– Властительный брат…мальчика обучили высокому искусству, в которое входит многое, в том числе и способность добыть себе пропитание любым, я подчеркиваю – любым способом, и…не попасться! Если он не сможет добыть средства к существованию – это плохой агент, и место ему на свалке. И если попадется – мы не будем его выручать. Он знает. Это вдалбливалось ему в голову с самого начала обучения. Только сам, только один, только своими силами – как и положено мастеру смерти. А если настанет момент, когда встанет вопрос – выбрать смерть, или рассказать все, что знает – он должен выбрать смерть. Он умеет останавливать сердце усилием мысли.

– Если он на самом деле лоялен трону…было бы жаль потерять такого ценного, обученного человека – задумчиво протянул Император – Ты не думал над этим?

– Думал, властительный брат! Будем считать, что это новый этап обучения. Пройдет через него – значит, мы найдем ему применение лучшее, чем быть обычным мастером смерти. В моей службе найдется место дельному агенту и на высших должностях. Кроме того, мы ведь можем его использовать и тогда, когда он будет учиться в Академии. Если понадобится, конечно. Мне бы не хотелось, чтобы он занимался обычными ликвидациями, для этого есть простые агенты. Он – для высших.

– Забавно – усмехнулся Император – Не есть ли это благоволение преступнику от Императора, если в жилах палача течет кровь высшего Клана? Можно даже сказать, что я лично казнил зарвавшегося дворянина. Кстати, а как мальчик относится к своей работе? После того, как он ликвидировал тех, кого вы ему приказали ликвидировать, он переживал?

– Мой властительный брат… – поклонился мужчина – У мальчика на удивление устойчивое душевное здоровье. Он никак не проявил своего отношения к своей работе. Вообще! Даже удивительно – ведь ему тогда было всего четырнадцать лет! Будто профессиональный палач – сделал дело, и пошел пить пиво. Ни сомнений, ни переживаний, будто ничего и не было. Я консультировался со знающими людьми, например с магистром медицины Сеном Таром, так вот он говорит, что это и особенность его организма, ведь мальчик не боится крови, и правильное воспитание с раннего возраста. Парень ведь и до этих ликвидаций убивал людей. В процессе воспитания мы должны были убедиться, что рука его не дрогнет, так что использовали приговоренных к смерти разбойников, убийц, насильников – всех, кто должен был закончить жизнь на плахе.

– И многих он казнил? – с интересом осведомился Император.

– Не помню точно…но больше двух дюжин – кивнул собеседник – Одних убивал голыми руками, других с помощью оружия, третьих ядами разных видов, в том числе и контактных. Потрогал жертву – она и умерла. Яды готовил сам, как его и учили. Замечу, что больше половины убито им в бою на равных условиях. То есть если жертва без оружия – значит и он без оружия. А если надо бой с оружием – и жертве давали оружие. Он ни разу не был даже ранен. Синяки и ушибы не в счет. Единственное, что он просил перед казнью – сообщить ему, какое преступление совершил негодяй. Замечу, что некоторых он убивал быстро, а некоторых превращал в рваные куски мяса. У мальчика есть чувство справедливости.

– А вот это плохо! – помрачнел Император – Как он будет исполнять приказ на устранение, если задумывается о том, стоит ли убивать жертву, виновата ли она!

– Нет, ваше величество – усмехнулся собеседник – Для него высшая справедливость – приказ вашего величества, своего властителя. Он верит в то, что вы не отдадите приказ убить невиновного. Все, на кого ты укажешь, властительный брат, будут устранены им без всякого сожаления. Это верный пес, который будет рвать всех, на кого укажет хозяин! И умрет, защищая его тело! Без сожалений и раздумий!

– Ну…дай бог, дай бог… – задумчиво протянул Император – Держи меня в курсе, извещай хотя бы раз в три месяца – что там происходит с…этим парнем. Ну а теперь перейдем к главному: насколько мне известно, на северной границе неспокойно. Можешь доложить по этому вопросу? Север поставщик древесины, и волнения на границе нам совершенно не нужны Министр торговли доложил, что поставки строительной древесины упали вдвое…так что…

***

– Прощай, ученик – мужчина смотрит в глаза мальчику, и его тонкие губы складываются в почти незаметную улыбку. Для него это равносильно хохоту, потому что он никогда не смеется.

– Прощай, учитель – юноша серьезен, впрочем, как и всегда. Он достойный ученик своего учителя.

– Не забывай о том, что я тебе сказал. И будешь целее. Возможно.

– Возможно – кивает юноша, и его губы тоже складываются в улыбку.

Они стоят еще секунд пять, не опуская взгляда, а потом старший разворачивается, и не оглядываясь садится в пролетку, из которой вылез несколько минут назад. Хлопает кнут, и лошадь с места бодро переходит быстрый шаг.

Юноша смотрит вслед пролетке, вздыхает и улыбается, гораздо шире, чем перед этим. Наконец-то, свобода! Пусть нищий, пусть как всегда изгой, но свободен!

***

Глупо, конечно. Нет никакой свободы. Никогда и нигде. Люди никогда не бывают свободны – от обязательств, от общества. Ну а я так вообще цепной пес на привязи. Просто мне цепочку отпустили чуть подлиннее.

Ладно, хватит этой чуши. Дело надо делать. Беру дорожный ящик и тащу его к воротам. Охранник на входе осматривает меня внимательным взглядом, и молча протягивает руку. Так же молча вкладываю в нее направление от Управления Министерства Магии, охранник читает, и освобождает перекладину, перегораживающую вход. Толстая палка, окрашенная в чередующиеся белые и красные цвета поднимается, и я со своим старомодным деревянным ящиком прохожу на территорию Академии Магии, в которой мне предстоит учиться ближайшие пять лет – до самого выпуска. Если меня, конечно, не выгонят отсюда раньше.

Впрочем , я все сделаю, чтобы меня отсюда не выгнали. Не хочу возвращаться туда, откуда я приехал. И заниматься тем, чем занимался – тоже не хочу. Новая жизнь, новый человек.

– Как пройти в канцелярию? – спрашиваю у наблюдавшего за мной охранника, который смотрит на меня так, будто я чудовище морское, а не парень пятнадцати лет от роду.

Странно…неужели что-то знает? Вообще-то моя фамилия и близко не лежала рядом с отцовской. Ведь я же бастард, а бастардам не дают фамилий отцов. Я Эдвин Дер Дасен Ольгард, дворянин из провинции, из захудавшего и растворившегося в небытие Клана Ольгардов, фактически – последний из Клана. Мама умерла, когда мне было семь лет, и я остался совсем один. Она была наложницей моего отца, а ранее служила в Запретном городе, у Императора. Служанкой работала. Там все служанки – только из дворян. Никаких простолюдинок. Потом ее заметил мой отец, и взял себе в наложницы – Император разрешил. Ну а я, получается, бастард. Наверное это меня и спасло от смерти – был бы признанным, официальным сыном

То, что у меня родственники в императорской семье – совершенно не в счет. Я и знать бы не знал о том, что являюсь сыном брата Императора, то есть племянником властителя, но мама постаралась довести до меня эти сведения, да и потом…еще один дядя, который вовсе мне не дядя – довел до меня информацию о том, кто я такой, и каково мое место в этом мире. И хреновое это место, от всей души это скажу.

С другой стороны, мне грех жаловаться. Я уже давно должен лежать в земле, а вот хожу, дышу, ем, пью, и пока что никто не затянул у меня на шее шелковую удавку – ведь проливать кровь одного из членов императорской семьи нельзя, тут или яд, или веревка. Яд дорог, а веревку можно использовать несколько раз. Экономия!

Красиво здесь. Парк – победнее императорского, но тоже очень хорош. Дорожки отсыпаны мелкой щебенкой, клумбы в цветах, деревья – аккуратные, постриженные, ухоженные. Видно, что ими как следует занимаются.

Статуи! Да – статуи стоят! То ли мрамор, то ли еще какой-то камень…как живые. Красиво! Я читал, что эти статуи делают учащиеся с помощью магии – на факультете земли. Умеют работать с камнем, как-то его размягчают, и лепят, будто руками. Хорошее дело. И выгодное. Богатые люди любят ставить в свои дома красивые статуи. Особенно такие, как эта…хе хе…в провинции за такую статую можно и жалобу получить в магистрат! Как это они у девушки все хорошо прорисовали…со всеми подробностями! Мельчайшими, между прочим! Хороша девица…красивая. Интересно, моделью послужила учащаяся? Или со стороны взяли?