Сара Далтон

Драконья буря

(Земля огня и пепла — 2)

Перевод: Kuromiya Ren

1

СТЕФАН

Просвещенный Бог смотрел на Стефана большими черными глазами. Взгляд Просвещенного Бога одобрял его, решил Стефан. Все-таки Стефан был выбран Его младшим братом, принцем Аниосом. Он был перерожденным Аниосом, несмотря на его изъяны. Несмотря на его силы менти. Он должен был сосредоточиться на этом на его священной позиции.

Да, Стефан был выбран Просвещенной Верой, и Просвещенный Бог смотрел на него с потолка крепости Несры с одобрением. Фреска занимала почти половину длинного потолка тронного зала и представляла собой монохромную аномалию среди красочных изображений старого короля Митрина, побеждающего последнего короля драконов. Просвещенный Бог был одет в белые одежды, его глаза и волосы были черными, а на поясе сверкали голубые молнии. Стефан не сводил глаз с Просвещенного Бога, а не с ярко-желтой, оранжевой и малиновой фрески короля Митрина и последнего короля драконов. Стефан хотел, чтобы ему напомнили, зачем он здесь.

Но после битвы со своим братом, принцем Лукой, он выглядел чудовищно. Стефан был драконом, а его брат владел огнем и оставил ему шрамы от головы до шеи. Ожоги не были такими красными или покрытыми волдырями, как раньше, но они оставили на его коже месиво шрамов, ямочки и раздражения, кожа напоминала растянутое тесто для хлеба.

Он посмотрел влево, где сидела его жена Мария, женщина, которая не могла терпеть его вида. Она была робкой, сжималась на троне. Корона неуклюже лежала на ее голове, чуть накренилась. Каждый раз, когда Мария двигалась, корона сползала влево. Стефан стиснул зубы, чтобы игнорировать это. Он был привязан к своей робкой жене, но были времена, когда ее явное равнодушие к окружению смущало его. Но, по крайней мере, она прекрасно выглядела в бело-фиолетовом платье. Стефан был одет в соответствующий камзол и темно-фиолетовый плащ из тончайшего бархата, расшитый молнией Ордена Понимания.

На его голове не было короны.

Взгляд Стефана скользнул в сторону прохода между двумя рядами сидений. На этих местах сидели придворные. Дамы, лорды, генералы… принцессы. Музыка стала громче, он заметил лицо своей старшей сестры Серены. Она все еще была одета в черное, в трауре по отцу и брату. Стефан попросил ее не носить черное, надеть более подходящий наряд, чтобы отпраздновать коронацию ее брата, но Серена бросила ему вызов. Это может быть проблемой.

Серена сидела рядом со своей матерью, королевой Марианной, второй женой его отца. Она не будет проблемой. Женщина постарела, поседела. Она не открывала рта десять лет. Аниос знает, что его отец увидел в ней. Женщина была сморщенной маленькой землеройкой. Его младший брат Альберто сидел рядом с Каролиной. Альберто в этом году исполнится семь лет. Когда он станет старше, Стефан будет беспокоиться о том, что его враги встанут на сторону мальчика. Возможно, через несколько лет Альберто получит важный пост в королевской армии вдали от двора. Принцесса Каролина могла продолжать играть со своими куклами или чем-то еще, что ей нравилось делать. Потом он найдет ей мужа. Серена была настоящей угрозой, как старшая сестра.

На другом конце зала, в первом ряду зрителей, сидела его мать, королева Кристина, первая жена его отца. Теперь она была такой, какой должна выглядеть королева, несмотря на то, что была старше Марианны. Его мать все еще носила золотую тиару поверх аккуратных каштановых локонов и царственное черное траурное платье, расшитое золотыми нитями на рукавах. Стефан кивнул ей, но его мать отвернулась. Она промокнула глаза платком. Она всегда была предана его отцу и старшему брату Матиасу. Он нахмурился и перевел взгляд обратно на Просвещенного Бога.

Стефан шмыгнул носом. Гадкий холод. Он страдал от него, вернувшись из Зантоса. Брат Миккел дал ему зелье, чтобы помочь вылечить болезнь, и букет трав, чтобы помочь ему дышать, но болезнь Стефана не утихала. Он заставил себя поднять подбородок, борясь с желанием погрузиться в сон, пока продолжалась коронация.

Он занялся тем, что выделял в толпе новые лица — сторонников отца. Их нужно было убрать из его двора. Он не потерпит недовольных. Некоторым из этих людей вскоре предстояло отправиться в далекие моря с важными дипломатическими миссиями. Возможно, он сможет найти подобное занятие для своей сестры Серены. А лучше — мужа.

Пока Стефан рассматривал толпу в поисках вероятного кандидата, двери тронного зала распахнулись, и вошел его ближайший советник, брат Миккел, член Ордена Понимания. Хор запел громче, весь зал наполнился песней. Толпа поднялась на ноги.

Сквозь толпу шел брат Миккел с опущенной головой. Он держал в руках подушку из тонкого лилового бархата, из того же материала, что и плащ Стефана. Традиционная подушка была потерта и не подходила для такого короля, как он. Стефан наклонился, заставляя себя держать голову высоко, а не опуская подбородок. Голова его отяжелела от холода, но он стиснул зубы и устремил взгляд на предмет, красиво лежащий на бархатной подушке в руках брата Миккела. Вот оно: единственное, чего он жаждал всю свою жизнь.

Корона его отца.

Золотые пики сверкали, когда солнечный свет проникал сквозь витражи большого зала. Рубины сияли, рассыпая по стенам танцующие красные точки. Живот Стефана болел, когда он смотрел, как корона приближается к нему. Это было все, чего он когда-либо хотел, все, чего он осмеливался хотеть, и теперь это будет его. Наконец-то.

Он с болью ожидал, пока брат Миккел доберется до него. Каждый шаг занимал так много времени, что губы Стефана начали шевелиться, бормоча Брату, чтобы он поторопился, хотя Стефан даже не осознавал, что делает. Рядом с ним Мария кашлянула, чтобы отвлечь Стефана. Стефан понял, что весь двор наблюдал за ним, поэтому откинулся на спинку стула и вытянул ногу, пытаясь показать беспечность. Но это был неподходящий тон для такого события, и Стефан снова заерзал на своем месте, а Мария сурово наблюдала за ним с каменным лицом.

«Просто дай мне корону, и покончим с этим», — подумал Стефан. Он предвкушал коронацию уже несколько недель, но теперь слишком стеснялся своих действий и чувствовал, как краснеет от смущения. Серена смеялась над ним с первого ряда? Он сердито посмотрел на нее.

Наконец, брат Миккел поклонился ему в ноги. Песня стала еще громче.

Стефан наклонился и прошептал:

— Почему так долго?

Брат Миккел выпрямился и поднял подушку с короной.

— Это священная церемония, Ваше Величество. С этим не следует торопиться, — затем он повернулся и поднял корону выше. Музыка остановилась. Толпа молчала.

Стефан ждал, затаив дыхание, тишина воцарилась в комнате. Он едва мог ее терпеть. А потом тишину нарушил кашель. И еще один. Потом чихание. Стефан с трудом мог поверить, что люди могли быть такими грубыми во время этой — как назвал ее брат Миккел — священной церемонии. Он в ужасе наблюдал, как леди Зимин высморкалась. Но когда он позволил взгляду скользнуть по лицам толпы, он понял, что многие из них были либо рубиново-красными, либо ужасно бледными. Половине двора было плохо. Какой бы ни была эта болезнь, она распространялась на других.

— В присутствии Просвещенного Бога, — произнес брат Миккел, — Который показал нам путь просветления из тьмы злого колдовства, я именую Стефана Романо Саринти королем Эсталы, правителем королевства, хранителем веры, и лидером Ордена Понимания, — брат Миккел обернулся. — Для тебя, милый принц, олицетворение Аниоса.

По толпе прокатился ропот, когда брат Миккел медленно водрузил корону на его голову. Стефан сразу почувствовал, как тяжесть давит на его череп, и на мгновение запаниковал, когда ни его голова, ни корона не чувствовали себя устойчиво на шее. Сильная пульсирующая боль исходила от его лба, пробираясь к затылку. Когда толпа поприветствовала его, он вздрогнул, и не только потому, что их приветствия звучали нерешительно даже для него.