– Конечно.

Важность этих встреч подчёркивалась тем, что они никогда не проходили в режиме онлайн. Разумеется, те участники, которые не могли присутствовать по уважительным причинам, подключались к разговору удалённо, но остальные приезжали к президенту России в обязательном порядке – Емельянова хотела лично видеть и слышать тех, кто с самого начала был вовлечён в происходящее и все последние дни работал только над проблемой «Чайковского».

– Когда восстановят связь? – сухо спросила президент после того, как участники совещания расселись за столом.

– Непредсказуемо, – ответил адмирал Касатонов. – Может, через четверть часа, может, завтра утром.

– Это нормально?

– С точки зрения людей, привыкших, что Сеть никогда не падает – нет, не нормально. В космосе такое бывает.

Емельянова ответила адмиралу тяжёлым взглядом и поинтересовалась:

– Ты думал, что я спрашиваю как человек, привыкший к устойчивой связи?

Касатонов порозовел, отвёл взгляд, но через мгновение опомнился и уставился на Емельянову:

– Прошу прощения, госпожа президент. Я выразился некорректно. Я хотел сказать, что в космосе, к сожалению, бывают проблемы с передачей сигнала.

– То есть мы не считаем, что проблема вызвана действиями инопланетян?

– Уверен, что нет, госпожа президент.

– На меня давят, – мрачно произнесла Емельянова. – Возможность захватить корабль пришельцев сводит политиков с ума, а при мысли, что его захватим мы, они звереют.

– К кораблю отправился Райли, – напомнил Марк Штерн, помощник президента.

– На какое-то время это их успокоило, – признала Емельянова. – Но теперь они снова наседают.

– Боятся, что мы заберём приз?

– Они бы поступили именно так, вот и меряют всех по себе.

– Сейчас это не важно. Важно то, что любая пауза мне мешает.

– Все они прекрасно знают, что в космосе случаются проблемы со связью.

– Знают, но не собираются в этом признаваться. Они видят только то, что им выгодно. И помнят только о том, что им выгодно.

– Алексей, я это вижу каждый день.

– Извините, госпожа президент.

Емельянова улыбнулась, показав, что замечание было не то чтобы серьёзным, и вздохнула:

– Они ведут себя так, будто мы уже взяли корабль под контроль. И не хочу даже думать о том, что будет, если у нас получится.

– Цивилизация совершит невероятный рывок, – негромко произнёс Штерн. – Сравнимый с тем, который случился в XIX веке.

– Но вначале будет грандиозная драка за ресурсы, дающие возможность этот рывок совершить.

– Надеюсь, здравый смысл возобладает и в выигрыше окажется всё человечество.

– Человечество – это просто слово, – негромко заметил Козицкий, самый незаметный участник совещания.

– Миллионером стал Генри Форд, но благодаря его конвейеру машины стали доступны миллионам простых людей.

– Этот спор не имеет смысла, – недовольно произнесла президент. – Научно-технический прорыв, который мы совершим, если заполучим технологии инопланетян, это и огромные деньги, и власть. Все это понимают и готовы драться. И мне… – Емельянова вздохнула. – Мне начинает казаться, что лучше бы корабль не прилетал. Мы бы всё равно отправились к звёздам, но сами: постепенно додумались бы до нужных технологий и вышли в большой космос. Причём вышли бы те, кто придумал… – Она бросила быстрый взгляд на Штерна: – Вышел бы тот, кто придумал конвейер, а не воспользовался идеей Форда.

Марк опустил голову.

– Ещё ничего не решено, госпожа президент, – заметил Козицкий, разглядывая пуговицы на рукаве пиджака.

– Да, не решено. Я знаю, что контроль над кораблём – мечта. И не факт, что мы сумеем её осуществить.

– Насколько я могу судить, госпожа президент, мы говорим о боевом корабле…

– Откуда такой вывод?

– Он явно не в порядке, – ровным голосом ответил Козицкий. – И был не в порядке до того, как мы вывели из строя его компьютерную систему. А теперь вспомните, как инопланетяне среагировали на приближение VacoomA с десантом на борту.

– Агрессивно.

– А как реагируют терпящие бедствие суда на приближение тех, кто может им помочь?

– С благодарностью.

– И только военные, у которых на борту оружие и секретные документы, не подпустят спасателей, даже если будут умирать. Это первое правило, госпожа президент: боевой корабль не может оказаться в чужих руках.

Несколько мгновений присутствующие обдумывали заявление Козицкого, после чего Касатонов покачал головой:

– Они знают, что мы не в состоянии им помочь. И не захотели, чтобы мы забрали корабль. Возможно… точнее, наверняка, он чья-то частная собственность, и хозяева предусмотрели протокол действий при попытке захвата.

Если у дознавателя и была своя версия, озвучивать её он не стал, не желая затевать спор на пустом месте. Вместо этого вяло улыбнулся ногтям своих больших пальцев и продолжил:

– Правду, надеюсь, мы узнаем чуть позже. Но в любом случае, космический корабль очевидно имеет высокую ценность… в денежном выражении… – Козицкий решил выразиться чуть иначе. – И существует высокая вероятность того, что в настоящий момент владельцы ведут активный поиск исчезнувшей собственности.

– Гм…

– Э-э…

– Чёрт…

Если судить по коротким репликам, никто, кроме Козицкого, об этом не подумал.

– А значит, существует вероятность, что владельцы обнаружат свою собственность и явятся за ней.

– Не хотелось бы, – выдохнул Касатонов. – С ними нам точно не совладать.

Военный всегда будет в первую очередь предполагать худшее – что незваные гости поведут себя агрессивно. Следующее заявление – от Штерна – прозвучало намного оптимистичнее:

– Если за кораблём явятся хозяева, то это хорошо – будет с кем договариваться.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла президент.

– Только то, что до сих пор мы не смогли выйти с пришельцами на диалог. Возможно, потому, что они не имеют на то полномочий. И появление хозяев корабля поможет начать нормальный переговорный процесс.

И Марк улыбнулся так, что стало абсолютно ясно, что лично он охотно примет в нормальном процессе участие, ради чего готов лететь хоть на Луну, хоть на Марс.

– Хозяева за кораблём ещё не явились, – улыбнулась Емельянова. – Но Козицкий прав: нужно держать в голове возможность их прибытия.

– И возможность того, что они просто заберут свою собственность и улетят.

– Это может стать прекрасным выходом из положения.

– С политической точки зрения – да: страсти улягутся, все опомнятся, при этом поймут, что, несмотря на выкладки Теории относительности, межзвёздные полёты возможны, и серьёзно примутся за исследования.

– Хотелось бы полететь в дальний космос раньше, чем через пару-тройку поколений. – Судя по замечанию, Касатонов уже мысленно считал корабль своим.

Впрочем, не он один.

Успех первой части миссии, то есть благополучный прилёт Аллана Райли на инопланетный корабль, многим вскружил голову. Люди, даже здравомыслящие, отказывались понимать разницу между «прилетел» и «захватил», грезили путешествиями к звёздам и не сомневались, что через пару-тройку дней директор «Vacoom Inc.» доставит добычу на орбиту Земли. Затем корабль очень быстро изучат – ведь в фантастических блокбастерах всё происходит очень быстро, – и уже к лету любой желающий сможет приобрести недорогой тур к Альфе Центавра. Люди принялись мечтать, не желая задумываться над тем, что миссия, едва начавшись, почти провалилась и в любом случае далека от завершения.

– Будем решать проблемы по мере поступления, – произнесла президент, оглядев не в меру оптимистичных помощников. И улыбнулась, услышав сообщение секретаря, что связь с «Чайковским» восстановлена.

– Надеюсь, мы вас не слишком задержали? – с улыбкой поинтересовался Райли, усаживаясь перед видеокамерой справа от Линкольна. – Если да, то прошу прощения.

– Вовсе не задержали, Аллан, – спокойно ответила президент. – Нам было о чём поговорить.