мимо фруктовых консервов она пройти не могла. Странно, в разгаре лето, в магазинах полно фруктов и овощей, черешней весь июнь торговали на каждом углу, однако она совершенно равнодушно проходила мимо этих кладезей витаминов, но захлебывалась слюной при виде трехлитровой банки томатного сока.
Банка компота посылала призывные сигналы даже сквозь дверцу холодильника, поэтому Ирина села к нему спиной и принялась думать о работе.
