- Суд вызывает первого свидетеля, - Лидия даже не обращает внимания на требования Эрики. В голове крутятся мысли об убийстве друга детства. Что могла такое скрыть девушка, от чего Стилински умер? Почему ей не дали хотя бы слово в свою защиту? Только сейчас Мартин осознала, что дышит она через нос. Рот заклеен пластырем. Комок из паники и страха подступил к горлу, на глазах выступили слезы.

Двери громко хлопнули, и между одинаковыми людьми идет Скотт. Парень подошел к трибуне и взялся за её края, будто ища поддержки. Строгий костюм, галстук, строгий вид. Брови сведены к переносице, а губы сжаты в тонкую полоску. Радужка горит зловещим желтым светом. Он даже не смотрит в сторону Лидии.

- Представьтесь и изложите свою точку зрения, - судья надел очки, разглядывая что-то в своей книжке. Свидетель глубоко вздохнул.

- Скотт МакКол, - голос соответствует внешнему виду. Он рычит, как волк, а гласные получаются слишком резкими. Складывается ощущение, будто он сдерживается от крика. – Мы дружили с младших классов. Довольно разные, но все-таки друзья. Но… Это не стало для неё веским аргументом. Стайлз, он… - На этом моменте Мартин широко раскрыла глаза. Скотт заплакал. Это не была какая-то истерика, просто из его глаз побежали соленые дорожки, дыхание сбилось, а голос немного надорвался. – Теперь у меня не осталось друзей. Она могла его спасти! Могла. Но даже имея такой «сильный» голос, молчала. Она убила Стайлза! Не спасла! Не спасла!

- Мистер МакКол, мы примем ваши показания к следствию, - Мартин не смогла сдержаться, горячие слезы неприятно жгли кожу щек, хотелось закрыть лицо руками, спрятаться от боли и позора, но кисти больно заведены за спину. Девушка наклонила голову, чтобы волосы немного прикрыли её состояние. Это совершенно не помогло. Сердце разрывалось от боли. Никто не говорил не говорил и слова в защиту, только обвинения. Только в голове не было и капли информации, однако, грудь рвало на части. Откуда-то появилось чувство вины. Скотт прошел рядом со Стайлзом, не коснувшись в привычном жесте его плеча. Неужели его видит только Лидия? – Суд вызывает следующего свидетеля.

На этот раз двери не хлопнули, а мягко закрылись. Медленно, будто боясь упасть, вошел их учитель истории. Чего тут забыл мистер Хейл, вообще не укладывалось в голове. Да, и что забыла здесь сама Лидия тоже. Но зажмуриться и очнуться никак не получалось. На Дереке не было лица (в переносном значении). Он единственный помимо самой девушки и судьи стоял не в строгом костюме. В школе он не позволял себе слишком «домашней одежды», поэтому сейчас образ мужчины очень сильно контрастировал. Серая мешковатая футболка, грязные джинсы и отсутствие обуви. Легкая щетина превратилась в полноценную бороду. От ярких зеленных глаз остались лишь слабые угольки. Лидия могла поклясться, что сейчас учитель достанет из заднего кармана опасную бритву и покончит с собой.

- Представьтесь и изложите свою точку зрения, - безэмоционально повторил судья, смотря своими строгими глазами на вошедшего оборотня.

- Дерек Хейл, - как и ожидалось в голосе, нет привычной стальной хватки, а интонация мрачнее, чем у мертвого. От такой картины у Мартин закружилась голова, а сознание помутилось. К сожалению, спасительная темнота так и не наступила. Этот ужас должен был кончиться. Девушка больше не выдержит. – Стайлз… Он был моей парой, - громкое: «Чего?» пронеслось в голове у Лидии,- это скажет намного больше чем какие-либо слова. Я считаю, она виновата. Своим молчанием она убила не только Стайлза.

Хейл сгорбился, пытаясь сдержать эмоции глубоко внутри. Получалось откровенно плохо. Он шатающиеся походкой пошел к своему месту, даже не услышав речь судьи. Он остановился рядом со Стилински, и жадно вдохнул воздух. На секунду Мартин показалось, что он чувствует подростка. Не одна она. Плечи как-то странно задрожали, а потом Дерек сделал шаг и сел на свое место. Мужчина опустил голову на скрещенные перед собой замок запястья. Это было к лучшему, Лидия больше бы не могла смотреть в эти опустошённые глаза.

- Мистер Хейл мы примем ваши показания к следствию, - Судью поставили на запись. Менялось только имя свидетеля. Лидия уже была готова к чему угодно. Информация от учителя окончательно развеяло стандартные ожидания. Наверно даже гигантский единорог уже не удивит девушку. Однако, это были ложные мысли. – К ответу призывается пострадавший. Стайлз Стилински прошу подойти к трибуне и внести окончательную ясность, для обвинительного приговора.

Только что успокоившийся Скотт вновь всхлипнул, его глаза уже не горели желтым огнем, Дерек поднял красные глаза. Неужели все присутствующие тоже видят это? Ибо по-другому назвать парня сейчас не поворачивался язык. Легкими шагами он подошел к деревянной стойке. Какая-то темнота повисла вокруг парня. Он не смотрел на судью или свидетелей. Безжизненные глаза медленно поднимались на девушку. Лидия не знала, сколько они так простояли. На дне потухшей радужке закралась просьба и отчаяние, но не обвинение. Стайлз не винил её ни в чем. Это Лидия знала на подкорковом уровне. Почему?

По пальцам потекла горячая жидкость, выводя из ступора, резкая боль пронзила правое запястье Мартин. Рыжая уже была на пределе, эти глаза не отпускали её. Сердце сжималось слишком сильно, казалось, что оно может и не разжаться в следующий раз. Лидия сейчас согласна на все. Что-то вязкое коснулось её стоп. На полу растекалась красная лужа крови. Её крови. Она опустила голову вниз и увидела свою руку свободную от наручников. По венам словно прошлась бритва. Дыхание застряло на дне легких, ужас в голове. Она, не думая, срывает скотч со рта, морщась от боли. Все смотрят на неё. Вместо ответа крик. Крик, взрывающий её собственные перепонки, наполнил помещение. Голова, как граната без чеки. Еще одно мгновение и…

- Лидия! – Кто-то отчаянно толкает девушку в плечо. Холодный пот прошибает с головы до пят. Мартин оборачивается и видит перед собой свою комнату. Над ней склонилась с беспокойным видом мама. Воздуха категорически не хватало. Грудина изо всех сил старается не надломиться от сердцебиения. Щеки неприятно стянули соленые дорожки. – Дорогая, ты так сильно кричала! Что тебе приснилось? С тобой все хорошо?

- Не знаю, - только и смогла выговорить Лидия. Она и правда не помнила. Только глаза: бесцветные, безжизненные, опустошено смотрели на неё. Это все, что осталось от её сна. Она вновь заплакала. – Мама.

- Все хорошо, это всего лишь сон. – Женщина обняла дочь. Рыжеволосая вцепилась в неё мертвой хваткой. Взгляд сам по себе упал на книжную полку. Из всех книг ей попалась именно «Благие знамения». Лидия сжала губы.

***

Прошло две недели, но Лидия не забыла. Обычный человек не помнит своих снов подчистую уже через пару дней. Но картинка настойчиво сохранилась в её памяти. Если бы Лидия умела рисовать, то с точностью до лопнувшего капилляра передала бы те глаза. Она уже не помнила их владельца. Она стеклянным взглядом смотрела на учителя по истории. Рыжая не могла предположить, что именно, но что-то явно изменилось в нем. Походка, речь, взгляды остались прежним. Это оказалось трудно. За все это время никто не говорил с ней об этом. Все будто забыли о её существовании. Она опустила глаза на очередной тест. Зрачки заскользили по легким вопросам.

- Ты помнишь их цвет? – Лидия зажмурила глаза. Отчего-то думалось, что в тесте об экономических отношениях штатов в двадцатом веке не будет такого вопроса. Она открыла глаза, но текст ни капельки не поменялся. – Кто был их владельцем? – следующий вопрос. Варианты ответа были еще более дикими «Да», «Нет», «Кто это?». Девушка разрывалась над ответом. Сейчас намного важнее узнать, что за чертовщина с ней творится. Мартин выбирает третий вариант. Но ни один из других вопросов не подходил под определение «ответ». Школьница быстро ответила на вопросы и приступила к части с развернутыми ответами.

- Мы – это ты. Мы защищаем тебя. Твое решение защищать других. Не наше. Нужно ли тебе это? Лидия Мартин – банши. Разве предсказать смерть это значит защитить? Что сможешь ты изменить? Осознание себя – есть защита.- Лидия хлопнула себя по щеке. С ней разговаривает тест. Интересно, а тест сейчас слышит Мартин? Она опустила глаза на следующий вопрос. – Слышим. И кому-то надо перестать разговаривать таким языком. Иначе девушка, как прошлая обращенная попадет в психушку.