– Бедный старик Ален…

– Французский забросила! Решила, что произношение у нее ни к черту. И лучше не станет…

– Она чересчур строга к себе.

– Не то слово! Вот правда: не знаю, лучше это самоуверенности или хуже? Машка-то никогда не страдала от комплексов, ее еще тормозить приходилось, чтобы не воображала себя владычицей морскою.

– Она – такая?

Но в ее глазах уже пульсировали крошечные знаки: «Стоп! Не говори о ней ничего». И Артур быстро менял тему:

– Оксана Викторовна, примите меры, ваша Саша на меня наговаривает. Разве я такой рафинированный, как Делон? Я же вылитый мачо!

Она охотно откликалась улыбкой:

– И самый искрометный мужчина в моей жизни!

– И язык у меня подвешен, разве нет? У того сыщика, которого играл Делон, было по три фразы текста на каждый фильм…

– А ты у меня такой болтун! – она откровенно любовалась его лицом. – Красивый и умный. Невероятное сочетание!

– Не такое уж и редкое: ты тоже красивая и умная.

– Среди женщин такое встречается чаще.

– Не может быть. Ты одна такая…

«Я женюсь на ней, – решил он, небрежно заправляя постель. – И тогда черта с два кто-то посмеет отобрать у меня выходной! Я стану семейным человеком. Даже с ребенком».

Правда, Сашка уже не особо тянула на младенца, а Оксана больше не собиралась рожать: в сорок-то лет? Не смешите мои тапочки! Артур и не настаивал, ему никогда особо не мечталось о наследнике, и чужие младенцы не вызывали желания потискать и посюсюкать. Да и не до того было…

Поэтому Разумовского нисколько не мучила совесть, когда он срывал Логову выходной – разве его лучший следователь втайне сам не желает именно этого? И нет никаких оправданий вроде «кто-то же должен». Артуру просто нравилось то, чем он занимался, что уж скрывать. Он чувствовал себя живым, когда появлялось дело, способное утянуть его с головой. Все остальное становилось неважным.

Могло ли таковым стать убийство сына известного застройщика Ивана Василенко, насчет которого и звонил шеф, Артур пока не имел представления. Парень отмечал тридцатилетие, напомнил он себе, плеснув в лицо холодной водой и громко фыркнув. Это вполне может оказаться банальной пьяной разборкой… А следователя его класса привлекли только потому, что дело резонансное – журналисты слюной капать будут от такой новости! Если уже не пронюхали… Поэтому Следственный комитет должен изобразить крайнюю озабоченность: «На расследование брошены лучшие силы, дело будет раскрыто с максимальной оперативностью».

Покрошив корм рыбкам, живущим в большом аквариуме, в мире, за которым Артур наблюдал с большим удовольствием, чем за реальным, он наспех соорудил бутерброд из двух кусков хлеба, проложенных кружками салями и пластинками сыра. Впился в него, еще сбегая по лестнице – крошить в машине Логов не любил. А вот грязный нож как орудие убийства колбасы на столе бросил, правда, вспомнил об этом, когда уже захлопнул дверь.

Семи этажей как раз хватило на завтрак… А кофе придется купить по дороге, некогда было варить. Как-то Сашка доказывала, что растворимый пробуждает мозг ничуть не хуже, но Артур так и не решился проверить ее слова. Да и кофейня, куда он обычно заглядывал, сейчас была по пути.

Двор встретил его птичьим гомоном: у подъезда рос высокий круглый куст, облюбованный воробьями. Десятки пичуг ловко прятались в едва позеленевших ветвях и без умолку галдели на все лады. В этой многоголосице слышалось столько радостной любви к жизни, что каждый раз Артур замедлял шаг возле листвяного дома, надеясь впитать немного. Когда изо дня в день имеешь дело с трупами, годится любая подзарядка. У воробьев энергии не занимать, от них не убудет…

Он отломил хлеба и быстро покрошил на вытоптанный пятачок. На мгновенье куст затих. Отойдя, Артур оглянулся: живые мячики уже вовсю скакали, собирая крошки. Его губы расползлись усмешкой: «Эти ребята не пропадут». И погрозил пальцем узкомордому коту, похожему на сфинкса:

– Только попробуй!

Хотя коты ему нравились – их жизнь всегда раздирали страсти. Однажды эти зверюги ввели его в заблуждение: почудилось, будто за мусорным баком плачет младенец. Была зима, и у него стыло обмерло сердце: «Погибнет!» Решение созрело мгновенно: нужно забрать ребенка домой, пока не окоченел на земле. Оставить себе? Это невозможно. С его-то работой? Его дому, конечно, не хватает детского смеха и плача… Жизни не хватает. Но…

В несколько прыжков Артур добрался до зеленых облупленных баков и увидел выгнувших спины котов, с упоением оравших друг на друга. Всхлипнув от смеха, Логов расхохотался во весь голос.

Заскочив в машину, Артур первым делом набрал Оксанин номер.

– Вселенная ненавидит меня… Похоже, и тебя зацепило. В общем, мне так жаль, – пробубнил он в трубку, услышав ее радостное: «Да? Привет!»

Она сразу поняла:

– На работу вызвали?

– Чтоб их… – Артур произнес это с искренней пылкостью, ничуть не наигранной, но все же рассчитанной на то, чтобы Оксана не усомнилась: ему и вправду ужасно жаль.

– Ничего, в другой раз, – откликнулась она мужественно.

Хотя они оба знали, что и в следующий раз может произойти то же самое. Таким уж делом он занимается… Но ему не приходилось напоминать: «Ты же знала», ведь Оксана ни разу не позволила подпустить металл в голос или обиженно умолкнуть на целую вечность.

– Позвони, когда освободишься, – предложила она с той приветливой легкостью, к которой Артуру до сих пор не удавалось привыкнуть.

До знакомства с Оксаной Кавериной он встречал в женщинах лишь отголоски той заботливой теплоты, которую она набросила на него, как прозрачное покрывало – легкое, но защищающее ото всех ветров.

– Люблю тебя.

После этих слов Артур всегда сразу отбивал звонок, точно опасался не услышать в ответ того же. Или не хотел, чтобы Оксана подумала, будто на это он и рассчитывает. Сам еще не разобрался… Как вообще можно о чем-то размышлять, не выпив крепкого кофе?!

Чернявый бариста широко улыбнулся ему:

– Двойной эспрессо, как обычно?

Может, пронюхал, чем занимается их постоянный посетитель, и улыбки подбрасывал как страховочные маты – вдруг пригодится… Не дай бог, конечно! Но, как говорится, не зарекайся…

Артур взял на вынос и опустошил стаканчик, пока возвращался к машине. Было не очень хорошо, что Логов приедет на место преступления на своей «Ауди» – личный транспорт в СК старались не светить, кому нужны проблемы с мстителями-уголовниками? Для этого имелись служебные автомобили, но сейчас заезжать в общий гараж было некогда, Разумовский требовал, чтобы Артур прибыл «еще час назад».

«Ерунда, – сказал он себе, запустив стаканчиком в урну. – Речь о загородной усадьбе, там не будет зевак. Машину можно бросить поодаль, никто и не заметит. Наверняка криминалисты и опера уже на месте…»

Воскресное утро еще не вошло в силу, и Новорижское шоссе оказалось почти свободным. «Ауди» нетерпеливо порыкивала, требуя вдавить педаль газа, и он пошел ей навстречу. В крови мгновенно вскипела радость: охота началась! Еще не добравшись до места и ничего толком не зная о новом деле, Артур почувствовал, что оно все же будет интересным.

С чего он взял, что можно слушать интуицию?!

За городом его накрыл запах жизни в ее природном естестве: деревья всех мастей торопились раскрыть навстречу солнцу свои соцветия, ароматы густо смешивались в воздухе. Артур весь обратился в нюх: кровью не пахло.

– Его утопили, – новенький помощник произнес это с той же радостной улыбкой, с какой обычные люди желают доброго утра.

– Выкладывай.

То, что на это дело Разумовский приставил к Логову студента-юриста с большими странностями, которые просто бросались в глаза, могло означать одно: преступление не стоит и выеденного яйца. Хотя Артур предпочитал работать без напарников, поэтому в отделе и подтрунивали над ним, поминая волка-одиночку, еще и фамилия давала повод.