– Ты всё та же маленькая девочка, которая многое не понимает и упрямится.

– А ты кто? Мужчина? Или мальчишка?

– С тобой я выбираю быть вторым вариантом.

– Передай "Привет" Кихаре Ясухиро.

*****

Они пришли в одиннадцать тридцать вечера, и забрали с собой отца. Я слышала глухой выстрел, тогда я поняла – отец больше не перешагнёт порог нашего дома. Они снова зашли и на этот раз забрали меня. Уходя из дома, я не знала – вернусь ли обратно. Наш пёс жалобно скулил и пытался сорваться с цепи. Ему было шесть лет, самый преданный, кто был в моей жизни.

Сглотнув слюну, я села в их автомобиль. Мой отец занял денег у этих бандитов. Пришло время расплачиваться, но у отца не было такой суммы.

Меня пересадили в другую машину, в ней был Хидэки. Когда я увидела его, то мне стало немного спокойнее, но страх всё равно присутствовал.

В лагере отработок нам набили татуировки. Два чёрных карпа, между большим и указательным пальцем.

Затем нам выдали форму и поселили каждого отдельно друг от друга.

В моей комнате было около пятнадцати девочек моего возраста.

Все в этом лагере отрабатывали долги своих родителей.

Чем ты становился старше, тем ты терял возможность "легально" сбежать из этого места.

В следующем месяце к нам пришли четыре гейши. Они выбирали себе девочку от 7 до 13 лет. Я тоже вошла в этот список. К этому дню нас заставили искупаться, сделать нормальные причёски и вести себя культурно.

На каждого ребёнка в лагере составлялся дневник, в нём было записано абсолютно всё. От группы крови до того в какой физической форме он находится.

Имя всем меняли сразу, документов, кроме этого дневника не было.

– Это она? – Спросила старая гейша.

– Кацура Лэйко. 13 лет, – сказала другая в чёрном кимоно.

– Подробнее.

– Родилась 20 августа, 1979 года.

– Лев, а там коза. Ничего хорошего, – старая гейша поправила очки, которые медленно сползали с её переносицы.

– Так что с ней делать?

– Рост, какой?

– 1 метр 55 сантиметров.

– Высокая, – она снова вздохнула. – Покажи свои пальцы. Худые, – гейша внимательно рассматривала их. – Плечи выпрями. Не так! У неё что-то с позвоночником? – Старая гейша обратилась к другой.

– Девочка здорова, возможно, она просто боится.

– Ты боишься меня?

Я помотала головой.

– Разденься.

Я сняла с себя форму.

– Худая, таз широкий. Акико измерь.

Женщина в чёрном кимоно подошла ко мне.

– 86.

– Широкие, – старая гейша стучала ручкой по столу. – У тебя есть менструация?

Я снова помотала головой.

– Ей уже тринадцать лет. Эта девочка больна? Что с ней?

– Госпожа, Лэйко здорова, у неё есть небольшая проблема с почками, но это никак не влияет на её организм.

– Плечи широкие. Грудь будет маленькая. Ещё немного и у нее будут большие бёдра. Ей будет трудно влезть в наши кимоно. Рост тоже будет высокий, под неё нужно будет подгонять одежду. Пальцы костлявые, но у неё есть преимущество, – старая гейша замолчала. – Её стандарты не для гейши, а для модели. Я слышала, что скоро в Японию придут европейские стандарты. Как же нам быть с тобой, – она почесала затылок.

– Я могу быть уборщицей, – сказала я.

– Ты? Уборщица?! – гейша засмеялась. – Если я сделаю это с тобой, то я буду ненавидеть себя всю жизнь. Господа, – она повернулась назад, там сидели шесть мужчин и директор лагеря. – Эту девочку нужно показать европейцам. Посмотрите на ее черты лица. У неё два века, длинные ресницы, острый подбородок, скулы торчат, челюсть другой формы и нос, он же не азиатский. У девочки все европейские качества. Даже уши и зубы. Она точно японка?

– Да, госпожа Ямада, её отец японец, – сказал директор.

– А мать?

– Мы не знаем, извините, – мужчина поклонился.

– А мать то красавица была. Выйдите все, – гейша ударила по столу, все ушли.

Она смотрела мне в глаза, а затем сняла очки.

– Присядь.

– Спасибо.

– Кто ты?

– Мац, извините, Лэйко.

– Назови свое настоящее имя.

– Можно?

– Мне, можно.

– Мацуба Кацура.

– Так вот оно что! Эти бандюганы специально меняют всем имена, чтобы запутать карты. Даже одна неправильная буква в имени может изменить всю судьбу человека. Я знала, что что-то упущено. Теперь всё на своих местах. Ты ведь здесь не одна. Я права?

– Да.

– Он мальчик, у вас так много общего, но судьба разъединит вас надолго.

– Надолго?

– Очень долго. Но это нужно для того, чтобы вы снова встретились и начали всё заново.

– А в чём тогда смысл?

– В этом не будет смысла, но где-то он будет. Ты не станешь гейшей, ты будешь другой, но в этом и есть твоя

особенность. У тебя плохая карта и цифры. От тебя много бед, мне не нужна такая девчонка, из-за которой сгорят все мои кимоно.

– Тогда, кому я нужна?

– Ты нужна ему, пока он жив, то и ты будешь ходить по этой земле. У вас невероятная сила притяжения. Не бойся использовать свои способности, когда ты будешь рядом с ним, всё встанет на свои места.

– Что вы имеете в виду?

– В тридцать жизнь только начинается, – гейша улыбнулась.

Собрав бумаги, она ушла. Надев свою одежду, я выбежала во двор. Посмотрев на меня из своего автомобиля, гейша приложила указательный палец к своим губам. Она уехала, а моя жизнь продолжалась за этим забором.

На ночных встречах с Хидэки, я ничего не говорила ему о том, что произошло сегодня.

Спустя несколько месяцев начались неудачи, о которых говорила старая гейша. На кухне произошёл пожар, в прачечной тоже. Обувь, которую мы чистили, тоже сгорела. После того, как я помыла посуду, в лагере начались случаи отравления. В итоге, меня послали на самую грязную работу. Я чистила сауну от посетителей. Проводя по двенадцать часов без обеда, сна и свежего воздуха. Я убирала мусор от посетителей, мыла полы, бассейны, ванны, душевые кабины и туалеты. Меня поселили отдельно ото всех девочек. Я жила в каком-то сарае. Там было небольшое окно, из которого было видно солнце, когда начинался рассвет.

Вместо пяти часов школы, я занималась два, но мои успехи были в норме. Я не общалась с другими девочками, они не обращали на меня внимания.

Меня заставляли убираться в корпусе для мальчиков, когда те спали или были на учёбе.

Я собирала их грязные вещи, которые парни разбрасывали в спортивном зале, и относила в прачечную. После того, как я заканчивала мыть полы, я начала понемногу заниматься боксом.

Хидэки узнал, в какое время, я убираюсь и сбегал с рисовых работ, чтобы помочь мне с уборкой и научить меня драться. Иногда мы приходили туда ночью, но это было редко.

Меня изолировали от общества на четыре года.

Ночью, я выставляла стекло и залазела на крышу своего сарая, дальше я шла по другим крышам. Спустившись вниз, я проходила немного и вот оно – наше место с Хидэки. Он приносил мне еду, чтобы я не похудела и справлялась со всеми трудностями в лагере.

Когда о чём-то много думаешь, то это начинает, сбывается. Неважно, плохое это или хорошее.

После праздника, я как обычно пошла, убираться в сауну, там сидел мужчина.

Он ничего мне не сказал, я, молча, начала уборку. Собрав все стеклянные бутылки в один пакет, я принялась наводить раствор, чтобы вымыть полы.

Мужчина подошёл ко мне сзади.

– Как тебя зовут?

– Лэйко.

– Сколько ты здесь?

– Четыре года.

– У твоих родителей видимо большой долг, раз ты тут так долго работаешь. Хочешь на свободу?

– Я скоро её увижу.

– Могу устроить это и завтра, ты будешь свободна. Хочешь?

– Нет.

– Почему? Тебе нравится работать на этой грязной работе?

– Спать с вами тоже – грязно.

– Что ты сказала?!

– Думаете, я не знаю, на что вы намекаете? Мне ничего от вас не нужно. Пожалуйста, не мешайте мне работать.

– Мелкая дрянь, – он схватил меня за волосы. – У тебя даже причёска отвратительная.