Настоящая жизнь спрятана где-то глубоко внутри нас.

Иногда мы не имеем к ней доступа и не понимаем, что, в действительности, с нами происходит.

Но, в конечном счёте, именно из той подземной реки проистекают все внешние события и реакции.

Пролог.

Южная ночь. Пляж, на котором ни души. Волны с шумом и пеной мерно накатывают на берег. Чёрный океан простирается далеко до горизонта. В нём чувствуется мощь, глубина и сила. И, теряясь в глубине ночи, он сливается с чёрным небом. Звезды, крупные, россыпью манят в вышину. Она погрузила ладони и ступни ног в тёплый мелкий песок и ощутила, как под едва уловимым движением ветра мягкие волосы касаются её оголённых плеч.

Ей страшно. Одиночество задавливает. Она снимает летнее платье и оставляет его на берегу, прижав камнем. Ноги утопают в мокром песке и их омывают волны. Она не торопясь заходит в прохладную воду океана и уплывает в даль от берега. Горизонт и звёздное небо зовут все дальше и дальше. Она наполняется их свободой и восторгом. Ложится на спину и смотрит на звезды. Вода её держит без усилий. Так бы здесь и осталась, на гране двух стихий, в ирреальном и ни чем не ограниченном космосе.

Она поворачивает обратно, видит очертания берега и огни кафе. Скоро вновь будут слышны звуки музыки. Вода теперь кажется очень тёплой, а воздух – холоднее.

Она выходит на берег и натягивает платье на мокрое тело. Жаль, нет с собой полотенца.

Её никто не ждёт. Наверное, заметят её отсутствие или возвращение. Да и только. Она сама по себе. Ни с кем. Сама с собой. Зато у неё есть космос. Космос, который поселился сейчас внутри, заполнил её естество своей глубиной и спокойствием.

Она не хочет возвращаться в толпу и идёт в свою комнату, чтобы принять душ и переодеться.

Часть первая. Беременность.

Ася посмотрела на часы. Ехать нужно было далеко, с пересадками и она боялась опоздать на приём к врачу. Нет, она успевала ко времени. Вся эта кипа анализов, которые она собирала месяца два, наверное, была при ней в прозрачной папочке. Каждый раз, приходя сюда, она страшно нервничала, словно ей предстояло сдать экзамен. Ей казалось, что нужно все учесть, задать все необходимые вопросы. Но какие вопросы она должна задавать? Ася не знала. Она терялась. От волнения мозг отказывался нормально функционировать.

Правда была в том, что у неё уже который год не получалось забеременеть и она никаким образом не могла на это повлиять. В сущности, от неё мало что зависело. Ей нужно было просто довериться профессионализму врачей. Но Асе все казалось, что все зависит от неё, что она несёт за все это персональную ответственность. Она недостаточно практична, недостаточно активна и ответственна. В общем, сама во всём виновата.

Она и впрямь тянула и медлила и каждый раз совершала внутреннее усилие перед походом к врачу. Но связано это было с тем, что ей приходилось сталкиваться с поглощающими её, словно чёрная дыра, эмоциями от осознания тщетности всех её усилий и попыток, страха, что она совсем никогда не сможет иметь ребёнка.

Она уже ложилась на операцию – диагностическая лапароскопия, где обнаружили и устранили непроходимость маточных труб. Потом было две недели физиотерапии. И вот сейчас она снова пришла на приём. Врач сказала, что надо поймать овуляцию, для этого нужно несколько раз в месяц делать УЗИ малого таза.

Ася вышла из медицинского центра в растрёпанные чувствах. Позвонила маме и мужу, рассказала о визите. Если проблема была в маточных трубах, то есть шанс, что теперь все получится. Но Ася знала, что у неё не все в порядке с гормонами, продолжительность цикла скачет, как хочет, и совсем не факт, что есть овуляция. А без овуляции беременности не наступит.

Кто-то советовал забить на все и расслабиться. Но Асе это не помогало. Она вспомнила, как на каком-то обучающем семинаре гинеколог рассказывала, что кесарили наркозависимую женщину. У неё уже был не первый ребёнок и ей предложили перерезать маточные трубы. Она согласилась, а через несколько лет снова попала к ним, беременная.

Медицина – далеко не точная наука. А зачатие и рождение ребёнка – таинство, на которое не всегда человек властен повлиять.

Ася ехала на работу. Там, в привычной роли педагога и психолога, она переставала чувствовать себя маленькой и беспомощной. Она могла спрятать за своей профессиональной ролью чувство бессилия, подавленности, безысходности, потерянности… Она играла с детьми, учила их, успокаивала, решала их споры, заботилась – и её тяжёлые переживания отступали на второй план. У неё появлялись силы жить дальше и надеяться на лучшее.

Сон первый.

Лето или не лето? Ветер дует порывами, прохладный. Гладь воды на озере подёргивается рябью, макушки мелких берёзок у берега кренит то в одну, то в другую сторону. Жёлтые одуванчики разбросаны среди травы. Конец мая – начало июня?

Она сидит прямо на траве, обняв руками колени. Солнце выбегает из-за туч и прячется снова. Оно на мгновение дарит ей свою ласку и надежду на близкое счастье.

Что-то здесь есть живое, что-то происходит. Внезапный толчок сердца заставляет её кровь бежать быстрее, тепло прибывает и разливается по всему телу. Глаза увлажняются и она с любопытством озирается по сторонам, замечает какое-то движение в лесу у себя за спиной. Там кто-то есть среди кустов и деревьев. Кто-то прячется за стволами. Человек? Кажется, ребёнок. Он наблюдает за ней.

Она поворачивается в сторону леса и замирает, внимательно и напряжено вглядываясь. Движение прекращается, но кто-то стоит там, прячется. Она чувствует. Лес далеко – метров двадцать-тридцать, и все же – она уверенна.

Через несколько мгновений ребёнок выглядывает из-за ствола дерева и быстро прячется обратно. Сердце её стучит быстрее. Возникает желание встать и пойти к нему, но она продолжает оцепенело сидеть на месте, не шелохнувшись, боясь спугнуть его. Она выжидает какое-то время, несколько раз глубоко вдыхает воздух и медленно встаёт. Так же медленно делает несколько шагов вперёд, а потом ещё несколько и замирает. Расстояние до леса заметно сокращается, до него теперь метров восемь-десять. Она делает ещё пару шагов.

– Эй, – тихонько зовёт она, – Ты там? Спустя секунд двадцать, из-за ствола толстой сосны показывается его лицо. Мальчик, наверное, лет девяти -десяти.

– Что ты там делаешь? Ты прячешься от меня?

Он не смотрит ей в глаза, смотрит куда-то сквозь неё. Она берёт палку, рисует большой круг и делит его на две равные части. Поглядывает на него с улыбкой, замечая, что он наблюдает.

– Помоги мне найти камушек, небольшой. Я научу тебя играть в игру. Он, наконец, выходит из леса, поднимает с земли камень и показывает ей:

– Такой?

– Да, этот подойдёт! Иди расскажу как играть, – кивает она ему головой, удивляясь и радуясь, что он с ней заговорил.

– Это твоя земля, а это – моя. Пинаешь камушек на мою землю, я – на твою…

Она объясняет дальше правила. Мальчик слушает внимательно и они начинают игру.

Она смотрит на него, а он – на неё. Ему нравится с ней играть. Взглядами они ведут молчаливый диалог. Игра заставляет их общаться. В их диалог вклиниваются возгласы удивления, разочарования, недовольства, радости. Они договариваются, уточняют, сверяются и спорят друг с другом.

Прилетают вороны и садятся на ветки сосны рядом с ними. Их становится все больше и больше. Уже штук десять. Как будто, они наблюдают за ними. Вороны неприятны. Зачем они тут? Они похожи на разумных существ, а не на птиц. От них исходит недовольство и угроза. Напряжение усиливается.

Самая крупная ворона каркает. Она раскачивается на ветке и вскидывает крылья, чтобы удержать равновесие. Мальчик пугается и отводит взгляд в сторону. Ворона разгневанно каркает громче и настойчивее. И мальчик поспешно убегает в лес.

Она растерянно смотрит ему в след, потом – на ворон, которые разом срываются с места и улетают прочь.