– Что вы себе позволяете?! – Мое возмущение вырывается наружу. Голос хриплый, как после попойки.

– Пытаюсь выйти из лифта.

Ах да, я до сих пор загораживаю двери, а это его этаж.

Незнакомец отодвигает меня в сторону, как предмет мебели, и выходит. Я успеваю заметить усмешку на ничем не примечательных губах. На ничем не примечательном лице.

Выйдя в коридор, он останавливается и смотрит по сторонам, словно пытаясь вспомнить, куда шел.

– Вам помочь? – спрашивает проходящая мимо медсестра и приветливо улыбается.

Он молчит. Поворачивается в профиль и дотрагивается до щеки. До места, которого касается мой пристальный взгляд. Двери лифта закрываются, и незнакомец поводит плечами, прислушиваясь к тихому скрежету.

Ловлю себя на бешеной мысли: пусть обернется, сунет руку между створками лифта, чтобы они снова открылись, и зайдет обратно.

Только вот зачем?

Двери закрываются, и моя рука тянется к ним. К нему.

И что дальше?

Не спросишь же: почему я так странно себя чувствую? Что в тебе особенного?

После таких вопросов я сама себя сброшу в шахту лифта.

Слегка покачиваясь, лифт отчаливает вверх, прочь от неизвестно чего. И кого.

Случаются странные встречи. Все мысли обломаешь, пытаясь понять, в чем дело. Вдруг это судьба, вдруг предупреждение, вдруг еще что… Твоя так называемая вторая половинка.

На самом деле скрытого смысла в таких встречах кот наплакал. От усталости и не такое привидится. Нечего зависать на ерунде, лучше заняться делом. Вторых половинок не бывает, уж я-то знаю!

Верьте мне, я хирург.

Не сводя глаз с начальства, Пашка протягивает мне половину круассана в помятой салфетке.

– Тебе капец! – говорит одними губами.

И без него знаю, что капец. За опоздания у нас чуть ли не четвертуют, а я даже переодеться не успела. По пути в ординаторскую наткнулась на обход. Заведующий окружен свитой, ординаторы кучкуются вокруг, и теперь все внимание сосредоточилось на мне. Не пройти и не скрыться. На фоне белых халатов моя красная блузка как провокация, как красная тряпка для быка. А у меня еще и пальто в руках.

Заметив меня, заведующий в предвкушении потирает руки, готовясь смешать меня с землей, а то и чем похуже.

– Надеюсь, вы выспались, Валерия Михайловна? Судя по внешнему виду, вы собираетесь на вечеринку или только с нее возвращаетесь. Не смеем вас задерживать!

– Прошу прощения за опоздание, Ярослав Игоревич, это больше не повторится.

Ординаторы перешептываются, пытаясь угадать мое грядущее наказание. Заведующий скрещивает руки на груди и ждет. Надеется услышать от меня жалкое вранье – автобус перевернулся, ключ сломался, дверь заклинило. Мои оправдания нужны ему как материал для насмешек. Однако я молчу и этим раздражаю его еще сильнее.

– Вы правы, Валерия Михайловна, это действительно больше не повторится, потому что безалаберным и ненадежным не место в этой больнице. – Ярослав Игоревич добавляет пару нелестных комментариев о моем непрофессиональном настрое и внешнем виде и завершает многообещающим: – Разберусь с вами после обхода!

Остальные ординаторы смотрят на меня со смесью сочувствия и злорадства. Не подумайте дурного, они хорошие люди, просто у нас так принято: каждый день кто-то принимает удар на себя. Сегодня я, завтра они. Этой тренировки характера не избежать, таков уж мир сильнейших. Мы рискнули подписаться на профессию, которая не допускает слабостей, а это значит, что мы притворяемся сильными. Самыми-самыми. Каждый божий день.

После обхода меня ждет разнос. Полный. Перечисление всех моих грехов, нотации, а потом все вернется на круги своя. В качестве наказания получу дополнительные задания, и заведующий не возьмет меня ассистировать, что обидно. Ординаторы сражаются за возможность ассистировать лучшим хирургам на самых интересных операциях. Выигрывает удачливый или тот, кто слышит будильник.

– Ступайте, Валерия Михайловна, а то вы смущаете нас своими нарядами! – издевается заведующий. – Зачем вам быть нейрохирургом? Найдите профессию попроще! Представьте, как хорошо будет: сможете наряжаться, а не носить скучные хирургические костюмы. Будете спать до полудня. Отрастите ногти подлиннее, сделаете маникюр… – ядовито усмехается, довольный своей фантазией.

Ярослав Игоревич всегда такой. Острый на язык, беспощадный. Говорит, что с ординаторами по-другому нельзя, иначе разболтаемся. Не знаю, правда это или нет, но сейчас не время спорить с начальством.

– Всего хорошего! – Он машет рукой, повелевая мне удалиться.

Делаю шаг в сторону ординаторской, но Пашка хватает меня за руку и яростно трясет головой.

– Умоляй! – шепчет, корча немыслимые рожи.

Что-то происходит, иначе он не стал бы так рисковать. Когда ординатора втаптывают в грязь, остальные стоят в стороне, а то забрызгает. Должна быть уважительная причина, чтобы вмешаться и подставить себя под удар.

Умолять при всех – противное дело, но я доверяю инстинктам и слушаюсь совета Пашки. Не могу сказать, что мы друзья, но нечто подобное. Наши отношения основаны на отсутствии конкуренции, а в среде ординаторов это почти дружба. После окончания ординатуры Пашка собирается вернуться в родной город, поэтому не борется за шанс остаться в клинике Ярослава Игоревича. А я борюсь всеми силами, стараюсь и надеюсь. Хочу и дальше работать под руководством великого, талантливого, хотя и несколько эксцентричного нейрохирурга.

Делаю глубокий вдох и начинаю умолять. Низменно.

– Ярослав Игоревич, я готова понести любое наказание, только позвольте присоединиться к обходу. Очень сожалею, что опоздала…

Мне действительно стыдно, поэтому я искренне извиняюсь и намекаю на крайне уважительную причину, которую пока что не придумала. Довольный моей капитуляцией, Ярослав Игоревич ухмыляется и царственным кивком позволяет остаться. Дело не в доброте душевной и уж точно не в мягкости характера, а в том, что за мой огрех ему дозволяется меня третировать. А это он любит.

Я оборачиваюсь и с мольбой смотрю на знакомую медсестру. Та понимает без слов: забирает мое пальто и приносит запасной белый халат. Важный секрет для молодого врача: хотите достичь успеха – дружите с медсестрами. Именно они правят этим миром.

Скорее бы узнать, ради чего я умоляла заведующего. Ничего необычного не происходит, и Ярослав Игоревич глумится надо мной, не переставая, в присутствии медсестер, больных и их родственников. Снова и снова рассказывает о моем опоздании, причем сам придумывает причину. Якобы на вчерашней вечеринке я слишком много выпила и подцепила известного футболиста, поэтому и проспала. Вымысел от и до, конечно. Почему именно футболиста? Понятия не имею. Эта выдумка – очередное испытание характера. Ярослав Игоревич использует ее не в первый раз, с вариациями – хоккеисты, миллионеры, мафиози.

– Валерия Михайловна надеется выйти замуж за богатого футболиста, чтобы сидеть дома и не работать, – на полном серьезе объясняет он озадаченным слушателям, не знакомым со своеобразным юмором хирургов. – Отрастит ногти, будет целыми днями развлекаться и жить в свое удовольствие. У вас нет знакомых футболистов? – всерьез спрашивает он окружающих. Те с любопытством смотрят на мои ногти – короткие, конечно, хирургу иначе никак, – потом качают головой и улыбаются, искренне желая мне удачи в поимке жениха.

– Что ж, будем надеяться, что вчерашний футболист ей позвонит! – тяжко вздыхает Ярослав Игоревич, переходя в следующую палату.

А я молчу. Третирования заведующего надо пережить, любое другое поведение его только раззадорит. Ярослав Игоревич любит испытывать выдержку молодых врачей и получает от этого просто патологическое удовольствие. Скажу честно: мне повезло. По сравнению с другими перлами заведующего, гулянка с футболистом – это пустяк. Недавно Пашка подцепил жуткий грипп и неделю провалялся в постели. Вместо сочувствия он получил от Ярослава Игоревича особый сюрприз: тот объяснил его отсутствие тем, что Пашка женился. У бедняги ушел целый месяц на то, чтобы вернуть подарки.