– В итоге у нас мощность упала до критической, – продолжил Томаш. – И стало отказывать всё оборудование. А этот стервец потом зачем-то к виртпроцессору полез. Если бы мы вовремя не среагировали, то чёрт знает, что бы он ещё натворил!

Джамиль быстро глянул сначала на Томаша, потом на Ладу и снова болезненно поморщился.

– Не знаю, – простонал он. – Так больно думать! Боюсь, я что-то себе повредил. Я… – Он поднял над кроватью руку, распялив толстые пальцы. – Смотрите, как трясётся! Я даже подняться не могу!

– Можно тебя на секунду? – шепнула Лада Томашу.

Они вышли в коридор. Лада оттащила Томаша за рукав поближе к рубке.

– Я ему сейчас череп проломлю! – прошипела она.

– У него вроде и так проломлен.

– Нормально всё у него. Я эту бакарийскую дрянь хорошо знаю! Комедию он перед нами ломает. Надавить на него надо.

– Он вообще-то литиец.

– Не будь дураком! Вот ты – литиец. И ругаться будешь по-литийски, если тебя гравы об пол стукнут. Да у нас Насик и то больший литиец, чем он.

– Хорошо. И что теперь? Пытать его будем?

– Зачем пытать? Припугнём. Кого он больше всего боится?

– Ещё немного, и я бы сказал, что тебя.

– Томаш, – улыбнулась Лада, – я же говорю, литиец у нас ты.

– Очень смешно! Ладно, я понял, о чём ты. Скажем, что прямо сейчас с ней связались?

– Да.

– Тогда лучше не торопиться.

Они постояли несколько минут в коридоре и вернулись в каюту Джамиля.

– Идаам, – начал Томаш, – мы видим, что состояние у вас очень тяжёлое и, как ни печально это говорить, продолжать полёт вы не сможете.

– Но погодите, – быстро заговорил Джамиль, – мы ведь уже так далеко. Вы что же, хотите сейчас вернуться? – Глаза его лихорадочно забегали. – Если вы решили прекратить миссию, то я, наверное, могу подтвердить Айше, что сложившаяся ситуация…

– Миссию мы прекращать, конечно же, не будем. И с Айшей мы уже связались, она с нами абсолютно согласна. Да, нам придётся полететь обратно – по нашим прикидкам, мы потеряем часов десять, так что это допустимо. Лучше так, чем лететь с человеком, у которого серьёзная травма головы. Вдруг вы умрёте, идаам? Мы не можем этого допустить.

– Но как…

Джамиль смотрел на него вылупленными глазами, приоткрыв от удивления рот.

– На орбите Бакара мы состыкуемся с кораблём Айши, чтобы всё прошло как можно быстрее, и вы, идаам, вернётесь домой. Айша сейчас как раз утрясает детали, ищет, кем вас заменить.

– Постойте, я…

– Пойдём. – Томаш потянул Ладу за рукав.

– Постойте! – в панике закричал Джамиль.

Он бодро вскочил с кровати.

– Мне нужно с ней поговорить! Я сейчас! У вас ещё открыт канал?

– Канал закрыт, – сказала ледяным голосом Лада. – О чём вы собираетесь с ней говорить? Всё уже решено.

Губы у Джамиля побелели.

– Вы что же, – пробормотал он, – вы сказали ей, что я не спра… – Джамиль сглотнул, – не справился? Но это неправда! Это всё вы! Вы подстроили это! Вы меня подставили! Вы!

– Что мы подстроили? – спросил Томаш. – Идаам, боюсь у вас самая настоящая паранойя. Возможно, это последствия полученной травмы.

– Со мной всё в порядке! – закричал Джамиль. – Вы видите, я…

Он начал разматывать бинт, но Лада на сей раз постаралась на славу – Джамиль, кряхтя и заливаясь краской, с трудом сдирал его с головы.

– Не нужно резких движений, – сказала Лада. – Как исполняющая обязанности судового врача я бы вам порекомендовала полный покой.

– Со мной всё в порядке! – затараторил Джамиль. – Я просто, вы знаете, просто имел в виду, что мне надо ещё немного отдохнуть, совсем немного, буквально несколько минуточек, но, если что, я уже готов, со мной всё в порядке!

Он наконец справился с бинтом и бросил его на кровать. На его лысом черепе теперь красовалась вторая пунцовая шишка.

– Вот только Айша… – Джамиль посмотрел на Томаша просящим взглядом. – Пожалуйста, сообщите Айше, что я не…

– Сядьте, – сказал Томаш.

– Но я…

– Сядьте!

Джамиль сел.

– Сначала вы нам всё расскажете, и только после этого я решу, что говорить Айше. Что произошло в техническом отсеке? Почему кабур выбрался из ящика?

– Вы его выпустили, идаам?

– Вы не понимаете! – Джамиль смахнул со лба пот. – Я за него отвечаю, это моя ответственность. Мне нужно было провести тесты, проверки. К тому же это новая, совсем новая модель, которая совсем недавно поступила в распоряжение обороны…

– Военный значит, – хмыкнул Томаш.

– Можно было догадаться.

– Да, да, военный. Так вот, мне нужно было всё проверить, поэтому я выпустил его из ящика, подключил к головизору и начал тесты, но потом так получилось, я, правда, не уверен, что именно произошло, возможно, это был сбой, и дело совершенно не в моих тестах…

– Как отключить эту хрень? – перебил его Томаш.

– Отключить? – моргнул Джамиль. – Но дело в том, что…

– Погоди, – сказала Лада. – Пусть сначала всё расскажет. Что именно вы сделали, идаам?

Джамиль опустил голову, как провинившийся школяр.

– Так вышло, что запустилась основная программа. Я здесь не причём, это какой-то глюк, я обязательно сообщу об этом Айше, дело в том, что это новая, совсем новая модель…

– Дальше! – рявкнула Лада.

– Де-дело в том, – начал заикаться Джамиль, – что кабур активировался, он решил, что мы уже там, вы понимаете, на другом корабле, и стал выполнять, вернее, пытаться выполнить свою программу.

– Мы это уже поняли, – сказал Томаш. – Что было дальше?

– Он стал искать самописец, да. Я понятия не имею, почему он решил, что самописец находится в техническом отсеке! Просто, вы понимаете, он ничего не знает о литийских кораблях, видимо, поэтому он так и решил, или это снова был какой-то сбой, досадный сбой, вы знаете, так невовремя, и наверняка всё потому, что это новая модель.

– Вход в техничку был закрыт, – сказал Томаш.

– Он взломал его, он так может, там какой-то очень мощный, очень новый модуль для взлома, я не знаю детали, но он при желании может взломать всё, практически всё, что угодно. Я, – Джамиль похлопал себя по груди, – пытался его остановить, но это не так просто, совсем не просто…

– Это мы тоже уже поняли. Зачем он полез к виртпроцессору? Разве виртпроцессор похож на самописец?

– Я не знаю! Я сам удивлён не меньше вас! Возможно, всё это потому, что корабль литийский, а кабур рассчитан на бакарийские корабли. Наверняка дело в этом, да. Но я пытался его остановить! Я…

– Да вам медаль надо дать, идаам!

– А потом корабль начало трясти, и я… – Джамиль шмыгнул носом, – и я уже ничего не помню.

Томаш взглянул на Ладу.

– Ты ему веришь?

– Не знаю. Но вряд ли он собирался устроить саботаж. Какой в этом смысл?

– Как теперь отключить эту хреновину? – спросил Томаш. – Кабур сейчас сидит на столе в кают-компании и никого к себе не подпускает. Нам двери там пришлось заблокировать. И стоит его выпустить, как он тут же ломанётся обратно в техничку или что-нибудь похуже выкинет.

– Отключить его нельзя, – дрожащим голосом проговорил Джамиль. – Это так устроено. После того, как программа активирована, кабур будет функционировать, пока не доставит собранные данные своему хозяину, а потом отключится автоматически. Это специальная форма защиты, я тут, увы, ничего не могу поделать, всё так специально устроено, вы понимаете?

– Твою мать! Вы им что, вообще никак управлять не можете?

Джамиль молчал.

– Я подозревала, что так всё и будет, – сказала Лада.

– Ты у нас очень умная, – сказал Томаш. – Я серьёзно. Только вот нам по-прежнему нужно что-то сделать с кабуром.

– По крайней мере, – Лада взглянула на Джамиля, – мы узнали, что этот товарищ абсолютно бесполезен.

Джамиль испуганно сжался.

– А поскольку вреда от него куда больше, чем пользы – вернее, вред есть вполне серьёзный, а пользы вообще нет никакой, – то как исполняющая обязанности судового врача рекомендую ему постельный режим до конца полёта.