Глава 2: Дорога тогда лишь бывает добра, когда ведет нас домой…*

Глава каравана прикрикивал на рабочих. Нас тоже припахали, и если нести пару баулов для меня было легко, то Ола, бедненький, чуть ли не помирал от ноши.

– Ал, ты у меня еще слезами умоешься. – прошипел сын старосты.

– Ты отнеси еще пару мешков, и слез от смеха будет столько, что я весь помыться смогу. – со смехом прокомментировал я его угрозу.

Мага заставляют работать – это даже весело. Денек был освежающий. Мужики впряглись в телеги. Кстати, я тут вообще лошадей не видел. Видимо, их не приручили за ненадобностью. Смысл, если есть усилители?

В итоге, два дня из двухнедельного путешествия прошли весело. Правда, этот гнобыш удивлял каждый вечер желающих, как он прекрасно управляет огнем. И правда замечательно, талантливая сволочь.

Сегодняшний вечер не отличался от предыдущих, разве что Ола сколотил банду из трех усилителей и проповедовал им что-то. Достал он меня в последнее время, прицепился как клещ, сколько можно уже.

Отправляясь помыть за собой посуду к ручью, ощутил присутствие – четверо.

– Ал, – начал сын старосты из темноты, – я же говорил, что ты слезами умоешься. У тебя есть только один шанс, упасть на колени и просить меня тебя не калечить. НА КОЛЕНИ, СМЕРД!

Часто в книгах герои побеждают толпу противников не особо напрягаясь – десяток врагов на один зубок, по-настоящему даже двое могут доставить много проблем опытному бойцу, а трое неумех имеют неплохой шанс победить. Да и тактиком я никогда не был, я стратег, мне не надо выигрывать битвы – главное победить в войне, но здесь и сейчас мой мозг решил – нужно наказать сук, что нападают вчетвером на одного.

Отбросив в сторону деревянную миску и ложку, я развернулся и дал деру. Такая толпа мне не по зубам – бойцом я никогда не был, но и они сельские парни, поэтому вспомним заветы Спартака.

– Трус! – закричал убогий, – Вернись быстро! За ним, придурки!

Ой как меня подмывало спросить: придурки, потому что при дураке? Но нужна дыхалка. Ланью я несся по пролеску. Бег по пересеченной местности сильно отличается от бега по дороге, еще и темно – есть шанс споткнуться и сломать себе чего-нибудь, но я поставил все на этот рывок – не смогу оторваться, шансов совсем не будет.

Ощущение тела на полную. Кто где? Удалось! Противники растянулись цепочкой, маг огня что-то орет, не двигаясь с места, недалеко от него толстяк, меня догоняет худосочный, а за ним белобрысый парень, среднего телосложения, походу пора.

– Стой, тварь. – Кричит худенький, зря он так, только дыхалку сбивает.

Прыгаю на какой-то поваленный ствол впереди, гася инерцию, приседаю и сразу отталкиваясь ногами посильнее: лечу в первого преследователя – вес, помноженный на квадрат скорости, сносит неумеху, как легкий манекен.

– Ах ты, чернь, – кричит блондин, прыгая на меня, нога вытянута вперед, руки в стороны – не птица, не взлетит. Смещаюсь вперед и в сторону, хватаю за свободную голень, что так призывно торчит снизу, легкий рывок и оставшимся импульсом от прыжка парня крутит в воздухе, неудачно он падает на спину, ну хорошо не на голову.

Ногу на ладонь – хруст, и с размаху пыром по руке, слышу треск, нет, не локоть, кость – срастется. Прыжок к первому, повторить процедуру. Страшный крик разносится по округе, худой вырубился, наверняка болевой шок.

– Да кто ты такой? – третий усилитель наконец добегает до меня.

Поиграем в футбол, широкий шаг-прыжок влево, вправо, снова влево – я за спиной горе-противника, а теперь бегом к главной проблеме.

– Тебя казнят, – верещит трехбуквенный, пытаясь наколдовать что-то, марево так и струится вокруг.

Перехожу с бега на быстрый шаг, ладонь лодочкой и со всей дури по уху. Ошеломленный противник падает мешком. О, я с армии еще помню это чувство: не понимаешь, где низ, где верх, тело ватное, в голове шум. Поднимаю за шиворот ушлепка.

– Все нормально, ты можешь стоять, ты справишься, – начинаю приговаривать, – ты сильный, не падай.

Удар в солнечное сплетение бросает парня передо мной на колени, глаза выпучены, силится вздохнуть.

– Еще раз подобное повториться, результат тебе не понравится, – взяв за волосы, прошептал ему в лицо. Немного дернув за скальп, завалил сына старосты на спину и повернулся к полному.

– Ну а теперь твоя очередь, – улыбка на моем лице списана с икон нашего мира: доброта и всепрощение так и светятся.

– Нет, не подходи ко мне… тварь, ты тварь… тебя казнят за нападение на будущих учеников, – начал причитать парень, пока я к нему, не торопясь, шел. Значит меня казнят, а их бы по головке погладили? Странная логика. Надо бы по быстрее закончить, скоро набегут, но моральное давление никто не отменял – очень хочется, чтобы парень смирился со своей участью.

Когда я служил, нас не учили драться, не было рукопашки или чего-то подобного, но избивать нас старшие учили хорошо, на своей шкуре я многое испытал, а потом эту науку передавал дальше, как и многие до меня.

Не придумав ничего умнее, третий преследователь развернулся, я только этого и ждал: рывок, удар-зацеп по задней ноге, парень пропахал носом землю. Хруст ладони под сапогом, испуганный крик, переходящий в ор от боли, ох и накрутил он себя, сразу вырубился, даже обмочился, по-моему.

– Что здесь происходит? – зычный крик главы каравана разнесся над поляной.

А я че? Я ниче, стою, никого не трогаю. Набежали люди, охрана, все смотрят на меня. Да плевать. Как было в том фильме: «Недостаточно победить в одной драке, надо победить во всех сразу.»

– Ты, – обратился глава каравана ко мне, – в мою палатку. Этих убогих – к лекарю, быстро. Пока не отдали богу душу.

Кому чего отдавать? От сломанных рук не помирают, накручивает меня, наверное.

Дойдя до шатра, караванщик оттянул полу и пропустил меня вперед. Расположившись на циновке, он стал на меня смотреть, как на преступника. Долго смотрел, если это было моральное давление, то я даже не заметил.

– Ты будешь наказан. – начал кряжистый и замолчал. Наверное, ждал чего-то.

Прошло некоторое время – я молча смотрел ему в глаза.

– За избиение учеников академии тебя положено казнить, – снова пытался донести до меня свою мысль глава.

– Казните. – основа переговоров: не дать оппоненту хоть каких-то козырей.

– Пойдем, – встал хозяин палатки, – сейчас и приведем в исполнение приговор.

Я поднялся и пошел за мужиком, мы двигались в конец лагеря, где рубили дрова для ночлега. Ой и блефует, он не может никого потерять, мы – деньги. По сути, он даже использовать нас не может – таскать грузы и все остальное, но, как в той пословице: «все пошли, и я пошел».

– Клади голову на колоду, я сам все сделаю. – строго заявил караванщик.

Ну попробуй, я мысленно хмыкнул и спокойно выполнил просьбу.

– Просить оставить тебя в живых не будешь? – с интересом уточнил палач.

– А зачем? – итак ясно, что оставит, острастки нагонит и сдаст назад.

– Ты сейчас умрешь если что. – давил на меня мужик.

– Тогда разрешите просьбу? – обреченно проговорил я.

– Конечно. – прислушался караванщик, видимо, ожидая, что я начну просить пощады. Не на того ты попал, друг.

– Не тяните, пожалуйста. – положил я голову поудобнее на деревянный пень.

Глаза мужика полезли на лоб и он … расхохотался.

– А ты мне нравишься, слушай, а давай я не буду тебя казнить, а просто накажу, как-нибудь. – сдал позиции мой несостоявшийся палач.

– Нет, тогда лучше сразу голову рубите. – нельзя оставлять козырей.

– Ты совсем не боишься смерти? – он закинул топор на плечо и подбоченился.

– Боюсь. Но дело не в смерти. Я ни в чем не виноват, меня не за что ни наказывать, ни, тем более, казнить, – я поднял голову с колоды, но пока не встал, жаль, равное положение не занять, не так убедительны слова.

– Ты избил четырех учеников, – о, уже просто избил, а не убил, нормально так поменялись статусы