Именно это реальное приравнивание на рынке продуктов разных видов труда обезразличивает в действительности, а не в головах теоретиков все виды труда, как “материального”, так и относящегося к “аматериальному”, – поскольку их продукты реально сравниваются и приравниваются, то есть обмениваются, подводятся под общий знаменатель труда вообще, который Маркс называл абстрактным трудом. Фактически в требованиях создания новой теории стоимости в связи с новыми видами труда мы имеем дело с перепетыми на новый мотив взглядами на стоимость, характерными для конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века, привязывающими стоимость к определенному труду. Именно из-за этой привязки возникает иллюзия, что изменение структуры труда и появление целых отраслей, не производящих продукт, который можно потрогать руками, создает новые реалии относительно производства стоимости.

В отрицании такой привязки была так высоко ценимая Марксом заслуга А.Смита. О ней Маркс писал следующее: «Огромным шагом вперед Адама Смита явилось то, что он отбросил всякую определенность деятельности, создающей богатство; у него фигурирует просто труд, не мануфактурный, не коммерческий, не земледельческий труд, а как тот, так и другой. Вместе с абстрактной всеобщностью деятельности, создающей богатство, признается также и всеобщность предмета, определяемого как богатство; это – продукт вообще или опять-таки труд вообще, но уже как прошлый, овеществленный труд. Как труден и велик был этот переход, видно из того, что Адам Смит сам еще время от времени скатывается назад к физиократической системе» [3, с. 41]. В этом замечании Маркса по отношению к теории А. Смита может смущать слово «овеществленный», то есть превращенный в вещь.

Но, как справедливо замечают современные теоретики, далеко не все продукты труда превращаются в вещи и являются вещами. В этом как раз и суть “аматериального” труда, что его продукты являются идеальными и, к тому же, часто потребляются в процессе их производства. Однако ни то, ни другое обстоятельство не имеет отношения к рассматриваемому вопросу о стоимости. Первое обстоятельство не выводит продукты труда за пределы логики вещей и не отменяет вещный характер труда. Об этом опять же свидетельствует приравнивание на рынке этих «невещей» к любым вещам. Это справедливо, поскольку информация непосредственно производится как товар или является элементом производства товара. Она, таким образом, обладает двумя характеристиками, которые только и делают ее товаром: 1) потребительной стоимостью, то есть способностью удовлетворять человеческую потребность (опять же, для того, чтобы продукт труда был товаром, не имеет значения, что это за потребность) и 2) меновой стоимостью – способностью товара обмениваться на другие товары, через всеобщий товар – деньги. Продукты аматериального труда реально приравниваются к вещам в процессе обмена, которые тоже как товары обладают этими характеристиками. Как стоимости они приравниваются как количественно разные, но качественно однородные, точнее, качественно безразличные. Что находит свое бытие во всеобщем товаре. В противном случае речь не идет о производстве стоимости.

То же относится и к услугам, производящимся капиталистически, труд по производству которых считается многими авторами, которые недопоняли трудовую теорию стоимости, принципиально иным. Связав производство стоимости исключительно с производством товаров-вещей, труд по производству услуг, который также часто относится к аматериальному, занесли в другую рубрику. Наличие этой рубрики якобы требует модификации и «развития» теории стоимости. Но, с точки зрения трудовой теории стоимости Маркса, услуга – это товар, который потребляется в процессе производства. То, как потребляется тот или иной товар, вообще лежит не в плоскости экономической теории, а относится к компетенции товароведения. Если бы услуги не были товарами или, другими словами, если бы они не обладали потребительной стоимостью и стоимостью, они вообще не могли бы продаваться, то есть быть посредством денег приравнены к любому другому товару.

Это вытекает из общей логики рассуждений в «Капитале». Маркс специально ставит вопрос: почему различные товары могут реально приравниваться друг к другу, то есть почему один товар может быть эквивалентом другому, и все – всем, – через всеобщий эквивалент? Далее он говорит, что приравниваться друг к другу может только качественно равное в определенном отношении, выводит понятия конкретного и абстрактного труда и категорию стоимости. По отношению к услугам логично было бы задать тот же вопрос. Услуга может быть товаром, а может им и не быть, точно так же, как и любая другая потребительная стоимость. Но, если она производится ради обмена и обменивается на другие товары (продается), то в самом этом акте фиксируется ее экономическая сущность как товара.

Стоимость услуги выражается в денежном эквиваленте точно так же, как и любого другого товара. Определяется же стоимость услуг (точно так же, как и стоимость любого другого товара) общественно необходимым рабочим временем, затраченным на ее производство. Капитализм – не что иное, как общество развитого товарного производства. При капитализме сохраняется то, что справедливо для простого товарного производства, а именно то, что товары, в общем и целом (а не в каждом отдельном случае), продаются по стоимости. Превращение стоимости товаров в цены производства не опровергает закон стоимости, а напротив, является его выражением.

Все же капиталистическое производство отличается от простого товарного производства, и все эти отличия так же важны и справедливы по отношению и к услугам, и к информации, когда они производятся как товар. Вот что Маркс пишет, например, о транспорте: «Результатом перевозки – перевозятся ли люди или товары – является перемена их местопребывания, например, пряжа находится теперь в Индии, а не в Англии, где она была произведена. Но то, что продает транспортная промышленность, есть само перемещение. Доставляемый ею полезный эффект нераздельно связан с процессом перевозки, т. е. с процессом производства транспортной промышленности. Люди и товары едут вместе с определенным средством транспорта, и движение последнего, его перемещение и есть тот процесс производства, который оно создает. Полезный эффект можно потреблять лишь во время процесса производства; этот эффект не существует как отличная от этого процесса потребительная вещь, которая лишь после того, как она произведена, функционирует в виде предмета торговли, обращается как товар. Но меновая стоимость этого полезного эффекта, как и меновая стоимость всякого другого товара, определяется стоимостью затраченных на него элементов производства (рабочей силы и средств производства) плюс прибавочная стоимость, созданная прибавочным трудом рабочих, занятых в транспортной промышленности (Курсив наш – М.Б.). Что касается потребления этого полезного эффекта транспортной промышленности, то и в этом отношении он совершенно не отличается от других товаров. Если он входит в индивидуальное потребление, то вместе с потреблением исчезает его стоимость; если он потребляется производительно, так что сам является стадией производства товара, находящегося в перевозке, то его стоимость переносится как дополнительная стоимость на самый товар» [2, с. 65–66]. Это справедливо не только по отношению к транспортным услугам, но и к любым другим услугам, производящимся капиталистически.

Таким образом, само требование и постановка задачи о создании новой теории стоимости в связи с наблюдаемой тенденцией появления и развития новых видов труда свидетельствует об отсутствии у теоретиков, выдвигающих его, таких основополагающих понятий трудовой теории стоимости, как абстрактный и конкретный труд, о смешивании их, а следовательно – об отсутствии понятия (понимания сущности дела) стоимости. Выделение материального и аматериального труда в капиталистическом производстве отнюдь не делает устаревшими ни марксову теорию стоимости, ни экономическое понятие “пролетарий”. Это не отменяет важности всестороннего изучения изменения социальных и коммуникационных параметров живого труда в современном капиталистическом обществе.