ПРОЛОГ.

Злился подо мной мотоцикл мой, Ночью он мчал меня домой. Глядя на поля, не заметил я, Что кто— то чешет прямо на меня.

И раздался крик во мгле, Кровь в лицо попала мне! Кто— то сзади голосил, А я гнал, что было сил!..

Кира засунула наушники, и сделала звук громче, немного пританцовывая, девушка возвращалась домой от подруги уже в темноте, пришлось позвонить родителям и предупредить, что она задержится. Кира подумала о том, что скоро выпускной в школе, и как ей хотелось, чтобы Андрей ее пригласил, он ведь самый красивый мальчик во всей параллели. Девочка вздохнула, сомневаясь, что это случится. Она ни ростом не удалась, ни фигурой, и волосы торчат как у горелого одуванчика. Девчонка нервно заправила волосы за уши, которые все равно тут же выбились.

«Пригласит эту грудастую Лидку, лучше бы бабушка мне грудь передала по наследству, а не это уродское имя!» — она злобно пнула камушек, и оглядевшись по сторонам пошла по пешеходному переходу, освещенному парой фонарей, и каким— то знаком, предупреждающим о ремонте. Кира досчитала до четвертой белой полосы, когда краем глаза заметила блеск фар, последнее что помнила девушка, это визг шин сквозь мелодичный поп, и то, как она летит, такое странное ощущение полета, как птица и потом дикая боль.

«Страшное ДТП произошло на улице Ленина сегодня ночью, два мотоциклиста не справились с управлением, в результате чего, пассажирка одного из них скончалась до приезда скорой помощи. Девушка была без защитного шлема. Еще одна участница ДТП, переходившая дорогу, выпускница лицея номер семнадцать находится в коме. Двое водителей находятся так же в больнице, их состояние оценивается как удовлетворительное.

По предварительным данным один из них налетел на незакрытый люк, оставленный рабочими, которые днем ранее вели здесь ремонтные работы.»

— Ну как, красавцы, нравится? — мужчина в полицейской форме выключил видео с жуткими кадрами столкновения и глянул на двух парней, удивительно похожих, они были как отражение друг друга, только родители их могли различать. Молодые люди лежали в отдельной палате, под наблюдением врачей, которые только диву давались, как им обоим удалось выжить, отделаться лишь сотрясением у одного и переломом руки у другого. Оба с болью в глазах смотрели в ноутбук.

— Пап… — начал один.

— Заткнись. Я улажу все это. Снова. Вам не предъявят обвинения и не накажут, максимум лишат прав. Но вы, больше ни заикнетесь о мотоциклах, оба уедете сразу после слушания. Молитесь, чтобы вторая девочка выжила. Я смог устроить так, что вы якобы не превышали скорость, а попали в колею, из— за некорректной работы спец служб, открытого люка, и прочей ерунды. Осталось выжить этой девчонке. Молитесь чтобы она жила.

— Отец… А… Маша? — один из близнецов шмыгнул носом, в свои двадцать лет он потерял любимую девушку.

— Маша твоя скончалась, похороны будут через несколько дней. С ее семьей я уже говорил, она из самой простой семьи, семья многодетная, мать и отец вечно работают, вряд ли будет сильная шумиха, им не до этого. — отец встал, поправил форму, взял фуражку, и пошел к двери. — Вы допрыгались, щенки. Если вторая девочка не выживет, могут возникнуть проблемы. И даже если с ними я смогу договориться, это будет последний раз.

Двое молодых людей смотрели на застывший экран ноутбука, изображение показывало скорую и рядом накрытое белой простынею тело.

С этими словами он вышел, мужчина злился на себя, он упустил детей, вседозволенность к добру не приводит.

Когда отец вышел из палаты, один из близнецов встал и пошел к окну, смотря вниз на полицейские машины, парень хмыкнул.

— В окно будешь прыгать? — раздалось с кровати.

— Нет, курить. — и он вытащил сигарету и открыл окно.

— Тебе не жаль никого что ли?

— Жаль, Машку жаль, и жаль, что она с тобой поехала, — ответил брат, смотря в окно.

— Она меня выбрала… — ответил другой брат. Но к чему ее этот выбор привел.

— Да… Я вижу.

Майор ФСБ прошел по коридору прямо в кабинет к главврачу, мимо какого— то пацана играющего в телефон, он хотел, чтобы хоть этот ребенок выжил; но пока что прогнозы были не утешительные, переломы позвоночника, сотрясение, внутренние повреждения. Мужчина вздохнул, стукнув в дверь он уверенно ее открыл, в кабинете глав врача сидели родители этой девочки. Ему было стыдно, как отец он даже не мог представить, что сейчас испытывают родители, как мужчина он ругал себя за то что не научил детей простым вещам. Не досмотрел за ними.

— Она пришла в сознание, пока прогнозы давать рано, по работе нейрохирурга могу сказать только завтра, если она и будет ходить, то с трудом, мы сделаем все что можем, чтобы поставить вашу дочь на ноги, но пройдет ни одна операция. — сказал врач, глядя на сидящую пару, и только потом посмотрел на вошедшего. Отец девочки так же глянул на него, во взгляде читалось желание убить. Красивый мужчина, с осунувшимся лицом, не бритый, он смотрел на человека в погонах. Ярость — это когда надежда испаряется, и ты не можешь ни на что повлиять. А еще ярость безумна, кто знает, что может человек сделать в этот момент.

— Если ваша дочь занималась каким— то спортом, то об этом придется забыть, — добавил доктор.

— Нет, — женщина тихо ответила, и всхлипнула. — Она год назад закончила музыкальную школу по классу вокала и фортепиано. Только для себя ходила в школу куда— то…пилатес что— ли.

— И по школе, — доктор снова посмотрел на майора. — На экзамены она может не попасть. Скорее всего придется ждать год.

Отец девочки встал и подошел к мужчине и смотрел прямо в глаза, бывший вояка, он не боялся этого парня в погонах, но презирал.

— Живи с этим. — сказал он и вышел из кабинета.

Близнецов выпустили по подписку о невыезде, через две недели после ДТП, до полного выяснения обстоятельств, которые их отец организует, парни не имели право никуда уезжать. За две недели, что они провели здесь братья так и не рискнули увидеться с выжившей девочкой. Сначала она была в реанимации, потом у нее было несколько операций подряд. Однажды им удалось ее увидеть, когда каталку с ней везли из операционной, но кроме трубок и тонкого тельца, накрытого простынею, они ничего не смогли разглядеть.

Перед выпиской один из близнецов прошел к ее палате, приоткрыв дверь он увидел, что трубок уже нет, нога ее подвешена на какую— то странную конструкцию, приборы пищали, и пахло лекарствами и спиртом. Он хотел зайти и извинится. Но смелости не хватило, молодой человек прикрыл дверь и пошел к брату.

Через два месяца они улетят в Лондон, получать образование, а она первый раз сядет, с болью в глазах и немым криком.

Осенью они встретят своей двадцать первый день рождение в Египте, а она встанет на костыли.

У всех будет своя боль. Умение терпеть боль, не важно физическую или моральную, — это высшая ступень. Это сродни могущественному оружию, которым можно управлять. Проблема в том, что боль душевная притупляется, оставляя о себе лишь горький привкус и лёгкое покалывание в груди. Боль физическая же всегда будет рядом, и даже если она притихла, малейший толчок в больно место и вот вы чувствуете снова.

1.

Семь лет спустя.

— Ты уверен, что нам надо сюда? — устало сказал молодой человек, ставя автомобиль около ночного клуба. Здание было небольшим, двухэтажным, и если второй этаж представлял собой эксклюзивный дорогой ресторан, первый вмещал в себя несколько кофеен, то вот на нулевом этаже, который находился под землей, был огромный ночной клуб. Один из самых старых в городе, он пережил нескольких хозяев, разборки в девяностых, кислотные вечеринки начала нулевых, сейчас же оставался одним из самых популярных в городе. Каждый житель хоть раз его посещал.

— Сто процентов, дружище! — приятель хлопнул его по плечу, и они направились ко входу. — Пятница вечер — тусовки вечер, девчонок — вечер! Нам нужно оттянуться, снять пару цыпочек на ночь и выпить.

— Мне нужно выспаться, — собеседник зевнул, но войдя в полутемное помещение, наполненное гулом, смеси музыки голосов и визгов, хищно улыбнулся. Возможно Макс и прав, ему нужно расслабиться, может быть он и не снимет себе девушку, но провести вечер в приятной компании был не против. Оглядевшись вокруг, он заметил, что друг уже нашел компанию девушек, сидящих за барной стойкой, и активно начал с ними заигрывать. Он подошел к Максиму, который улыбался во все свои тридцать два зуба симпатичной рыжей особе, которая в свою очередь смотрела на него с легкой усмешкой, но кокетливо, одета она была в маленькое блестящее платьице, оголявшее ее стройные ноги, не оценить которые было невозможно.