Цепочка травма (нарцисстическая рана) дезорганизациявысвобождение разрушительных силсоматизация, выражает естественную причинность, но она не является смыслом в плане символа.
А. Грин также приводит пример еще одного своего пациента, который находился в постоянной ипохондрической осаде и был вынужден обратиться в отделение неотложной помощи из-за острой боли в животе. Сама боль, по-видимому, возникла, когда психоаналитическое лечение выявило линии психического разлома в обожествлении его матери, спровоцировав психосоматический коллапс, то есть форму репрезентативного коллапса.
Повторюсь, что вопрос о теле и его изменениях в психоанализе представляет собой одну из самых сложных и острых тем начиная с фрейдистского дискурса и, по-видимому, связан, в первую очередь, как с эпистемологической основой теории, относящейся к исследованию предпосылок развития психики (психизма), так и с клиническими исследованиями, касающимися специфики симптомов с участием тела. Интерес еще З. Фрейда в этом отношении находит свои первые упоминания в клинике истерии, а затем определяет ее истинный метапсихологический статус. Также в этом случае центральное место клинической точки зрения является основой спекулятивной перспективы в психоанализе.
В последнее десятилетие девятнадцатого века парадигма психики-тела (сомы) переплетается с этиологической причиной, понимаемой в двойном физическом и психическом смысле. Если, с одной стороны, sine causa истерии, отсутствие анатомических повреждений, свидетельствует о несостоятельности «органической» теории как единственной интерпретирующей модели соматического, с другой стороны, именно это истерическое «тело симптомов» инициирует психоаналитическая точка зрения. Исходя из этих предпосылок, размышления о теле проходят через все фрейдистские работы, формулируя вопросы, которые нелегко решить, по сравнению с которыми путь, пройденный З.Фрейдом, сохраняя базовую последовательность, поднимает многочисленные глубокие вопросы с разных точек зрения некоторых постфрейдистских психоаналитиков.
Экономическая точка зрения на вопрос психосоматического функционирования сегодня часто игнорируется, вероятно, потому что она не отражает семиотические направления, которым сегодня отдает предпочтение психологическое научное сообщество. Это привело некоторых психоаналитиков к поиску причинности биологических механизмов в символике бессознательных призраков, чем занимается нейропсихоанализ сейчас.
Психоаналитические исследования путали свой объект, смешивая психическую часть со сферой телесности и применяя интерпретации, направленные на психическую часть, к соматической части tout court, следуя по следам прегенитальных призраков.
А. Грин (1983) отмечал, что экономическая координата (аспект) является неотъемлемой частью психоаналитического дискурса и повседневной клиники. Она является частью метапсихологии, ее следует учитывать в свете современных объектных парадигм, особенно в свете нарциссического вопроса, который как никогда важен в сегодняшних дебатах о соматизации у пациентов. Мы знаем, что психическая экономика реагирует регрессом и дезорганизацией, что следует учитывать при рассмотрении вопроса о психосоматическом функционировании.
ГЛАВА 1. КОНЦЕПЦИЯ ПСИХОСОМАТИЧЕСКОГО КОЛЛАПСА ПО АНДРЕ ГРИНУ
Пьер Марти и психосоматическая школа в Париже
В 1963 году П. Марти Мишель де М‘Юзан, Кристиан Давид опубликовали работу «Исследование психосоматики», которую можно считать становлением психосоматики как чисто психоаналитической области. В данной работе выдвинуты новые идеи, такие как эссенциальная депрессия, оператуарное (механическое) мышление, проективная редупликация, экономическая перспектива, прогрессирующие дезорганизация и др. П. Марти показал, что (психо)соматический пациент объединяет сому(тело) и внешнюю реальность, отключая способность репрезентировать (Green, 2010).
Первая книга П. Марти «Психосоматическое исследование» (1963 г.), написанная в соавторстве с М'Юзаном и К. Давидом, предложила идеи о том, что пациент «отделяется» от своего бессознательного, которое затем замораживается в соматических формах.
Психосоматический пациент воспринимает жизнь в количественном, а не качественном смысле, в котором отсутствует достаточное количество двигательных (проблемно-ориентированных) ценностей. Это понятие связано с проективной редупликацией, которая, по сути, соответствует стереотипу или социальным стандартам, будучи при этом психически обедненной.
З. Фрейд предлагает психоаналитическому размышлению широкий спектр идей, касающихся «клиники тела», в частности, в отношении модели истерии, актуальных неврозов, соматических заболеваний, а также ипохондрии. Каждая из этих психопатологических форм излагает «общую теорию психосомы», не понимаемую ни в радикально дуалистическом смысле (как утверждает западная биомедицинская культура), ни в направлении монизма, то есть ассимиляции двух терминов, психики и сомы, так что одно накладывается на другое и наоборот. Из этого следует, как утверждает А. Грин в своем переосмыслении корпуса идей З. Фрейда, что психика и сома обладают различием в структуре, а не в сущности (Green, Chiozza, 1989). Изложенная теоретическая гипотеза определяет важное определение в «дуализме воссоединения»: следовательно, «воссоединенный» дуализм, который подразумевает отношения между разумом и телом, которые могут быть включены в процесс функционирования психики (psychisme, – понятие французских психоаналитиков), систему репрезентаций, которые управляют процессами символизации, начиная с тела на разных уровнях сложности. В этом смысле говорить о «телесном опыте» означает принимать во внимание обе эти полярности, вовлеченные в непрерывные и взаимные отношения, в которых элементы, происходящие из органического фона, подвержены преобразованиям в психическом смысле, или, наоборот, компоненты психизма подвержены «падению» в тело, делая себя невоспринимаемыми в мысленном взоре. Судьба этой динамической сложности зависит от организации психического аппарата пациента и его изменчивой способности выполнять те требования внутренней работы, которые предъявляются его собственной связью со сферой тела (Dejours, 1986).
Одно из наиболее плодотворных проявлений выделенных следов З. Фрейда исследуется примерно в начале 1960-х годов во франкоязычном контексте: Пьер Марти, который в сотрудничестве с М. Феном, де М'Юзаном основали Психосоматическую школу в Париже.
В центре внимания их исследований находится соматическое заболевание (чаще всего это были онкологические заболевания), или, скорее, соматический симптом в его взаимосвязи с психикой. Это не может быть понято как «отломанный кусок сам по себе», скорее это ставит под сомнение тело в его целостности и в его тесных связях с психической спецификой субъекта: «Следовательно, психосоматическими являются человеческие индивиды, а не болезни» (Debray, 2002). Следовательно, при отсутствии единого видения человека никакое диагностическое, прогностическое или психоаналитическое лечение невозможно.
Соматический симптом имеет свою собственную специфику, он не является ни символическим, как истерический, ни непосредственно интерпретируемым с помощью психоаналитического аппарата. Это отсылает к размышлениям З. Фрейда (работы 1894, 1895) о актуальных неврозах: «психический аппарат, который обычно получает соматический стимул, чтобы связать и разработать его со своими собственными способами функционирования, не обнаруживает возбуждения тела, поскольку это на соматической почве». Таким образом, при столкновении с инородным телом, которое субъект не в состоянии ощутить, возникает дефицит в психическом функционировании. Имея это в виду, Парижская школа подчеркнула важность функции ментализации телесного опыта.
В психосоматической модели это эквивалентно исследованию широты психической символизации, исходя из предположения, что именно качество психического функционирования гарантирует целостность соматического функционирования.
