Литмир - Электронная Библиотека

Неожиданно, в палату вошла медсестра. Она открыла скрипучую, старую, металлическую дверь снаружи и точно также заперла изнутри. Походка и внешний вид дамы отнюдь напоминал схожий обслуживающий персонал. Униформа, состоящая из длинной, тёмно-зелёной рубашки и широких брюк, чистая, светло-голубая маска закрывает почти всё лицо, поверх находятся пластмассовые очки, и, кажется, балаклава, которую женщина сняла перед появлением. Отбрасывая в сторону все защитные средства, она осмотрела пациентов лёгким и обнадёживающим взглядом. Ребята, видимо, доверяли ей и даже не озирались в сторону, будто ничего не изменилось. Без лишних слов, медсестра поменяла капельницу, протёрла нежно салфеткой лоб женщины и присела на край кровати, где не лежало одеяла. Ощущая нагнетающую неуверенность, внутри всё сжалось, как при первой встрече с необычными клиентами.

– Ну? Как вы тут? – с хрипением заговорила молодая медсестра, прокашлявшись робко в кулачок.

– Всё болит. Когда я уже смогу увидеть свою девочку? – нервничая, мама перешла на грубый тон в голосе, перебирая ноги под скомканной тканью.

– Сейчас позову врача, он вас осмотрит. Вы пишите дневники, как я вам говорила?

– Да, но зачем мне это? Я не понимаю.

– Просто дружеский совет, – худая девушка приподнялась с постели, расправила одежду, подобрала скоро выброшенную маску и покинула палату, оставив встревоженных родителей снова одних, наедине с хаотичными, порою, пессимистичными мыслями.

Их переживания легко понять. Зная заранее, какая ждёт судьба в ближайшие месяцы, они были готовы пойти на риски ради спасения ребёнка, которого совсем не знают. Однако, после появления на свет ещё одной нераскрытой души, на какое-то время, осчастливившие родители позабыли о цели эксперимента. Здесь, как в глобальной пищевой цепи, рано или поздно, всевышняя сила, в лице невоспитанных людей в зелёной униформе, заберёт крошечное счастье, которое ждали всю жизнь. В забытой местности, куда не доставали даже слабые радиосигналы, так поступали абсолютно со всеми. Решив наградить дитя необычным именем, родители ухаживали и следили за обузой. Мать вскармливала девочку грудным молоком, пока то неожиданно не закончилось. Тревожный, как ночной кошмар в суровой реальности, звонок заставил вернуться в пучину отчаяния и страха молодых людей. Им не удалось распробовать послевкусие счастья, что побывало в руках чуть больше двух месяцев.

Крепко, но нежно поседевшая юная женщина держала крошечный свёрток, откуда доносился слабый писк. В метре на полу, прижатый лицом к сырому линолеуму, лежал возлюбленный. Его хрипы, судорожные вздохи и кроткие сопротивления не удручались успехом, а наоборот, усугубляли положение. Трое мужчин, полностью покрытых пахучей, плотной тканью, протягивали ненавистные ладони к тому, что когда-то было частью женщины. Действия незнакомцев аккуратны, можно сказать, осторожны. И пока мать осматривала всех нападавших, один, особо незаметный охранник оторвал от груди малышку и убрался прочь. Озверев на месте, за несколько ударов сердца в груди, родители переменились. Их злость и ненависть направилась на людей, что пытались вытиснуться из крошечной комнаты, как засор в старой трубе жилого дома. Тыча электрическими палками, нещадно вырывая волосы, они не прекращали оборону яростных бестий, что не желали отдавать своё сокровище. И пока преимущество оставалось на стороне людей в униформе, окружающие смеялись и радовались, будто посетили представление цирка. Стёртые, напрочь, глаза, отёкшие, лукавые улыбки дёргались на искусственных лицах, что окружали несчастных родителей. И пока девочка плакала, носом водя по мокрой простыне, ища тёплую руку матери, прозвучал выстрел. Душераздирающий крик, наполненный злобой и безумием перетёк в тихую боль, угасающую вместе с яркими, зелёными глазами.

Но это вовсе не конец, как вы можете подумать. Внутри маленького свёртка, что свободно умещался в одной руке, лежало нечто живое и очень тёплое. Огонь, благодаря которому девочка жила, не позволил покинуть наш мир тогда, когда, казалось бы, не оставалось ничего более. Они оторвали от материнского тепла, намереваясь сделать нечто ужасное. Люди, что тщательно изучали каждый сантиметр мягкого тела, отдали ребёнка на попечительство местного научного гения. Именно он создал первый документ в честь необычной девочки с ярко-красным камнем в груди.

– Босс, куда её девать то? Она мне все пальцы обсосала уже, – сдирая влажную маску с лица, пожилой охранник невысокого роста с грубым, хриплым голосом обратился к вышестоящему персоналу.

– Ты держишь, возможно, самую дорогую вещь, созданную в стенах этого воистину волшебного места, идиот. Я заполняю важные бумаги, – смачивая пальцы перед перелистыванием страницы, помпезный парень с явным облысением что-то напевал себе под нос, пока внимательно обдумывал некоторые детали дела, – помёт: второй; вес: семь килограммов триста граммов; прививка: антирабический иммуноглобулин, АДСМ; имя: объект двести шестьдесят один; кличка… как ты говорил, она её называла?

– Ха…Харухира, наверное, надо пересмотреть запись видеокамер.

– Харухира, значит, – возвращаясь к кипам заметок и бумаг, парень изменился в лице, – в ясли её. И отдай рыжей эту бумагу, пусть заполнит остальное.

– Она, кажется, есть хочет…

– Говори всё нянькам, не мне. Первый день что ли работаешь здесь? – сотрудники распрощались на недоброй ноте, однако, их взаимоотношения – пыль на нашей непротоптанной дороге из сорняков и мусора.

Хочу рассказать немного о жизни человека, который совсем не знал, о нашем мире. Всё своё свободное время проводила взаперти с другими детьми, находясь в комнате с идеальным освещением и одной прозрачной стеной. В группе, в которой Харухире пришлось прожить какое-то время, находилось ещё двадцать таких же обречённых. К своему триумфальному выпускному дожили всего шесть особей. Их не били, не издевались над ними, не дарили им любовь и заботу, не целовали перед сном на прощание. Отданное в когтистые лапы судьбы, молодое поколение читало протёртые книги, играло с воображаемыми друзьями, пыталось наладить отношения с злыми, порою, жестокими или чересчур равнодушными, нянечками. И когда возраст подрастающего поколения медленно перевалился за порог двух лет, за детьми пришёл их лысый надзиратель, не видавший в лицо ни одного из своих подопечных. Выстроив в ряд всех мальчиков и девочек в одних трусиках, он, с той же отвратительной привычкой, облизнул палец липкой слюной и перевернул страницу дела.

– Двести шестьдесят первый, – на презренный, строгий голос отреагировала рыженькая полная дама с красивым шёлковым фартуком на груди.

– Вот она, маленькая, – подталкивая птенчика вперёд, она слегка нагнулась, чтобы поправить свисающую прядь неухоженных волос с левого глаза.

—Я вижу. Дохлая, – засовывая папки обратно в подмышку, мужчина присел на колено, подтащил к себе крошечное тельце рывком за руку, поправил РМО и включил налобный фонарь, мыча что-то невнятное под нос, – почему не постригли?

– Что? – блуждая в собственных мыслях из наслоившегося страха и неизвестности, женщина среднего возраста покачала головой.

– Почему не постригли говорю? Или это парик? – схватив матёрую прядь не расчёсанных, прямых волос, надзиратель дёрнул в сторону.

2
{"b":"787771","o":1}