Случившееся ошарашило остальных разбойников, они не ожидали такого агрессивного сопротивления, поддавшись панике закричали и бросились в лобовую атаку. Путник снова взялся за посох двумя руками и, оттолкнув одного ногой в живот, принял посохом удар дубины от второго, тут же отклоняя эту атаку в сторону, жестко ударил бандита краем посоха по лицу. Совершив удар мужчина шагнул в сторону, рядом с ним снова просвистела стрела.

Бандит, тот что с ножом, поднялся на ноги, как и вооруженный топором, которого путник ранее оттолкнул ногой, они снова бросились в атаку. Мужчина одной рукой взял посох за кончик и мощно крутанул им над головой несколько раз, при это сам совершая шаги вперед и кружась словно в танце. Крутящийся посох свистел разрывая воздух, разбойникам приходилось отскакивать назад, чтобы не угодить под удар.

Бандит с топором, решив, что выгадал подходящий момент рванул вперед намереваясь зарубить жертву. Но путник, словно этого и ожидая, крутанулся в сторону с криком – «Каль-эс!» – делая более быстрый взмах чем раньше. Бандит попытался блокировать удар и изловчился принять посох лезвием топора, но как только посох коснулся металла, тот лопнул, как лопнуло и топорище. Куски расколотого железа разлетелись в стороны, древко топора взорвалось опилками, расцарапавшими лицо бандита. Посох прочесал ему по волосам, но голову не зацепил, мужик мучительно закричал и упал на колени хватаясь за обмякшую руку. Посох путника остался невредим.

Бандит с ножом пытавшийся подобраться сзади медлил и потому избежал чудовищного удара. А теперь и вовсе замер в нерешительности. Воспользовавшись растерянностью бандита путник подобрал с земли камешек, поднеся его к устам что-то прошептал, и метнул туда, где должен был сидеть разбойник с луком. Где-то среди веток раздалось удивленное «Ой!», а затем испуганный крик и хруст веток ломающихся под весом падающего тела. Мужчина вскинул кулак, как жест победителя, и воскликнул «Да!». Затем он перевел взгляд на бандита с ножом, который краснея от злости пытался высказать что-то мерзкое, но криком оборвав невнятную фразу рванул в атаку яростно размахивая своим оружием.

Путник увернулся от первой атаки и играючи отбил вторую, держа посох в одной руке. А свободной рукой он ударил бандита в плечо, но не кулаком и не ладонью, а совершив щелчок пальцами, произнес «Ку-элог!». Мелькнула синяя вспышка, раздался жуткий треск, а разбойник вздрогнув лишился сознания и упал.1

Путник взглянул на прочих своих обидчиков: первый, получивший удар в лоб – валялся без сознания, орудовавший топором – на коленях убаюкивал сломанную руку, в кустах стонал неудачно приземлившийся лучник, и наконец бандит получивший удар посохом по лицу – был оглушен, но оставался в сознании и только сейча с трудом сумел подняться на ноги, у него из носа ручьем текла кровь.

Мужчина, глядя прямо в глаза поднявшемуся на ноги мужику, осторожно подошел к бандиту с поломанной рукой. Щелчок, фраза, вспышка и треск – разбойник без сознания. Страх поселился в глазах говорливого бандита, он попятился назад, промямлил:

– Колдун вшивый, будь ты проклят! – развернулся и дал деру, спотыкаясь и пошатываясь из стороны в сторону – Всетворец сбереги мою душу!

Путник недолго смотрел на убегающего, устало вздохнул, взмахнул рукой, словно стряхнув пыль со стола, а бандит свалился, будто бы ему подсекли ноги, и как не пытался, подняться снова у него не получалось. А путник не торопясь подошел к нему – щелчок, фраза, вспышка и треск…

* * *

Полдень миновал. На сельской дороге, меж хвойных лесов кучка бандитов приводили в чувство своего товарища. Разбойники тесной группой стояли на середине дороги, в центре вычерченного прямо на земле круга. По его краям были записаны символы, которые если уж и не пугали бандитов, то серьезно настораживали. Хотя значение символов не было известно ни одному из них. В стороне от круга, тоже на середине дороги, расслабленный путник сидел на непонятно откуда взявшемся пне. Он ждал, когда очнется последний бандит. И когда это наконец случилось, мужчина заговорил:

– Теперь мужики, мы с вами можем поговорить. Видите ли, перед вами теперь стоит задача. Она не простая, но очень важная… – мужчина сделал паузу и обвел их всех взглядом – важная в первую очередь для Вас – снова демонстративная пауза – вы должны найти для меня причину, чтобы не убивать вас.

Разбойники замерли. Они не решались говорить, побаивались шевелиться и даже дышать. Мужчина продолжил:

– Начнем с тебя – он указал на крайнего слева, тот вздрогнул – Назови свое имя.

Бандит весь сжался, озираясь на товарищей испуганно захлопал глазами, но ничего не сказал.

– Не заставляй меня ждать. Если мне это надоест, то я оставлю вас здесь. Выйти из круга вы не сможете, а волки смогут и войти, и выйти, они сегодня уж очень голодны и ночью с удовольствием вами полакомятся.

Разбойники всполошились. Криками и толчками они заставили товарища начать.

– О…О…Орб! Орб – мое имя.

– Ну вот, молодец Орб, откуда ты?

– Й… я… я из Яхово, деревни Яхово, это в той стороне, мимо речки и…

– Не важно, названия мне достаточно. Расскажи почему же друг мой Орб, ты решил жить грабежом и душегубством?

– Ну так… эм, это нужда заставила. Мы обычные крестьяне. Голодный год и в…

– Нужда? Голодной смерти испугался, и потому других убивать стал, меня убить хотел! Чем же друг мой Орб твоя жизнь ценнее других, почему она ценнее моей?

– Я… ну…

– А год этот разве же голодный? Я пять деревень в вашем краю обошел и все здравствуют, все в достатке и как местные говорили, голодать приходилось года три назад. Тогда то ты душегубство распробовал, чужого добра нагреб, так и по сей день себе жизнь облегчаешь за чужое добро. Чужие жизни и судьбы поганишь! Так! Скольких ты убил? Отвечай!

– Я? Убил? Нет-нет, я не… мы только грабим… и… и только пришлых. О…о…очень редко. Торговцев и бродяг… они обычно пугаются нас и сами все отдают. Всетворцом клянусь!

– Значит от Всетворца тебе воздастся, он клятвопреступников не прощает, и я прощать не намерен, ведь знаю я, что врешь ты. Нагло врешь и лживые клятвы даешь! Лгать не получится, я уже все про вас знаю или вы глупцы не поняли кто Я!

Мужчина резко встал и стукнул посохом о землю, выбив сноп искр. От искр вспыхнуло пламя оно окружило разбойников, вздыбилось до высоты древесных крон и тут же погасло. Трое из пятерки бандитов упали на колени и принялись молиться.

– Скольких убил? Говори.

Орб был из тех, что молились. Он дважды протараторил «Защити всесильный от злых сил» и тогда сказал.

– Молю о прощении вас господин и молю о прощении Всетворца, я солгал, на моих руках кровь. Я убил одного.

– Кого ты убил?

– Я не ведаю его имени, какой-то странный беловолосый бродяга, он что-то прятал в своей сумке, и не хотел показывать а я…

– А ты решил что это было что-то ценное и насадил его на вилы. И что же было у него в сумке?

– Т…т…три медяка.

– И ради этого ты убил? Ради трех медяков? Что ты на них купил? Сивуху или три куриных яйца? – мужчина стал расхаживать из стороны в сторону рассуждая – человек… живой человек, что он может сделать? Может построить… скажем дом, создать инструмент, возделать поле, накормить семью. Что еще? Помочь родичу может? Может. Или помочь соседу, незнакомцу, в конце концов спасти чью-то жизнь может, или даже несколько жизней. Или с человеком можно хотя бы просто поговорить, узнать какую-нибудь историю, научить чему-то новому. Да хоть в карты поиграть! Спеть или даже сочинить песню он мог бы. Столько всего может совершить человек, неужели его жизнь стоит дешевле трех медяков. А ведь он может сделать десяток благих вещей или сотню, или даже тысячу. Тебе дурному душегубу вообще известно насколько это много – тысяча? Насколько это по-твоему ценно? Фух!

Мужчина громко выдохнул, остановился и указал на следующего бандита.

– Теперь ты, назовись!