– Опять будет трясти? – заныл Джамиль, когда Томаш проверял крепления ремней в его ложементе.

– Правила безопасности, – сказал Томаш.

Он устроился на своём месте, Насир отключил голографическую карту, и вся рубка погрузилась в сонный полумрак.

– Что? – выдохнул Джамиль. – Уже?

– Пока ещё нет, – сказал Томаш.

– Я готов, – отозвался Насир. – По твоей команде, аотар!

– Только давай без формальностей. И не включай ты этот долбаный обратный отсчёт, у меня от него скоро нервный тик будет!

Томаш откинулся в ложементе и закрыл глаза. Бортовой компьютер прошептал что-то сдавленным голосом, как будто работал на издыхающих батареях, и на Томаша обрушилась темнота, которую он почувствовал даже через сомкнутые веки.

– Всё, – тихо сказала Лада, – наша птичка мертва.

– Представляю, как эти бахулы сейчас в порту удивились! Были – и раз, никого нет! Пустота! Небось, решат, что у нас рвануло что-то к херзац матерах!

– Ты сгущаешь краски, – сказал Томаш. – Двигатели же недавно работали, тепловой след всё равно остался.

Он открыл глаза. И невольно потёр плечи, как от озноба. В лицо била невыносимая темнота, лишь где-то у потолка одиноко мигал красный люминофор, но Томашу казалось, что и тот постепенно сходит на нет, как биение умирающего сердца.

– Долго! – пожаловался Джамиль.

– Это небыстрая процедура, – сказал Томаш, хотя и сам уже не мог терпеть этот могильный мрак.

– Воздух, – продолжал ныть Джамиль, – воздух же не поступает больше, рециркуляция не работает, системы жизнеобеспечения…

– Прекрати! – одёрнула его Лада. – Мы часов через десять только задыхаться начнём!

– Всегда было интересно, отчего люди умирают на таких кораблях, – послышался голос Насира. – В смысле, какая хараза до них раньше добирается.

– Хо-холод? – предположил Джамиль.

Можно было подумать, что воображаемый холод уже выламывает ему кости.

– Нет, отчего же холод? – сказал Томаш. – Откуда ему здесь взяться?

– Да уж, какой к херзац холод! Скорее, зажаримся! Реактивный же работал недавно, а охлаждение вырубилось!

– Вряд ли зажаримся, – сказала Лада. – Просто станет немного теплее. Движок долго охлаждался, температура уже упала. Я бы поставила на углекислый газ.

– Давайте тогда, что ли, дышать по очереди! – рассмеялся Насир.

– Перестаньте, пожалуйста! – застонал Джамиль. – Вы не можете о чём-нибудь другом поговорить?

Люминофор под потолком мигал всё тише и тише.

– Если в космодроме нас всё-таки потеряли, – сказал Насир, – то всё может гораздо быстрее произойти. Влетит в нас кто-нибудь – и всем полный херзац!

– Мы всё же на поясе стоим, – сказал Томаш. – Самая безопасная орбита над Бакаром. И никто нас не потерял. Потеря сигнала от корабля на несколько минут – дело штатное.

– Я люблю, когда ты с такой уверенностью говоришь, даже если это херзац полный! Вот что для настоящего аотара главное – производить, елдыш его, впечатление! Без этого команда сто раз штанишки обмочит, пока до места доберёмя!

– Насик, – фыркнула Лада, – хватит!

– Я тебе не Насик, иноземная женщина!

– Прекратите вы оба! – крикнул Томаш. – Всё у нас в порядке. Сейчас…

Он не договорил. А что сейчас? Когда уже можно начинать волноваться? Он и сам точно не помнил, сколько должна длиться полная перезагрузка.

– Очень долго! – заныл Джамиль. – Почему так долго?

– Сейчас, – проговорил Томаш, – сейчас…

В глаза ударил свет, он вздрогнул и прикрылся ладонью. Послышался мягкий шелест системы рециркуляции, который Томаш обычно не замечал. Главный терминал ожил, замигал огнями, и над их головами расцвела огромная голографическая карта – причудливое переплетение эллиптических орбит, по которым двигались яркие искорки кораблей. Коммуникатор просиял, взорвавшись звоном.

– Во, дело пошло! – радостно выкрикнул Насир, потирая ладони. – Космодром, а по параллельной – Айша! Быстро она! Айшу перевожу на тебя!

– Давай, – сказал Томаш.

* * *

Лицо Айши на головизоре – бледное, лишённое мимики – было похоже на погребальную маску.

– Вы пропали со всех радаров, – сказала она неживым голосом вместо приветствия. – И до сих пор находитесь на орбите. Надеюсь, вы не планируете какую-нибудь глупость? Мин альвада, это было бы весьма неосмотрительно с вашей стороны.

– Да что мы можем планировать?

Томаш сидел на кровати в своей каюте, привалившись плечом к фальш-иллюминатору, на который выводилась размеченная мерцающими искорками темнота с наружных камер. Карманный головизор нагрелся от тепла его рук.

– У нас была небольшая проблема. Видимо, слишком долго корабль стоял на привязи, да и батареи на космодроме нам не зарядили. Пришлось перезагрузить систему. Но мы уже готовимся к старту.

Айша несколько секунд молчала, и Томаш даже подумал, что изображение в головизоре подвисло.

– Я начинаю жалеть, что связалась с вами, Томаш, – произнесла она наконец. – Мне рекомендовали вас как хорошего специалиста. Но хорошие специалисты следят за своими кораблями.

– Всякое может случиться. Но могу вас уверить, что сейчас никаких проблем нет.

– Что именно произошло?

– Был, – Томаш замялся, – небольшой сбой при работе генератора. Он не выдавал расчётной мощности. Вернее, блок управления…

– Понятно, – перебила его Айша. – Надеюсь, это наш последний разговор подобного рода.

Она отключилась. Томаш взволнованно сжимал в руке погасший головизор. Его даже не удивляло то, что Айша так быстро узнала об их проблемах – для того, чтобы организовать вылет в такое смутное время нужны настолько хорошие связи, что о ситуации на орбите ей наверняка докладывают прямиком из космодрома.

Томаш вышел из каюты и столкнулся с Насиром.

– Отпустила уже? – осклабился Насир. – Сильно бесилась?

– Не так, чтобы очень. Хотя… – Томаш потёр затылок. – Если нам придётся возвращаться, я бы больше не хотел с ней беседы вести. Так что лучше поскорее убираться отсюда ко всем чертям.

– Если ты ошибся в расчётах, то мы точно уберёмся ко всем чертям.

– Не начинай.

– Про корабль спросил?

– Про корабль? – Перезагрузка генератора напрочь выбила странную историю с исчезнувшим кораблём из головы. – Нет, чёрт, забыл!

– Ну и ладно! – махнул рукой Насир. – Елдыш с ним! Всё равно она ничего толкового бы не сказала.

– Думаешь, это её рук дело?

– А чьих ещё?

По коридору засеменил Джамиль, испуганно упёрся в них взглядом и, что-то пробормотав себе под нос, юркнул в свой отсек.

– Вот габа! – скривился Насир. – Докладывать своей шармуте идёт, не иначе!

– Так она и не скрывала, что это его основная роль, – усмехнулся Томаш.

– Херзац с ним! Пошли! – Насир потянул Томаша за рукав. – Убираться ко всем чертям, как ты говоришь.

* * *

Последним в ложементе устроился Джамиль. Вычурная повязка у него на голове сменилась пластырем, который напоминал пятно белой краски. Вёл себя Джамиль на удивление тихо, и Томаш усмехнулся, подумав, что Лада не только прилепила ему на шишку пластырь, но и провела воспитательную беседу.

На голографическом терминале вращалась вокруг оси орбитальная карта, похожая на сверкающую сферу.

– Вышли на дистанцию, – сказала Лада. – Диагностика завершена, ложементы активированы.

– Всё штатно, – подтвердил Томаш. – Продолжаем.

– Ждём разрешения от орбитальной службы.

– Хорошо.

Лада служила раньше на большом литийском грузовозе, и, когда злилась, начинала чётко следовать полётному протоколу.

– Жрать так хочется! – пожаловался Насир. – Так что маршрут – от Бакара и до обеда, а там хоть полный елдыш!

Джамиль, вжавшись в ложемент, испуганно завращал глазами.

– Разрешение получено, – сообщила Лада. – Ждём разрешения от капитана.

– Слушай, может, обойдёмся без формальностей? – попросил Томаш. – Чего ты за шоу тут устроила? Я себя как идиот чувствую.

– Ждём разрешения от капитана, – повторила Лада.