Макс тоже взял бутылку и достал сигареты.

– ты в меня кончил.

– Да.

– Это хорошо

– Не плохо.

– Я хочу детей.

– Повторим?

– Не сейчас. Знаешь что?

– Что?

– Ты козел.

– Я себя любить не призываю.

– Но ты постоянно говоришь, что ты лучший.

– Так все говорят.

– Не все.

– Значит, я не такой как все.

– Да.

– А ты?

– А я не знаю… хочу писать… подержи бутылку.

За спиной надрываются дрозды, синицы и, кажется, сотня других птиц. Был бы здесь орнитолог, он бы рассказал кто есть кто. Но здесь только я и она. А пиво кончается. Макс затянулся.

Мой друг

Пятнадцатое января. На улице каких-то три градуса мороза, я стою и затягиваюсь сигаретой у заведенной машины. Наконец закончился этот день, этот чертов рабочий день. Уже целых два года. Два года три недели и один день я работаю в этом проклятом месте. Да пока я работаю, тут сменилось уже три директора. С самого начала был тот толстый, ужасный человек. Поговаривали, что его убили за долги. Второй был худощавый, бледный Андрей Валерьевич Глазов. Так этот и двух месяцев не отработал, убежал в другую компанию, к нашим конкурентам. А третий, нынешний, это сын хозяина конторы Белоусов Никита Андреевич. Сорока двух летний мужик ведущий себя, как шестнадцати летний мальчуган. Видимо больше никто не согласился работать директором нашего отдела. Да и черт с ними со всеми. Пора уже ехать. Я открыл дверь машины, сел, передвинул селектор передач на драйв и рванул с места, по прямой до КПП. На пол пути к дому звонит мобильный. На экране имя – Лена.

– Да. – сказал я.

– мой друг художник и поэт! – сказала она, как всегда радостно и весело.

– Привет. – сказал я.

– Привет, привет. А ты где? – спросила она.

– Еду в город. – сказал я и повернул налево.

– Отлично, заезжай за мной! – сказала она с трепетом в голосе.

– Хорошо. Я позвоню, как буду в городе. – сказал я и остановился на светофоре.

– Жду. – сказал она и положила трубку.

Я прибавляю звук, в колонках играет новая песня Гилмора. Минут через двадцать останавливаюсь у её подъезда. Достаю из кармана мобильный. Набираю номер, пошли гудки.

– Да? – спрашивает она. На том конце всё тот же веселый голосок.

– Выходи. – говорю я.

– Уже спускаюсь.

Глушу двигатель и выхожу на улицу. Мороз крепчает, всё в снегу. Натягиваю шапку и закуриваю. Красное Мальборо. Единственные нормальные сигареты на сегодняшний день. Да… Сигареты хорошие. Но пора бы и бросить. Сколько уже можно? Ты и ста метров не пробежишь – сдохнешь. Да… Надо бросать. Спортом займусь. Буду атлетом. Неожиданно меня обхватывают со спины. Это она.

– Ага! Ты ещё куришь!? – кричит она не отпуская рук.

– Как видишь.

– А я вот бросила. – гордо говорит Лена.

– Давно?

– Два дня назад, но чувствую, что сегодня опять начну – Лена продолжает держать меня, смеется и не отпускает.

– Так зачем же бросала? – спросил я и выдохнул дым в её сторону чтобы позлить.

– чтобы не курить

– а сегодня?

– сегодня я могу напиться. – сказала она и глаза её сверкнули.

– так не напивайся. – сказал я.

– этого я не могу. – сказала она. – Пойдём в машину.

Я почувствовал, как хватка её рук ослабла и в тот момент услышал хлопок пассажирской двери.

– Пойдём. – Сказал я сам себе, выдыхая дым осевший в легких. Я отправил бычок в урну и сел в машину. Начался снег. Он большими хлопьями летит с чёрного неба, падая на ветровое стекло машины. Завожу двигатель, включаю радио, а там играет Rainbow с Dio на вокале, это та чертовски хорошая песня. Фары светят в темноту, и в их свете кружатся снежинки.

– куда поедем? – спрашиваю я у неё.

– Не знаю. Давай просто прокатимся. – отвечает она.

Я немного петляю по дворам и выезжаю на главную дорогу. Еду строго по прямой, мимо знака «Добро пожаловать», пересекаю невидимую границу города, держусь белой сплошной линии. На дороге никого, только мы и снег, что блестит в свете фар.

– какая-то старая у тебя машина – Она начала крутить и нажимать кнопки на консоли, своими тоненькими пальцами.

– совсем не старая – сказал я.

– а на вид как будто старая. – продолжала она, как будто в первый раз ехала со мной.

– это только на вид. – сказал я.

– и внутри тоже всё устаревшее. – сказала она и продолжала включать и выключать кондиционер, музыку – всё подряд. – я б себе такую не купила. А тебе зачем такая? – спросила Лена.

– мне такие нравятся. – ответил я.

– это уж точно. Вечно тебе всякая херня нравится. – сказала она и засмеялась. Ей показалось, что это смешно, но только на мгновенье.

– Давай не обзываться? – Я решил подыграть ей.

– я просто называю вещи своими именами. – Как бы поставив меня на место, ответила она.

– ты просто много говоришь. – сказал я.

– тогда я, вообще ничего говорить не буду. – ответила она и гордо повернув свою голову на тоненькой шее отвернулась. Она смотрела в окно. В ночь и на дорогу, что бликами отражалась от света фонарей, от света проезжающих фар машин.

– ладно тебе, не обижайся – сказал я. Я не хотел её обидеть.

– я тут значит по нему скучаю! А он мне, много говоришь! – крикнула она на меня, не глядя.

– ну успокойся, говори. – сказал я.

– ещё чего. – сказала она.

– что, правда скучаешь? – спросил я.

– нет блин, неправда! – сказала она.

– ладно тебе, не обижайся. – сказал я и положил свою руку ей на ногу, чуть выше колена.

– я и не обижалась. – сказала она. Развернулась и посмотрела на меня. – но ты и вправду, любишь всякую херню. – с чувством победы и полного удовлетворения собой, сказала она.