— Вертихвостка? — смутилась я, закрывая лицо свободной ладонью. — Я действительно произвела подобное впечатление?

— Слушай дальше, — ехидно заулыбался сероглазый нахал. — Это только начало. Очень скоро я выяснил причину общей напряженности присутствующих женщин и грусти мужчин. Девушка почти ни с кем не танцевала.

— Не может быть, — не согласилась я. — Я всегда танцевала много и часто.

— Ты танцевала только с теми, кого одобрил отец, — огорошил меня супруг. — Это я узнал, конечно же, позже. Твой папенька подбирал тебе достойную партию, поэтому отказывал в танце с тобой безродным и малоимущим — так мне тогда казалось. Я и предположить не мог, что твой родитель уже помолвил тебя с Зейтуном, да и не о нем сейчас речь. Тогда, на том балу, я заметил неподалеку от себя знакомое лицо — лучшего ювелира в нашем графстве. Он внимательно следил за происходящим в зале, мерно опустошая свой бокал, пока не заметил меня. Мистер Линтон засвидетельствовал мне свое почтение, мы разговорились. В какой — то момент я признался ему, что в жизни еще не бывал на балу, скучнее этого, на что ювелир ответил, что пришел сюда только ради дочери. Примерно через полминуты закончился очередной танец, и он позвал тебя к нам.

— Должно быть, я смутилась, завидев тебя рядом с отцом, — предположила я.

— Отнюдь, — отверг мой вариант супруг. — Ты гордо прошествовала к родителю мимо пожирающих тебя глазами мужчин, склонилась перед нами обоими в реверансе, и лишь потом обратила свое внимание на меня.

— И что было дальше? Говори только правду!

— Ты в меня влюбилась.

Я еще в жизни не слышала ничего столь кощунственного.

— Это неправда, — потупила взор я. — Мы ведь даже не были знакомы.

— Вот твой отец нас и представил друг другу, — улыбнулся Димитрий. — А потом ты, видимо, решив, что я добиваюсь у твоего батюшки разрешения потанцевать с тобой, сама его об этом попросила.

— Я что сделала? — не сдержала я пораженного возгласа.

Муж хищно сузил глаза.

— Ты сама напросилась на танец со мной.

— Нет, — пролепетала я. — Господин граф, вы врете!

— Госпожа графиня, — супруг на мгновение коснулся губами моей руки, которую до сих пор держал в своей. — Клянусь, это чистая правда.

— Тогда ты должен был объяснить мне, что я ошиблась, — я ощутила, что заливаюсь краской.

— Зачем? — рассмеялся Димитрий. — Когда такая красавица напрашивается на танец, отказывать — последнее дело.

— Я не напрашивалась!

— Это не имеет значения, — муж поглаживал мою руку подушечкой большого пальца. — Все мужчины в зале поняли, что в момент потеряли тебя. Я никогда не видел, чтобы кто-то так смотрел на другого человека, как смотрела на меня ты. Это был и восторг, и поклонение, и даже не то что нежелание отводить от меня взгляда, а физическая неспособность это сделать.

— Тебе было двадцать, если я не ошибаюсь, — возразила я. — Ты должен был принять это как неуместное девичье кокетство, и оставить меня.

Димитрий наконец перестал придвигаться ближе и просто пересел ко мне на кровать.

— Тогда почему на следующий танцевальный вечер я летел, словно меня подгоняли? Почему я искал эту искристую девушку, красивую как ангел, смешную, танцующую, точно она рождена для этого? Зачем тогда я уходил с любого бала, если ее там не было?

Я пожала плечами.

— Действительно, зачем?

Муж чуть наклонился к моему лицу.

— Закрой глаза.

— Нет, — мгновенно отвечала я.

— Почему?

— Вдруг ты меня поцелуешь.

Супруг опешил.

— Разве я не имею права поцеловать собственную жену?

— А мы, — я попыталась перевести тему разговора, — раньше это делали?

Димитрий немного отстранился, а потом усмехнулся.

— Что именно ты имеешь ввиду? — переспросил он. — Поцелуи, или… что-то другое?

Жар хлынул к моим щекам, и я аккуратно отодвинулась подальше от Димитрия.

— Нахал! — наконец-то смущенно выдавила я. — Я имела ввиду поцелуи.

— А ты как думаешь?

— Уж поцелуи я не забыла бы!

— Но мы целовались. Много раз. Везде. Постоянно. А ты забыла.

— Но почему? — воскликнула я, не выдержав. — Почему я все забыла?

Взгляд мужа погрустнел.

— Потому что я, будучи влюбленным в тебя сверх всякой меры и не зная, куда мне от этой любви деться, собственноручно стер все твои воспоминания о нас, когда ты от меня уходила.

И я не стала перечить. Глядя на мужа, на ту затаенную печаль, с которой он рассказывает мне происходящее когда-то, у меня не хватило духу ответить колкостью. Похоже, он и вправду меня любит.

— Я был ослеплен тобой, ты кроме меня никого больше не видела. Пять лет разницы — помеха ли? Тебе исполнилось шестнадцать, ты стала еще красивее, еще желаннее. Совру, если скажу, что не желал тебя как женщину. В общем, все сломалось, когда я пришел просить твоей руки у мистера Линтона.

— Папа не мог отказать! — ужаснулась я. — Он спал и видел, что отдает меня замуж!

— Из нашего с ним разговора я понял, что твоему отцу прекрасно известно о том, что я ведьмарь. Этот факт стал решающим его аргументом.

— Но Зейтун тоже ведьмарь! — моему возмущению не было предела.

— С ним вообще отдельная история, — отвечал муж. — Еще до твоего рождения, до знакомства твоих родителей, мистер Линтон просил помощи у этого негодяя. Твой отец вожделел материального обогащения, и Зейтун вывел его из низов. Взамен ведьмарь требовал у твоего отца плату — его будущего ребёнка.

— А папа и согласился…

— Согласился, и я его не оправдываю, но с одной стороны мне понятен его поступок. Ты еще не родилась, он не был знаком с тобой, не знал тебя. Мистер Линтон вообще сомневался в том, что у него будут дети. Но вот встреча с твоей мамой, их любовь, вот рождаешься ты и растешь красивейшей женщиной графства. Ты не представляешь, как отец любил тебя. В какой-то момент он понял, что не сможет отдать тебя Зейтуну. А когда с прошением твоей руки пришел я, он понял, что не сможет отдать тебя вообще никому. Нет мужчины, достойного его драгоценной дочери.

— Но ведь он… подожди, я ничего не понимаю. Платья, украшения, балы… он говорил, что это все для того, чтобы я поскорее нашла себе жениха!

Лицо мужа окаменело.

— Он все это делал и говорил, чтобы ты ничего не заподозрила до поры до времени. Какую дьявольскую интригу организовал твой отец, не находишь? Когда он отказался выдать тебя за меня, с просьбой к нему отправилась ты самолично, и потерпела крах. Мистер Линтон камнем стоял на своем. Ты устраивала истерики, проклинала всех на свете, говорила, что ненавидишь его, но эффекта не было. Чтобы тебя образумить, родители пригласили бабушку Ребекку.

— Кажется я знаю, что было дальше, — я закрыла лицо руками. — Вот почему она так обозлилась на меня! Она и в детстве была строга, но эта строгость происходила из заботы… а я, должно быть, наговорила ей такого…

— Ты обозвала ее старой склочницей, лезущей не в свое дело. Даже говорить с ней не стала — и так было понятно, зачем она приехала, а ты слова против меня слышать не хотела. Ты умница, — муж потрепал меня по макушке, и я грустно улыбнулась. — Вытолкала бабку из комнаты. Моя девочка! — гордо произнес он.

Я зарделась. Димитрий продолжал.

— Я даже не думал сдаваться. Ты была нужна мне, как воздух, как вода. И я был уверен, что мы победим, пока меня не вызвал на аудиенцию собственный отец.

— О нет, — не сдержалась я. — Такое чувство, что я слушаю пересказ сентиментального романа, а не кусок своей жизни.

Супруг невесело хмыкнул.

— Как ты уже догадалась, отец потребовал прекратить это. Сказал, что я позорю род Грейсонов, увиваясь за безродной девчонкой. Мы ругались долго и насыщенно, но он все равно поставил условие: либо мы расстаемся, либо он лишает меня титула и наследства. Я тогда ответил что-то вроде: "Забирай все это с собой на тот свет", и направился к тебе.

— Жестоко, — признала я. — Особенно если учесть, что он и вправду… Прости. Я слушаю.