Известно, что богадельни и тюрьмы были опустошены, чтобы обеспечить рабочими колонии Вирджинии, Южной Каролины и Джорджии. Но не только обездоленные и отверженные попадали в неволю, отправляясь в английские колонии в Америке. Многие из них были политическими заключенными и даже знатными людьми. Тот же историк пишет:
Этот способ обращения с англичанами был настолько обычным, что в качестве рабов в Новую Англию направлялись не только шотландцы, взятые в плен на поле Данбара, – роялисты, захваченные в битве при Вустере, и лидеры восстания в Пенруддоке тоже отправлялись в Америку на невольничьих кораблях.
В те времена в Штатах существовало немало мест, где можно было приобрести ирландского раба. Страна нуждалась в рабочей силе, поэтому страдания этих несчастных по пути к землям Америки были ничуть не меньше тех испытаний, что выпадали на долю невольников на кораблях, идущих из Африки. «Вывоз ирландских католиков, – замечает Бэнкрофт, – был частым явлением и сопровождался ужасами дороги, едва ли уступающими жестокости африканской работорговли». В 1685 году, когда около тысячи заключенных были приговорены к отправке в Новую Англию за участие в восстании Монмута, «влиятельных людей при дворе отправили в рабство как обычных невольников».
Кабальное рабство, существовавшее в английских колониях, имело существенные отличия от других форм невольничества. Первые кабальные слуги были разосланы Лондонской компанией[32], той самой, что основала колонию Вирджиния. Не предполагалось, что прислуга будет переходить от одного хозяина к другому, но упадок сельского хозяйства после резни 1622 года, по словам Джеймса Баллаха[33], вынудил плантаторов распродавать живую собственность, и впоследствии «продажа слуг стала очень распространенной практикой – как среди офицеров, так и среди плантаторов». Например, в 1623 году Джордж Сэндис, казначей Вирджинии, был вынужден обменять семь своих последних слуг на сто пятьдесят фунтов табака. Баллах пишет:
Постепенно юридический статус слуги перестал приниматься в расчет, и его стали рассматривать как движимое имущество и часть личной собственности хозяина. Им можно было распоряжаться точно так же, как и остальными вещами. Таким образом, слуга стал учитываться при инвентаризации, и им распоряжались как по завещанию, так и в соответствии с долговыми расписками[34].
Одновременно, как в Англии, так и в Вирджинии, развивалась систематическая торговля слугами. Их можно было переправить в Америку, заплатив шесть-восемь фунтов за каждого, и продать там уже за сорок-шестьдесят фунтов. Лондон и Бристоль были главными рынками для сбыта молодых мужчин и женщин судовладельцам, которые перевозили их в Америку и реализовывали. В период с 1650 по 1675 год число таких сделок было огромно, но затем торговля начала сокращаться. В одну только Вирджинию в 1664 году ввезли тысячу пятьсот белых рабов. Говорят, что ежегодно число слуг, отправленных из Англии в колонии и Вест-Индию, достигало пятнадцати тысяч человек.
Для меня было удивительно узнать, что чуть более двух столетий назад англичане продавали пленных, захваченных на полях гражданских войн, точно так же, как африканцы угоняли и продавали людей своей расы. Знание этих фактов помогло мне понять, что, когда в этой стране зародилось черное рабство, положение африканских невольников не было исключительным явлением, каким оно стало впоследствии.
Постепенный переход от рабства белых к рабству черных происходил стихийно и без особых препятствий. Вначале положение белого и темнокожего раба в большинстве случаев не различалось, за исключением того, что один попадал в неволю на определенный срок, а другой – пожизненно. Со временем черное рабство стало все сильнее отличаться. Условия жизни белых невольников постепенно улучшались, а вот существование темнокожих неуклонно менялось к худшему. То же самое, что происходило в Вирджинии, было характерно и для других южных колоний. Наконец, к концу XVIII века, черное рабство почти полностью заменило белое во всех южных штатах.
Говоря о причинах, которые привели к отмене белого рабства в Северной Каролине, доктор Джон Спенсер Бассетт, бывший профессор истории и политологии в Тринити-колледже, штат Северная Каролина, говорит следующее:
После того как все привыкли к черным рабам и стадия адаптации была пройдена, стало очевидно, что черные невольники намного выгоднее белых. Темнокожие были дешевле и неприхотливее, тогда как работать они могли больше. Это был конкурентный рынок, на котором черные победили. Примерно то же происходило и с индийским рабством в Вест-Индии. Люди начали считать аморальным индийское рабство, и на смену ему пришло невольничество из Африки[35]. Затем сочли неприемлемым белое рабство, и белых заменили черные невольники. В каждом случае речь шла о выживании сильнейших. И индийское рабство, и рабство белых должны были уступить превосходящей выносливости, покорности и трудоспособности темнокожего человека.
Я уже рассказывал подробно об условиях подневольного труда белых в английских колониях до появления черных невольников, чтобы показать, насколько легко и естественно произошел переход от рабства в Африке к рабству в Америке. Но я признаюсь, что этими примерами я иллюстрирую не только этот факт. Важно, чтобы люди моей расы не склонялись к мысли о том, что, поскольку они когда-то были в рабстве, их положение является чем-то исключительным. Чтобы не впасть в уныние, стоит помнить, что другие расы в определенный период своей истории сталкивались с трудностями, не уступающими нашим. В Америке черное рабство пришло на смену белому, и вполне вероятно, что, если бы торговцы не повезли невольников из Африки, система угнетения белых просуществовала бы еще очень долго.
При чтении литературы, посвященной расовым вопросам, мне удалось выяснить любопытный факт: изначально различия между черным и белым человеком проводились не по расе или цвету кожи, а в соответствии с его религиозными убеждениями. Это характерно для того времени, когда людей разделяли по их вероисповеданию, а не по расовой принадлежности. Черные считались язычниками, и закон видел грань между теми, кто был христианином, и теми, кто им не являлся. Например, как гласил закон, ни один христианин не мог стать пожизненным рабом. Белых невольников, попавших в кабалу, обычно называли слугами и таким образом отличали от рабов. Вот что пишет об этом профессор Бассет:
Право порабощать черных основывалось, по-видимому, на том, что они были язычниками. В христианстве считалось, что ни один христианин не имеет права порабощать другого, и как только язычник принял крещение, его больше нельзя держать в качестве раба. В течение долгих лет для черных это значило быть навсегда отлученными от церкви, а в некоторых колониях пришлось принять законы, в которых прямо говорилось о том, что положение раба не меняется, когда его приводят в церковь[36].
С другой стороны, поскольку белый слуга был христианином, постепенно установился принцип, согласно которому его могли держать в рабстве только христиане или те, кто придерживался обычаев этой веры. Баллах продолжает:
