– Знала бы ты, что она творила в нашем с тобой возрасте. А эта шмырлиха – невинная жертва злоумышленников. Тех самых, что копают под княгиню и ее Заповедник… Если мы тихонько не вылечим малышку, то сюда пришлют комиссию и у моей матери будут проблемы. Понимаешь? А у меня в Целительском корпусе пустая аптечка, Глэдис. Вообще пустая. Кто-то очень хорошо постарался.

Пиркинс качала головой, поглаживая шмырла. Она девушка неплохая на самом деле, просто есть в ней качества, которые раздражают. А так – даже хорошая. Я знала, что она любит животных. И ко всему прочему, жутко застенчива в обществе мужчин. Краснеет как помидор каждый раз, когда лечит раны старшекурсникам.

– Говоришь, не выживет? – тихонько переспросила коллега. Я кивнула. – Ладно, только сама. Я не могу в этом участвовать. Пойду… чаю попью на кухне.

Полчаса и десяток манипуляций со склянками спустя шмырлиха выглядела вполне сносно. По тому, как шустро забегали все ее глазки в поисках укрытия от ужасной меня, поняла: жить будет. Возможно, даже в лесу, под боком у оскорбленной Сажельки. Если получится сбежать.

На всякий случай, накинула на кушетку восстанавливающий купол. Человек преграду почти не ощущает, а вот мелкому животному «энергетический забор» не по зубам. Даже если они на крыльях.

– Есть кто? – вместе с оглушающим хлопком двери разнеслось по палате.

– Если ты не умираешь, тот тут закрыто, – флегматично отозвалась я.

– Умираю, – обнадежил наглый вторженец, и пришлось обернуться.

Моя тяга помогать другим не позволяла игнорировать того, кто попал в беду. Даже если он и выглядит, как надменный индюк.

Но почти сразу же из меня вырвался выдох разочарования. Парень как парень. Совсем даже и не умирающий.

– От скуки…

– Пффф… Тогда выход там, – я кивнула на все еще распахнутую дверь. – Тут тебе не цирк.

«А то, что похоже иногда на балаган, так это издержки профессии».

– Принес медкарту, – равнодушно пояснил наглец.

Эх, где же Глэдис, когда так нужна? Она бы его мигом научила и двери за собой закрывать, и обращаться вежливо. Правда, сначала бы покраснела перезрелым томатом.

Парень был симпатичный. Высокий, худощавый. Несмотря на отсутствие показного рельефа мышц, ощущалась в нем внутренняя сила. Такая, какая бывает, если в чародее проснулась не только обычная магия, но и особый дар, присущий лишь представителям древних родов. Я это всегда видела. Наверное, потому, что мой собственный «особый дар» дрых сладким сном. Предатель!

– Брось на ту кушетку, я занята, – пробурчала, прикрывая собой шмырла. Лишние свидетели мне ни к чему. – Новый ученик? Староват ты для первокурсника…

Длинная русая челка застилала ровный лоб и падала на глаза, но не мешала парню придирчиво меня рассматривать. И едва заметно кривиться.

Ну… да. Я ведь проползла в кустах барбариса не меньше метра, так что юбка была сейчас больше черной, чем голубой. Потом меня немножко запачкали папины растения. Потом я слегка облилась снадобьями: не все из них Хлоя-Жюли соглашалась выпить добровольно.

На рукавах красовались несмываемые синие пятна: умудрилась задеть Паслена. Тот при виде меня пришел в ужас и начал защищаться, как умел. А вот липкая субстанция, растекшаяся под воротничком, – слюна Монстроглаза. Он так здоровается, так что нет смысла обижаться…

– Я на шестом. У меня хорошие связи.

– У меня тоже неплохи-и-ие, – протянула задумчиво, втайне надеясь, что эти «связи» застрянут в командировке на подольше.

Была у меня кое-какая задумка, обязанная помочь возрождению популяции Шмырлов Зубокрылых. Но для ее реализации мне нужен был свободный доступ в папины тепличные закрома и отсутствие демонического надзора.

Надо признать, что приворотные снадобья для существ, используемые в Эстер-Хазском Заповеднике, на шмырлах отчего-то не работали. Мохнатые негодники продолжали уплетать салатные листья, щедро сдобренные «Животной страстью», не обращая никакого внимания друг на друга. А слопав все, просто заваливались спать кверху мохнатым пузом. Ну точно недавно отметили десять лет супружеской жизни!

Я на днях изучила состав и все поняла: для «Животной страсти» использовались дешевые ингредиенты, что продаются в любой магической аптеке. А шмырлы – существа древние, как морфы, русалки и ламбикуры. Нельзя к ним вот так, по-простому и без уважения. Вот если приворот для тварей скрестить с похожим человеческим, да подревнее…

– Проводи-ка меня к своей начальнице, милочка, – вырвал из великих планов хриплый хамоватый голос. – Не похожа ты на старшую, а мне надо обсудить кое-какие нюансы, связанные с моей… природой.

– Госпожа Пламберри в бессрочном отпуске, младшая целительница чаевничает на кухне, но тебе туда вход закрыт, – я извлекла из себя очередную вежливую улыбку. Такими темпами они у меня закончатся еще до вечера. – Так что или знакомь со своей потрясающе интересной природой меня, или приходи завтра и предъявляй ее мисс Пиркинс.

– А ты забавная, медсестричка, – хмыкнул наглец и сделал пару шагов ко мне. – Так сразу готова знакомиться с моей… кхм… «природой»?

– Исключительно в научных интересах, – я вздернула бровь. Что он там себе вообразил? – И я не «медсестричка».

– А кто ж еще? До начала занятий еще целые сутки, значит, не ученица. Судя по наряду, из младшего персонала. Имеешь доступ в больничное отделение – стало быть, из целителей, – он бесцеремонно уселся на соседнюю койку и задрал голову к потолку, обнажая острый кадык. – Вывод: работаешь медсестричкой…

– Я хотя бы работаю, в отличие от некоторых Шерлоков Холмсов, праздно шатающихся по Академии и мешающих честным сотрудникам…

Ну, может, и не самым честным. И не совсем сотрудникам. Но мешающим!

– Устал, – заваливаясь всем телом на выглаженную простынь, признался парень. – Я только под утро вернулся с бала.

– Сочувствую, – неискренне проворчала я, отворачиваясь к шмырлихе.

– Тебе бы там понравилось. Живой оркестр, цветы, звездное небо над головой… Будешь паинькой, так и быть, свожу тебя на танцы.

Я нервно дернулась. Не от смешного предложения (на танцы я и сама себя сводить могу, не маленькая). А от вот этих вот «цветов» и «звездного неба».

– Ты был на балу? – глупо переспросила, возвращая глаза на новенького. И по-новому его разглядывая. Высокий, крепкий… И голос хрипловатый, будто простуженный, что весьма странно для молодого здорового парня. Такой, словно он половину ночи кашлял.

– Я уже сказал, что был, пташка.

– Почему ты меня так назвал? – я раскраснелась нешуточно.

Тролль побери, не может же быть, что это он спас меня от хищного бутона? Хотя… Вообще-то он больше напоминал Павлина.

– Ты похожа. Смешная, суетливая, растрепанная и все время хохлишься, – устало пояснил парень. – В Оранжерее Вяземских была бы как дома.

– В Оранжерее…

– А ты не очень быстро соображаешь, да? – пришел к неутешительному выводу наглец. – Я был там с отцом. Пока он налаживал старые связи, рассыпавшиеся в пыль после нашего переезда в индийскую глушь, я знакомился с милыми дамами.

– И какой на тебе был костюм? – перешла сразу к важному.

– А тебе-то чего?

– Просто любопытствую.

– Самый интригующий, – он подмигнул мне зеленым глазом. – Я, между прочим, граф… Дед не слишком-то жалует нашу семью, но титул отобрать не может. Не имеет права. Хоть и делает все, чтобы не иметь с нами ничего общего…

Он резко замолчал, словно сболтнул лишнее. Сейчас парень казался серьезным. И злым. Что это за родственники такие, что отказались от сына и внука? Мне было странно слышать подобные истории: я выросла в любви и не знала недостатка в заботе.

– Забудь.

– Я и не собиралась запоминать. Тем более, титулы магов-аристократов собираются упразднить. И тебе будет нечем хвастаться.

– Вам, деревенским работягам, этого бы, конечно, хотелось, – колюче бросил парень, подобравшись всем телом. И, разглядев шмырла, добавил: – Так ты по животным… Людей тебе не доверяют?