Раиса Эдуардовна, выслушав описание старухи, улыбнувшись, сказала:

– Эта какая-то Баба-яга из народных сказок.

– Возможно, и так, – согласился Дмитрий. – Но мне кажется, что эта старуха была что ни на есть колдуньей.

– Колдуньей, – усмехнулась Раиса Эдуардовна. – Скорей, ведьмой.

– Тогда я не знал, кто она такая, – продолжил свой рассказ Дмитрий. – Мне тогда показалось, что я увидел злую ведьму из сказки Вильгельма Гауфа «Карлик Нос».

Раиса Эдуардовна с чисто женским любопытством поинтересовалась:

– Вы любите сказки?

На что Дмитрий ответил:

– Сказки любят все. Жаль, что с возрастом детские сказки становятся реальной жизнью, а не наоборот.

– Вы совершенно правы, – согласилась Раиса Эдуардовна с Дмитрием. – Жизнь – это не сказка, и прожить её – не поле перейти.

– Так оно и есть, – согласился Дмитрий и продолжил свой рассказ: – Когда я увидел эту женщину, я чуть-чуть, признаюсь, вздрогнул, – затем добавил: – Согласитесь, не каждый раз увидишь что-то подобное.

– Я с Вами совершенно согласна, не каждый раз можно такое увидеть, – затем она добавила: – Подумаешь, дрожь берёт.

– Итак, – продолжал свой рассказ Дмитрий. – Вы спросите, что было дальше? – он, сделав паузу, сказал: – Дрожь берёт, – он перевёл дух. – Женщина монотонным тоном, похожим на шипение змеи, спросила: – Кто здесь? – Дмитрий, снова сделав паузу, продолжил: – Я тихо, словно шёпотом, ответил: – Я, – женщина спросила: – Кто я? – не зная, что сказать в ответ, я растерянно произнёс: – Я заблудился, – сказал я, не зная, что сказать ещё, – затем он добавил: – Я был растерян и не мог собрать мысли в едино. Я тогда не знал, что это за место? Я сказал: – Я приехал из города и не знаю, куда попал, – женщина спросила: – Кого Вы здесь ищете? – я ответил: – Марью, – затем добавил: – У меня для неё плохие новости, – старуха поинтересовалась: – Марья, эта которая Мщэртц? – затем ответила: – Её дом на окраине деревни, – затем она показала на дорогу. – Идите по этой дороге, она выведет к хате Марьи, – затем она сказала: – Но Вы прогуляетесь зря. В доме никого нет, – я спросил: – А где она? – Я не знаю, – ответила женщина. Затем она добавила: – Я только оттуда, и дом пуст, – я спросил: – Вы не знаете, где она? – затем добавил: – У меня срочное дело.

Тут Дмитрия прервала Раиса Эдуардовна. Она заявила:

– Стоп, хватит, – затем сказала. – Будьте естественней, не говорите так, как будто бы Вы никогда не рассказывали истории. Слушать – уши вянут, – затем она попросила: – Будьте естественным. Она, я. Это так понятно. Говорите лучше самую суть, – попросила она, а не я и не она.

Дмитрий ответил:

– Хорошо, – затем заверил: – Постараюсь, – затем он продолжил свой рассказ.

И чтобы снова не возвращаться к местоимениям «я» и «она», я продолжу писать эту историю в том смысловом контексте, в котором всё происходящее дальше будет написано в том порядке, если бы Дмитрий был там.

Итак, начнём.

– Этот дом давно пуст, – сказала старуха. – Хозяева давно переехали.

– Переехали? Куда?

– На кладбище.

– Как на кладбище? – удивился я. – Этого не может быть! – тупо переваривал я сказанное этой женщиной. – Не позже, как три дня назад, я имел с ними разговор, и они приглашали меня к себе погостить.

– А Вы кем им приходитесь?

– Я знаю Марью, – ответил Дмитрий и добавил: – Я учился с ней в одном классе.

Старуха поинтересовалась:

– Как Вас зовут?

– Дмитрий, а Вас?

Старуха представилась:

– Пелагея, – затем она сказала: – Мой дом находится в лесу, если не боитесь, то можете переночевать у меня.

– Я согласился, – он сделал паузу, затем продолжил: – Она привела меня к себе домой. Правда, это не было похоже на дом, скорее всего, этот дом выглядел как дом. Он сбыл бревенчатым. И не просто бревенчатым, а бревенчатым с большой буквы этого слова. Мало того, что он был построен более ста лет тому назад, к тому же он был выложен из брёвен целого дерева. Он был построен в два этажа, но можно было сказать, что он был сделан в пятиэтажный дом. Это, по сути, был целый замок. Деревянный замок, в котором проживала Пелагея. Мы вошли внутрь. Внутри он состоял из одной комнаты и кухни. Печь, на которой спала Пелагея. У стены стоял огромный сундук, и висевшие на стене часы с кукушкой прокуковали полночь. Окна были маленькие. На них висели закреплённые на веревке шторы. Света не было, и поэтому на столе, стоявшем у окна, стояла керосиновая лампа. В общем, деревенская жизнь – это деревенская жизнь, и ничего более. Войдя в хату, Дмитрий осмотрелся. Он ещё никогда не видел таких домов, и тем более не был внутри. Как уже было написано, на столе стояла лампа, и тихо её пламя мерцало в ночи. Пелагея попросила меня открыть окно, и, когда я это сделал, я услышал тишину.

– Да, – подтвердил он, – это была самая что ни на есть тишина. Та тишина, которую мы хотим услышать и никогда не слышим, потому что мы разучились слушать тишину.

Раиса Эдуардовна заметила:

– Да Вы романтик.

– Романтик не романтик, а тишину слушать мы разучились, – затем он сказал: – Посмотрите на мир, все куда-то спешат, боятся потерять что-либо, – затем он сделал вывод: – Отсюда стресс, а стресс – это лишь одна тревога и забота, чтобы его снять, – затем он сказал: – Снимая стресс стрессом, человек становится панически нестабильным, и, в конце концов, в лучшем случае, он лечится у невролога, а если нет, то в больнице, – он сделал паузу и добавил: – Согласитесь же, я прав?

Раиса Эдуардовна сразу же согласилась с Дмитрием. Она знала, что Дмитрий прав. Стресс – это худшее, что может представить себе человек. Стресс убивает, а не вдохновляет на подвиги и покойную, безмятежную жизнь.

– Знаете, – сказала она, – порой и мне кажется, что я бегу и бегу по дороге жизни, не могу остановиться. Вокруг меня одни проблемы, а тишины нигде нет.

– Люди разучились слушать, – сказал Дмитрий. – Я их не обвиняю и не могу обвинить в этом. Все люди подстраиваются под быстротечность жизненного пути, а не жизнь под людей, – затем он продолжил: – В доме старухе было тихо и покойно. На улице была тишь. Я слышал пение птиц и шум ветвей деревьев. Тихо и спокойно было вокруг. Старуха Пелагея спросила:

– Тишь – это прекрасно, не правда ли?

– Да, – тихо ответил я. – Здесь покойно.

Старуха Пелагея подошла к печке и сказала:

– Я сегодня сварила пшённую кашу, будете ужинать?

– Не откажусь, – я встал со стула и подошёл к печке, у которой стояла старуха Пелагея, и…

– Давайте договоримся, – перебила рассказ Дмитрия Раиса Эдуардовна и недовольно бросила: – Что Вы старуха и старуха, обидно, ей-богу, – затем она продолжила: – Я же не говорю, что старый мужик – старик, а старуха – баба.

Пристыженный своим невежеством Дмитрий насупился и продолжил:

… – и поинтересовался: – Вам помочь?

Пелагея посмотрела мне в глаза и сказала:

– Дрова принеси, они там, во дворе, у сарая.

– Я вышел из дома и, пройдя во двор, прошёл к стоя́щему неподалеку сараю. Около двери лежали три или четыре полена дров. Я взял их и пошёл обратно в дом. В какой-то миг я услышал вой из глубины лесной чащи. Я остановился и осмотрелся вокруг, – он сделал паузу и признался: – Я вздрогнул. Мне стало жутко. Жутко не по себе. По всему телу пробежала дрожь. И вдруг я увидел в глубине лесной чащи чьи-то алые глаза, – затем он пояснил: – Те самые глаза, которые я видел у собак, которые я видел на дороге перед тем, как я увидел ста… – затем он поправился и сказал: – Пелагею, – затем он продолжил: – Они смотрели на меня, словно изучая меня, – затем он продолжил: – Моё тело остолбенело, и я даже не мог пошевелить ни одним мускулом, – затем он продолжил: – Мы смотрели друг на друга и не шевелились. Что это было? Это я не знаю, – затем он сказал: – Я знаю только одно: этот взгляд был жутким, – он сделал паузу и затем продолжил: – Я не знаю, сколько мы смотрели б друг на друга, если бы ни голос Пелагеи. Она позвала меня по имени: – Дмитрий, Вы где? – я на секунду отвлёкся от алых глаз, и, когда я посмотрел в ту сторону, уже их не было. После чего я облегчённо вздохнул и пошёл к дому. Идя к дому, я чувствовал на себе чей-то незримый взгляд. Подойдя к дому, я спросил Пелагею, есть ли в лесу волки или какие-либо иные животные, у которых есть алые глаза.