Дальше быстрее пошло. Эти мудаки, как — то нетщательно периметр охраняют. На тёлок вечеринки пялятся.

Ну я к одному подлез, незаметно, вырубил его, ближним в челюсть. Второму ножку поставил и когда он как мешок с дерьмом свалился, я не раздумывая приглушил его минут на десять. Пусть полежит.

Нужно было ему в подростковом периоде нижний брейк осваивать, чтобы мягко падать. Я вот тренированный, при виде третьего охранника идущего на меня, так в кусты пригнул, что даже кувырок — подъем — переворот получился.

Ну точно Бонд. Как руку не сломал и ногу не подвернул, не знаю.

Нужно подумать, может кликуху поменять?

И когда эта рыбина мимо меня поплыла, я как удачливый рыбак, третью рыбку по макушке уложил конкретно. Главное чтобы эти трое очнулись. Неохота человека жизни лишать, даже если он на меня такие же намерения имеет. Чёта не хочется убийцей становится. Стараюсь бить мягко, но ощутимо.

Вот таким неприхотливым способом, почти не прилагая больших усилий, крошу охрану Лысого направо и налево. Пробираюсь, как медведь в лесу, к флигелю за домом, где пацаны мои и Диана в заточении. Надеюсь там же застать охранника с ключами от всех дверей.

А если их двое будет или трое? Так. Задумался. Быстрым взглядом профессионала осмотрелся.

И что я вижу… прямо напротив, где я притаился в кустах, в окне зажегся свет. Ну — ка, посмотрим, что там у нас такое.

Подползаю на карачках к этому окну и… прозреваю.

Черт. Ити его налево. Ну, какого хрена. Почему именно сейчас?

А делать нечего. Всё, уже увидел.

Теперь нужно всю, какая есть волю собрать в кулак. Всю волю.

Потому что окно это в комнату — Дианы.

А сама Диана, за окном — голая.

Меня втолкнули в мою же комнату.

— Сиди тут, — сказал узколобый детина с горой мышц под квадратным пиджаком, — а мы пока пойдём, твоего дружка поймаем. Недалеко он уйдёт в своём вечернем платье и на каблуках. А — ха — ха!

— Вы придурки! — кричу, — Барс вам всем покажет! Он отомстит!

— Ты что не видела его на вечеринке? — усмехается горилла, — как он отмстит, если он на вот таких каблуках.

И тут я вспоминала неуклюжую блондинку, которая убежала, как раз в тот момент, когда я появилась. Я ещё подумала, что она от зависти.

Это был Марат?!

Да нет, не может такого быть. Марат не мог надеть на себя парик и женские туфли, и это платье в обтяжку. А если его заставили? Рашид заставил, чтобы заманить Барса в таком виде, а потом перед всей толпой посмеяться над ним.

А может, это ради меня? Точно. Ради отца и меня Марат решился на такой отчаянный поступок. Какой смелый человек. О, боже, как это мило с его стороны.

Я чувствую, он приедет за мной сегодня и спасёт. Точно спасёт. Или не точно. Лучше надеяться на хорошее. Надеюсь, ему ничего не помешает. Помешать ему может только собственная чрезмерная самоуверенность. Тут нужно действовать тихо, а не лезть на рожон. А Барс может поставить впереди дела собственную значимость и от этого проиграть. Если бы он умел держать себя в руках.

А пока, в ожидании новых неприятных или приятных событий, я кинулась к шкафу. Стянула с себя голое платье и осталась… совершенно голая…

И тут, стук в окно.

Оборачиваюсь, а там рожа размазюканная, тётка что ли?

Я сначала вскрикнула, а потом кинулась к окну, быстро открыла и в комнату влез Марат.

От радости, конечно я бросилась к нему и только когда он обхватил меня своими сильными руками, вспомнила, что абсолютно голая.

А пальцы Марата уже пошли гулять по моему телу.

— Малая, черт! Какого хрена? Сейчас никак нельзя. Он отодвинулся, глянул на меня и впился зубами в свой кулак.

Да, и я понимаю, что никак нельзя, но вцепилась в него, как будто он последний мужчина на земле. Мой спаситель. На долю секунды представила, как сейчас, он набросится и будет терзать моё тело до самого утра. Соскучилась короче, страшно.

Но, мы не в той ситуации и я должна думать, а не чувствовать. Если его сейчас тут застукают, то всё, он никогда больше не будет моё тело терзать. А я так не хочу.

— Ты что накрашен? — говорю и стираю с его губ помаду.

Он вспомнил что накрашен, отскочил от меня, кинулся к зеркалу.

— Дай что — нибудь.

Я схватила и подала салфетку.

— Мне сказали, ты был в роли женщины,

— Чего не сделаешь ради общего дела, — оттирает под глазом тушь.

— Рашид нас всех подставил, — говорю торопливо.

Марат обернулся от зеркала. Осмотрел меня безумным взглядом.

— Умоляю, оденься я не смогу ещё раз это выдержать.

— Что это?

— А как ты думаешь, куда я пошел, когда увидел тебя там, голую.

— Куда?

— В туалет, член холодной водой поливать. И сейчас придётся делать то же самое. Ещё пара минут и всё.

Боже я была так счастлива, что он пришел. Снова забыла об опасности и не торопилась одеваться.

— Значит, ты меня так хочешь, — шагнула к нему. Тронула за руку, он остановился, перестал вытирать с лица помаду и тушь.

А мне так захотелось, чтобы он обнял, поцеловал. Так захотелось, что даже… пусть нас застукают.

— Я безумно скучала, — говорю и тянусь.

— Ты чего это? — он сдвинул брови. Крепится, чтобы не набросится.

Я беру его ладонь, кладу на свою грудь.

— Твою мать, Диана, — ошарашено смотрит, но руку не убирает.

— А где ты взял костюм?

Говорю, притягивая Марата и раскрывая пиджак. Барс уже всё, под моим гипнозом.

— Снял с двух охранников, — отвечает.

— Ты что победил двух охранников? — говорю и тянусь, целую его в губы.

— Вообще — то их было четверо.

— Ты — мой герой.

— Ещё какой, — усмехается, глубоко вздыхает и затягивает меня в объятья…

Клянусь, я держался из последних сил. Но Диана, и её тёплое, нежное, пахучее тело, не оставили мне никакого выбора.

В первые минуты, когда обнимал её, думал молодец, волю в кулак, язык закатал и ждём окончания операции. А потом уже будем разбираться, кто по ком соскучился.

Это я так рассчитывал и всё получалось… ровно до того момента пока Диана не потянула меня к себе и заставила трогать грудь. Ну вот как тут работать? Как в таких условиях мир спасать?

Естественно, как и следовало ожидать, член подлюга, забыл чему я его учил последние полчаса. Запрыгал, завертелся в трусах, как щенок которому показали игрушку.

Ну не гад?

Мать моя женщина, неужели эта мягкая и пахучая девушка и будет моим жизненным помешательствам. Неужели я уже себе не принадлежу, а вот этой голубоглазой брюнеточке, которая вьёт из меня верёвки, прямо под носом у врага.

Мы же погибнем. Вдвоём погибнем…

Да ну и хрен с ним. Погибать, так трахая Диану.

И я повелся. Вцепился в стройное тело, схватил как голодный человек. А я и есть голодный человек. Хочу её уже сколько дней.

— Чтобы нас никто не увидел, — прошептала Диана мне на ухо, потянулась, щелкнул выключатель.

В комнате стало темно. И вот тут меня реально рвануло.

Подхватил малую, кинул на лежанку, которая сразу позади стояла, и вперёд по — скорому ширинку расстегивать. Ну не могу я, не могу. Сделаем по — тихому дело, с пустой мошонкой работать — то удобнее будет. Это как перерыв в нелёгкой работе. Или перекур. Но мне он нужен.

Стянул побырому штаны, Дианка тоже видать очень голодная, уже и сама под меня подмялась.

Ты смотри, что вражеская территория с людьми делает. Скучала моя девочка. Сильно видать скучала.

— Сейчас малыш, сейчас мы их диванчики испробуем на прочность, — и мастерски насаживаю любимую на член.

Охренеть, это вообще ни с чем не сравнишь. За окном топот, меня ищут, а я тут малую трахаю.

Адреналин мать его зашкаливает. Брызжет. Из ушей капает. Я пыхчу, стараюсь, малая прижимается, за жопу меня на себя тянет. Ох, ё, вот оно счастье. Это реально что — то охренительное.

Трахаю как подорванный, успеть хочу, пока дверь не открылась и меня без трусов с Дианки не стянули.