– Нет! Эспе-е-ен!

Оттолкнула его. Он засмеялся и посмотрел мне в глаза. Дольше, чем я могу выдержать, – засосало под ложечкой. Надо вырваться из плена его глаз: посмотреть вниз, в пол. Но как только я попыталась опустить взгляд вниз, тут же наткнулась на смурфа с большими глазищами, который таращился на меня.

– Новый? – спросила я.

Поджав подбородок, Эспен посмотрел на свой тёмно-зелёный свитер и расправил аппликацию на животе:

– Свитер старый, а смурфа вчера пришил. У меня ещё один есть, если хочешь.

Он улыбнулся, но весь его вид говорил о том, что он знает, что я откажусь. Я засмеялась:

– Нет уж. Это он на тебе круто смотрится, а я буду выглядеть как дурочка.

Эспен пожал плечами:

– На твоём сером свитере не хватает чего-нибудь весёлого. Просто мысли вслух.

Я посмотрела на свою одежду. Серый свитер, чёрные штаны, беговые кроссовки. Куда мне до модной смурфеты.

Эспен притяну меня к себе и обнял:

– Я же прикалываюсь. Ты офигенная.

Я уперлась головой в его плечо, повязка, закрывающая мои волосы тут же поползла вверх.

– Эспен, волосы! – Локтями отпихнула его подальше и схватилась за прическу. – Я же только все поправила!

Он вскинул руки в извинительном жесте:

– А-а, Мари, сорян!

Подтянул повязку на место. Теперь она сидела как надо, но я была не уверена, что со стороны все выглядело так же хорошо.

Эспен утешающе улыбнулся:

– Мари, ты красиво выглядишь. Честное слово.

Стало полегче. Хотя знаю, что это неправда.

После сдвоенного урока по английскому, который, казалось, никогда не закончится, наступил обед и наконец-то можно было сидеть с кем хочешь и где хочешь.

Мы с Эспеном нашли место за корпусом спортзала – туда никто никогда не заходит. Это небольшой закуток, где новое здание школы соединялось со старым. Здесь можно присесть на травку, опереться спиной о кирпичную стену и нежиться на тёплом солнышке. И пусть немного поддувает. Даже навес есть на случай дождя.

Но козырное оно потому, что оно наше с Эспеном.

– Скажи, когда будешь открывать пакет, чтобы я приготовился, – сказал Эспен.

Эспен не любит сидеть рядом с другими во время перекуса, объясняя это тем, что я всегда приношу бутерброды с красной икрой, но я-то знаю, что он просто не любит есть, когда на него смотрят. Развернула пакет, достала бутер с икрой и глубоко вдохнула его запах. Сегодня мама дала еще один пакет – с кексами. Достала и его и протянула Эспену:

– Тогда не хочешь мои кексы?

Он сморщил нос.

– Они без сахара и без глютена, из экологически чистой малины.

Фу, говорю как мама.

– Но самое главное – они супервкусные, – сказала я, чтобы снова стать самой собой.

Эспен нехотя взял кекс. Я всегда его чем-нибудь подкармливаю, а сегодня он вообще забыл еду дома.

– Можешь еще и бутер взять, если хочешь.

Он покачал головой:

– Они напичканы всякой глютено-экологической фигней.

Он потрепал меня по волосам, затем погладил по щеке. Упёршись ладонью о землю, Эспен отклонился назад и прислонился спиной к стене. Откусил кусок от кекса и посмотрел на футбольное поле. Я медленно жевала свой бутер. Эспен – единственный в мире человек, с которым мне нравится сидеть в тишине. Вечность бы так провела, ничего не замечая.

Он прокашлялся и отложил недоеденный кекс. Полез в рюкзак за блокнотом. Открыл его и протянул мне.

– На биологии была скукотища, я рисовал, – объяснил он. На развороте блокнота красовался нарисованный чёрными чернилами скетч: маленькие фигурки людей, дом и подпись.

Пока учитель пытался растолковать Эспену принцип работы периодической системы, вдохновение побудило его нарисовать целый город.

Я провела пальцем от верхнего угла на левой странице до нижнего угла на правой странице:

– Это я? – Показала на рисунок девочки с повязкой на голове. Она улыбается. Красивее меня.

Эспен кивнул:

– Йеп.

Рядом он изобразил себя. Нарисованный Эспен будто бы танцевал.

Я достаю ему до плеча – ровно как и в жизни.

Мы хорошо смотримся вместе. Подходим друг другу то есть.

Положила палец на бумагу, очертила вокруг нарисованных нас невидимый круг. Эспен наклонился ближе. Я почувствовала его теплое дыхание на своей щеке. Потом он выпрямился, перевернул страницу и уселся обратно, оперевшись о стену.

Я резко вдохнула. Даже не заметила, как перестала дышать. Посмотрела на небо. «Соберись, тряпка».

Эспен снова ткнул пальцем в блокнот:

– Смотри! Вот, вчера нарисовал.

Клаус. У него зубы, как у бурундука, черный ирокез и козлиная бородка. На свитере написано: «IloveInternet»[2]. Над Клаусом изображена Хедди. Она тонет в своих волосах, а на заднем плане подпись с пятью восклицательными знаками: «У меня самый популярный аккаунт!!!!!»

– Офигеть, она почти то же самое сказала сегодня на общаге!

Я засмеялась так, что стала плеваться икринками. Они улетали куда-то в траву. И на Эспена.

– Ты хочешь, чтобы и от меня красной икрой воняло?

Он бросился на меня. Я попробовала вывернуться, но в последний момент позволила себя поймать. Он стал меня щекотать, пока не довёл до истерики. Я закрыла глаза и загадала желание – хочу провести здесь остаток дня.

Эспен отпустил меня. Встал на ноги и запихнул блокнот обратно в рюкзак:

– Надо тебе учиться есть по-нормальному.

Я села на корточки и посмотрела на него снизу вверх. А он смотрел на меня и улыбался.

Я улыбалась ему в ответ, а сама думала. Думала о том, что он рисует меня, когда витает в облаках на уроках и о том, что солнышко здесь очень тёплое.

Что всё здесь очень-очень тёплое.

– Ма-ам?! – крикнула я на весь коридор, зайдя домой.

– Привет, доченька. Что такое?

Голос доносился из кухни.

Пройдя туда, я увидела маму за ноутом, отвечавшую на комментарии в блоге. Кухонный стол завален пробниками декоративной косметики, новыми леггинсами для фитнеса, которые ей надо потестить, цветочными букетами, краской для волос и фотоаппаратурой – то есть всем тем, что она использует для наполнения блога. В блендере готов какой-то смузи, а в комнате пахнет ананасом и петрушкой.

Внимание мамы приковано к экрану ноута. Пальцы бешено носятся по клавиатуре, набирая ответ. Всего месяц назад она бросила журналистику и ушла с постоянной работы, чтобы заниматься блогерством. Я присела на стул рядом с ней. Белая овечья шкура, накинутая на спинку и свисавшая до пола, щекотала ноги.

– У меня проблема. Нам для школьного проекта нужно завести аккаунт в соцсетях. И сделать его популярным.

Мама повернулась ко мне и широко улыбнулась. Её зубы были ослепительно белы. Большие голубые глаза и длинные ресницы. Знай она, как красиво сейчас выглядит, то обязательно попросила бы сфотографировать.

– Но ведь в этом нет никакой проблемы, Мари! Тебе было бы полезно выйти из кокона. Найди что- нибудь забавное и сфотографируй.

– Да, но… Я не знаю, про что сделать аккаунт. Ведь он про меня должен быть. Вот в чём проблема.

Проговорив эту речь я опустила глаза и развела руками. Мама отвернулась обратно к экрану. Клац-клац-клац. Она меня не слышала?

– Мама?

Пальцы стучали по клавиатуре. Она уставилась в экран и не разговаривала со мной.

– Дай мне пару минут, мне надо подумать.

Динь!

Загорелся экран её телефона.

– Сорри, надо ответить.

Улыбнулась и взяла телефон. Теперь пальцы набирали сообщение бесшумно. Прозрачная светло-голубая пелена опустилась на её лицо. Меж глаз резко залегла и также неожиданно расправилась глубокая морщинка, лицо прояснилось.

– О, Мари! Смотри, что мне прислали! Это просто meant to be[3].