– Вот что, Павел, – сказала Варвара ласково, облизывая пересохшие губы, как голодная львица. – Давайте договоримся о правилах.

– О каких еще правилах?

– Я хочу помочь одному человеку.

– Кому это? – спросил Игнатьев.

– Доброниной. Мне кажется, что ей в самом деле угрожает опасность.

– Почему так решили?

– Уже два человека сегодня видели призраки прошлого. Странная случайность.

– Как вы можете ей помочь?

В вопросе слышалось высокомерие. Дескать: ты, девчонка, куда суешься, когда за дело взялся сам лейтенант Игнатьев. Варвара сделала вид, что глуха на всю голову. Как полагается девушке.

– Я смогу найти такие сведения, которые вы никогда не раскопаете. Вокруг Доброниной происходит что-то нехорошее. Как мне кажется, – добавила она на всякий случай.

Игнатьев задумался.

– На каких условиях? – спросил он, глядя на дно бутылки.

– Мое имя не проходит ни в одном протоколе, меня просто нет. Я ваш невидимый помощник, добрая фея. Нашептываю на ушко. Капитан Половец ничего не знает.

– Что взамен?

– Перестаньте прикрываться тайной следствия, говорите напрямик. А если спросят меня, вы мне ничего и никогда не говорили. Согласны, Павел?

Варвара протянула через стол ладошку. Дерзко. С надеждой. Быть может слишком большой. Такой большой, что не хотела себе признаться.

– Предупреждал меня Половец, – буркнул лейтенант. И подал ей руку.

От боли Варвара чуть не взвизгнула. Но Ванзаровы не визжат. Во всяком случае, не чаще раза в день. Она улыбнулась. Только слезинку смахнула.

– Рассказывайте, что раскопали.

– Сначала ваш черед, Павел, – ответила Варвара и добавила: – Такие правила. Мы заключил договор. А он дороже денег. Надо выполнять.

– Обманщица и жулик, – сказал Игнатьев. Он старался не улыбнуться, не размякнуть. Варвара заметила. И это было ужасно мило. – Ну, что вам надо?

– Добронина подтвердила, что сняла номер?

Игнатьев крякнул. Все-таки следователю не совсем привычно давать показания за пивным столом фанзоны.

– Такой вопрос нельзя задавать без ведения протокола. Вызвал ее для дачи показаний. Уж вы-то должны знать.

Варвара прикусила губу: он был прав. Надо аккуратнее.

– Спросили ее про труп в ванной отеля?

– Вы за кого меня принимаете?

Кажется, Игнатьев явно засомневался в умственных способностях Варвары. Жара виновата. Лишние мысли лезут. Пора их прогнать. Надо собраться.

– Извините за глупость, – строго сказала она. – Что увидели на камерах наружного наблюдения?

Выдохнув тяжко, Игнатьев рассказал, что люкс Добронина оплатила вчера около полудня по своей карточке, но сразу туда не пошла. Вернулась около девяти вечера, камера показала, как она вошла в номер. При ней имелся пакет из супермаркета. Одета была в платье, которое лежало в номере. Судя по лейблу – бренд английской высокой моды.

– Я такие вещи не ношу, – для чего-то сообщила Варвара и обозлись на свой язык. – Можно взглянуть на платье?

– Нет, – отрезал Игнатьев.

– Почему?

– Это вещдок. Осматривать постороннему лицу нельзя. Грубое нарушение закона допустить не могу.

Варвара вынуждена была согласиться.

– И не скажете, как выглядело? – спросила она.

– Не скажу.

– Я понимаю, Павел… Кто еще входил в номер?

Игнатьев рассказал, что примерно через полчаса в номер вошла сотрудница отеля в форменном кителе. Блондинка с короткой стрижкой. Лицо в кадр не попало, потому что камера снимала со спины.

– Блондинки среди сотрудников отеля не нашли?

Игнатьев молча кивнул.

– Сколько она пробыла в номере?

– Чуть больше тридцати минут. Ушла так, что видна на камере со спины.

– Описать можете?

– Средний рост, обычная фигура, особых примет нет.

– Изображать мог кто угодно. Только надеть форму.

– Вам виднее, вы же актерскую игру изучаете.

Варвара пропустили шпильку мимо ушей.

– Вы наверняка просмотрели все камеры: откуда эта блондинка появилась?

– Вошла через служебный ход, – нехотя ответил Игнатьев. – У нее на лице была маска.

– Охрана ничего не заподозрила?

– Помогли пройти через турникет, – сказал Игнатьев, будто проверял.

Варвара задумалась на секунду.

– У нее в руках было что-то тяжелое?

– Почти угадали: легкое. Но объемное.

– Воздушный шарик большого размера?

Игнатьев кивнул. Варвара была рада, что сумела отбить подачу. А ведь лейтенант играет с ней исподтишка. Надо быть внимательной.

– Вы проследили, как блондинка вошла в отель, – продолжила она. – У номера она была уже без шара, что понятно: просто сдула. Когда она вышла из номера, куда пошла дальше?

Игнатьев почему-то медлил.

– Никуда, – наконец сказал он.

Варвара сделала вид, что не поняла, хотя догадка подмигнула ей.

– Она вышла из люкса и… пропала?

Лейтенант промолчал слишком красноречиво.

– Блондинка исчезла? – не унималась Варвара.

– Мы не смогли найти ее ни на одной камере.

– Она же не могла растаять, как призрак.

– Не могла, – резко ответил Игнатьев. – Это все?

Варвара поняла, что надо уходить с больной мозоли, на которую надавила слишком сильно.

– Когда Добронина вернулась вечером, брала ключ на рецепции?

– Забрала с собой еще днем. Может, хватит?

– Последние вопросы, Павел, – пообещала Варвара. – Пакет из-под молока и упаковки от ягод в номере не нашли?

– Нет, – ответил Игнатьев и встрепенулся: – Как узнали?

– Сотрудники отеля носят резиновые перчатки?

– Сейчас это обязательно.

– На пакете и упаковках могли оказаться отпечатки, которые убийца не забыл унести, – поставила Варвара маленькую, но победную точку. – Чем была снята кожа с лица?

– Очень острый нож, как скальпель.

– От чего умерла женщина в ванной?

– Опять вы о том же… Пока данных нет, результат обычно бывает не сразу, но мы попросили поторопиться. Будет завтра или послезавтра…

– Эксперты что-то предполагают?

– Болевой шок и потеря крови.

– А почему убитая не сопротивлялась?

Игнатьев допил бутылку и шмякнул об стол.

– Как это поняли?

Мужчина смутился. Это хорошо.

– На углу ванны лежал планшет с моим блогом, – сказала Варвара. – На полу ванной нет луж и малины, значит, женщина не оказывала сопротивления: легла в ванну и дала себя убить. Сколько ей примерно лет?

– Шестьдесят, шестьдесят пять… Может, закончим допрос?

Раздражение было искренним. Варвара решила не перегибать палку. Для начала.

– Готова дать признательные показания, – сказала она, следя за лицом лейтенанта.

– В чем будете признаваться?

– Добронина сняла номер не для того, чтобы отдохнуть в одиночестве. Она пригласила своего жениха, Шляпича, для того чтобы… Для романтического свидания. Перед свадьбой. А потом отменила.

– Почему?

– Шляпич винит капризы Доброниной.

– Вы и его допросили? – печально спросил Игнатьев.

– Сам разболтал.

– Каким образом?

Варвара чуть не сказала: «Подкатывал ко мне».

– Приглашал прокатиться в кабриолете с ветерком. Пожаловался на невесту и предлагал дружбу.

Если Игнатьев намек понял, то себя не выдал.

– Значит, его свидание отменила Добронина. Почему?

Варваре тоже хотелось это знать.

– Могу предположить: она стала что-то подозревать. Испугалась умереть, отменила встречу. Тут возникает куда более серьезный вопрос.

– Какой? – напряженно спросил Игнатьев.

– Кто и почему пошел вместо нее. На смерть.

Лейтенант помотал головой:

– Хотите сказать, что Добронину заказали?

Варвара услышала откровенную насмешку: дескать, насмотрелась, девочка, сериалов. Насмешек Варвара не терпела.

– Вам не кажется странным, Павел, что убийца, владеющий скальпелем, то есть не новичок, убил совершенно другого человека вместо Доброниной?

Игнатьев постучал донышком бутылки по столешнице. Ответа у него не было.