– Пять, шесть, семь и восемь, семь, восемь. Восемь! Восемь, полет стабильный. Спасибо, Заря! Зарядка горит желтым.

– Как чувствуете себя?

– Я – Чайка. Чувствую себя на седьмом небе. Замечательно себя чувствую.

– Введите код, откройте панель.

– Ввела, панель открыла.

– Выключайте катапульту. Поздравляем с выходом на орбиту! И с первым экспериментом на борту. С вами будет говорить «первый».

– Чайка, я – Заря-один. Все мы поздравляем тебя с успешным стартом. Радуемся за тебя. Тут тебе привет передают, важный.

Не слишком знакомый голос передавал поздравления от имени всего советского народа, от имени Правительства СССР, Политбюро ЦК КПСС и от имени всех народов мира. Татьяна догадалась, кто это говорит, поблагодарила Леонида Ильича за внимание и заботу, сказала несколько дежурных фраз.

Ей пожелали успешного завершения полета и сказали, что с нетерпением ждут ее на родной Земле. Практически сразу после этого корабль вышел из зоны радиовидимости с территории СССР и радио замолчало. Кораблей сопровождения в этом районе Тихого океана не было. Перестал светиться канал управления. Корабль превратился в баллистический объект, с человеком на борту. Привязанный прочной ниткой, инопланетный прибор парил в каюте, повернувшись к Земле заостренным кончиком. Татьяна толкнула его пальцем, затем открыла контейнер с продуктами и достала оттуда тубу с соком. Сделала несколько глотков, поздравив себя с успешным стартом. Вне зоны радиовидимости разрешалось только наблюдение за поверхностью Земли и космосом, запрещалось отвечать на запросы по радиосвязи на основном канале. Такие попытки американцами предпринимались. Разрешалось использовать УКВ-связь с соседним кораблем. Они сближались, и на следующем витке Таня должна была вручную переориентировать корабль на солнце и выполнить спектрографирование его короны. То, что она предложила сделать сама, чтобы проверить систему управления. На расстоянии в 320 километров друг от друга она начала подавать сигнал для Валерия. Если он услышит его, то передаст ответный, и они попытаются установить сеанс связи. Минут пятнадцать ответа не было, затем прошел его ответ. Она заработала на ключе, передавая ему привет. Услышала в ответ свои позывные и предложение перейти в телефонию.

– Чайка, я – Ястреб, как слышишь меня, прием.

– Ястребочек! Чаечка слушает тебя. Очень рада тебя слышать. Ты еще не в зоне?

– Нет, но связь держу через «Сибирь»[1]. Слышимость хорошая. Скоро их услышишь, следи за антенной, они выполнят твою первую коррекцию.

– Поняла. Начнешь разворот – сообщи.

– Конечно. Как самочувствие?

– Да нормально, кручу регулятор температуры. Чуточку жарковато, двадцать один. Пытаюсь получить восемнадцать.

– Ну, успехов. У меня – двадцать два, я уже махнул рукой, на темной стороне будем – сама снизится.

– Приятно, что можно с кем-то поболтать и не слышать постоянных напоминаний об экономии заряда батарей.

– Это факт. Через десять минут начну разворачиваться.

– Развернешься, поморгай, на всякий случай. Вдруг увижу.

Через некоторое время, большая часть которого у Татьяны занял диалог с «Сибирью» и выполнение первой коррекции орбиты по командам с нее, Валерий сообщил, что начал разворот. Никаких сигналов не потребовалось: солнце ярко осветило панели его корабля, и он вспыхнул, как звезда –6 величины, то есть как сверхновая звезда, описанная китайскими и арабскими астрономами в 1054 году.

– Ястреб – Чайке, тебя вижу. Засекла, запроси для меня разрешение переориентировать на тебя четвертый звездный датчик.

– Чайка, Заре-6. Вам добро, работайте.

Требовалось внести запеленгованный корабль в звездный датчик, и до определенного расстояния можно было всегда знать его взаимное положение. Система будет вести его, но не учитывать его положение для расчетов линий положения. Как только она настроила датчик, так его место отразилось на «Глобусе». Теперь вычислительный центр принял эти относительные координаты и может более точно выдавать данные для взаимных маневров. Как только «Чайка» вошла в зону радиовидимости ЦУПа, раздался голос Королева:

– Чайка, Заре-20.

– Двадцатый, Чайке. Как слышите, прием.

– Слышу вас хорошо, глазастенькая ты наша. Весь ЦУП тебе благодарен. Включить сигнальные. Ястреб – двадцатому.

– На приеме.

– Твоя очередь обнаружить «Чайку». – И он передал сектор, в котором следует ее искать, и также настроить четвертый датчик.

Примерно полторы минуты Валерий искал огни и всматривался в силуэт корабля, пытаясь определить дистанцию. Наконец, доклад:

– Настройку произвел, оптический контакт есть, наблюдаю отчетливо через оптику.

– Чайка, двадцатому. Начинайте переориентирование.

– Двадцатый, приняла, перехожу на ручное. На ручном, готова.

– Приступайте к развороту вправо на 42 градуса.

– Есть!

И с этого момента чертова птичка удачи вспорхнула и повернулась к Тане задницей. Как только она повернула рукоять кнюппеля[2], так пеленги на опорную звезду поползли влево. Обратным движением она остановила разворот влево.

– Не поняла!

– Чайка, ты что творишь? Право с левым перепутала? – по УКВ раздался голос Валерия.

– Рукоятку я поворачивала правильно.

– Я наблюдал, первым сработал двигатель по твоему правому борту. Ты подала неверную команду.

– Я подала команду, развернув свою левую руку на себя. Но корабль пошел влево, в противоположную сторону. Валера, я возьму ручку на себя. Смотри внимательно.

Нос пошел вниз, в противоположном направлении, о чем и доложил Валерий, и она сама выровняла машину, действуя двигателями в обратном направлении. То же самое произошло с креном. Она перешла на правый кнюппель, считая, что, может быть, этот настроен правильно, но все повторилось. Затем задействовали Землю, которая совершенно верно выполнила все команды. Время стремительно убегало, Татьяна приняла решение и, работая в противоположных направлениях, успела развернуть корабль в необходимых направлениях. Приступила к выполнению эксперимента, хоть и разнервничалась, и даже вспотела. В сердцах крутнула проклятый терморегулятор еще вправо, уменьшая температуру в кабине. Вечер переставал быть томным. С таким управлением – стыковка невозможна, там нужна точность. «Думай, голова. А не просто шапку носи». Она закончила работу со спектрографом, доложилась на Землю и спросила в ЦУПе:

– Мне нужен магнит, срочно.

– Чайка – Заре, что вы задумали? Мы пока не знаем причину.

– И нет надобности знать, требуется развернуть кнюппели на 180. И продолжать выполнение программы.

– Ремонт в космосе? Вы с ума сошли.

– Какой ремонт? Отвернуть четыре болта на одном, повернуть и закрепить. При выключенном ручном управлении, сеть стоит без тока. Мне нужен магнит, чтобы винтики не разлетелись по кабине. Он есть в аварийном наборе «4», но он – под креслом. Есть ли второй магнит, и как достать тот, о котором я говорила. Отвертка намагничена, но четыре винта не удержит.

На Земле закипела работа. Жанну засунули в один учебный корабль, Валю во второй, поставлены на уши все, требовалось проверить намагниченность всего и вся на корабле. И попытаться из любого положения достать из-под кресла злополучный набор № 4. Тане приказали изменить программу и отправиться баиньки до следующего витка. Она выходила из зоны.

Пообедав, она уже было решила притянуть плечевые, чтобы поспать, когда увидела, что «булыжник» прилип к приборной панели, возле которой он был привязан. Она попыталась его толкнуть пальцем, чтобы он полетел. Но ей не хватило усилия, чтобы даже его сдвинуть. До этого он магнитных свойств не проявлял. Зажав его рукой, она сдвинула его, сняла с приборной панели и прикрепила зажимом неподалеку от предстоящего места работы. Как только заморгала антенна управления, вызвала «Зарю-четыре», корабль «Сучан», через который сказала, что готова приступить к ремонту. Магнит она нашла в кармане скафандра. Провода кнюппеля жгутом уходили вниз, и развернуть его было делом пяти минут, видимо ошиблись, когда надевали рукоятки от МиГ-17 на шток, по ее просьбе. Весь ремонт занял 12 минут. Она опробовала систему маневрирования и успела доложиться до выхода из зоны захвата корабельных антенн. Причаливание отменять не стали.