Ага. Значит все-таки не приснилось...

Ну гадина! Ну пролаза! Воспользовалась беспомощным состоянием! Ну стерва! Это ж надо... А где же тогда Ольга?

УЕХАЛА!!! Как же так?!! - такое предположение показалось ужасным. Еще ужаснее была следующая мысль: "А как же я? С кем же теперь на брудершафт-то?!"

Экий ты, братец, мерзавец и эгоист. Дерешь, кого придется, а лишь потом про брудершафты вспоминаешь. Давно пора было Светок выгнать. Вот тебе и подружки - прохмандушки...

Похмелье давало о себе знать, все круче и круче забирая бразды правления. Даже просканировать собственное состояние толком не удавалось, а это значило одно: ОПЯТЬ ПЕРЕБРАЛ Я ВЧЕРА.

Увлекся.

"Вставай, проклятьем заклейменный!!!" - воззвал к Толянычу собственный "сосед", хотя страстный псалом в его исполнении походил больше на вой кота, отдавившего себе яйца. По крайней мере так это воспринималось с похмелья.

А может и правда какой-нибудь матрешкин ухажер под окном разоряется? Вольно же ему...

- Тоже мне Армия Спасения... - Проворчал Толяныч, пробуя сопротивляться, но звучащее внутри фортиссимо побуждало к действию. - Лучше бы за порядком следил, а то развел тут бордель.

Подняться пока никак не удавалось. Внезапно при особо отчаянной попытке вместе со вспышкой в глазах, вновь опрокинувшей его на подушку, пришло озарение. Как у Ньютона. Он все понял - Пичка отправилась на свою ежедневную пробежку. Да! Эта чумовая девушка каждое утро бегала вдоль поселковой ограды, а это добрых три кэмэ будет, да еще и купалась потом, невзирая на температуру майской воды и личное самочувствие. Он конечно гордился и поражался такой силе воли, но заставить свое тело вот так вот...

Видимо Малышка воспользовалась именно этим моментом.

"Нет бы спать спокойно и не вводить в искушение слабых духом."

"Когда ж это она ушла?" - был несколько обескуражен Фантик, а Толяныч, хоть и тоже похмельный, но не смог упустить случая:

"А ты не уследил! Тоже мне моралист! Эх, не обнулил я тебя вчера, так сегодня имею... В смысле поимел... в смысле достал ты меня!!!"

Наконец Толяныч спихнул ногу Малышки, вольготно устроившуюся на его бедре, и стал трясти нахалку, отхлебывая пиво из бутылки, весьма кстати оказавшейся в изголовье. Еще одно маленькое чудо, сотворенное Ольгой. Пиво, естественно, а не Малышка. Вот это девочка! Ольга, в смысле...

Тряска рикошетила в затылок, заставляя брезгливо морщиться.

Выпихнуть сонную девицу удалось не вдруг, но все-таки получилось, по мере того как пиво придавало ему бодрости, а головная боль слабела. Толяныч раз за разом, словно Антей, припадал к бутылке, все дальше продвигая вялую и сонную Светку по направлению к двери. Мерзавка еще поимела наглость потребовать пива на дорогу, и отказать ей достаточно твердо сил не хватило на крыльце он отдал последнее, что осталось в бутылке. Напоследок похмелье не помешало шлепнуть Светку по довольно соблазнительной, надо признать, аккуратненькой попочке, хе-хе...

Последняя отдача. Уф!

Толяныч для верности заглянул во все комнаты и убедился, что остальные Светки тоже покинули гостеприимный серегин дом. И когда только успели? Но это не важно. Теперь можно заняться и собой, тем более, что перед Пичкой стыдно - она там спортом занимается, а он тут разные задницы охлопывает. Не рассусоливая дальше Толяныч слегка размялся, издавая утробные стоны, и облился из шланга. Пора бы и позавтракать - решил он, и не обременяя себя особым одеванием, приступил к увлекательному процессу приготовления пищи.

Разгоряченная Ольга влетела в дом, когда Толяныч одной рукой держал бутылку пива, присосавшись и сладостно постанывая, другой жарил яичницу:

- Привет! Сейчас Малышку по пути встретила, она просила тебе привет передать. Вот! - И она чмокнула Толяныча в лопатку.

"Вот наглая девка!!! - мелькнуло у Фантика. - Двадцать третий год пошел, а мозгов нету ни хрена. Ох и надеру же ей задницу, пусть только попадется..." - но в душе же пришлось признать, что даже сама мысль об указанной части малышкиного тела слегка бодрит.

Толяныч извернулся и ответно чмокнул ее в щеку:

- Завтракать и купаться! - Бодро провозгласил он, обнимая Пичку за талию. - Поедим на Северку в заповедник. Купаться так купаться.

- Ура! Светок брать будем?

- Ну, это вряд ли. На-до-е-ли.

9.

Заповедник "Северская пойма" лет сколько-то назад перешел в частное владение некой невнятной полу-криминальной организации. Но малина продлилась недолго - в смутное реконструкторское время хозяева как в воду канули. Однако забор с колючей проволокой по гребню и ржавые таблички "Охраняется" оставались на месте и не обманывали - когда Толяныч подогнал Жигули к ржавым воротам, навстречу вырулил мрачный мужик с дробовиком и в камуфляже:

- Куда? - Хмуро вякнул он, дыша в сторону. Но утренний ветерок донес знакомые ароматы. Все ж в России наркотики упорно не желали приживаться. Вернее этой язвой оказалась обильно поражена Москва и некоторые крупные города, а консервативная глубинка по-прежнему дует горькую.

Толяныч демонстративно достал бутылку "Столичной", прихваченной скорее по привычке и, чтобы не привлекать особого внимания аборигена к Пичке, свернул пробку и сделал небольшой глоток:

- Да вот, искупаться хотели.

Мужик глянул на пузырь и облизал нижнюю губу. Зачем-то подышал себе под нос, склонив голову к левому плечу. Толяныч наконец-то смекнул, что мужик не в сторону дышит, а прислушивается, что говорит ему невидимый напарник - за ухом виднелся витой черный проводок токина.

- Толянов крестник? - Наконец спросил мужик, все же переключившись на девушку. Оценивающе пробежался своими мутными буркалами по развалившейся на сидении Пичке, не миновав обнаженных ножек, лишь условно прикрытых шортами.

Ольга в ответ стрельнула глазками и улыбнулась. Толяныч напрягся невинное дитя городских джунглей, откуда ей знать простоту здешних нравов. А ведь запросто могут по башке съездить и того... потешиться с последующей командировкой на корм местным рыбам. И все шито-крыто.

- Что? - Оторвался он от стремных рассуждений. Инстинкт вроде пока помалкивал, но и Старичок лучше держать на взводе.

- Ну, Кулек тебя регистрировал? - деревенский народ всегда предпочитал женщин позабористей в телесном смысле, но охранник по прежнему гулял взглядом по пичкиным прелестям.

- А, да.

- Полтинник. - Скучным голосом сообщил охранник, отводя наконец глаза от Ольги и переключаясь на бутылку.

- Лады. - Толяныч отложил водку и полез за картой, гадая, есть ли у них тут считыватель. Все ж не Михнево, и не Москва тем более. Наличные чипы он, оказывается, оставил дома. В смысле у Сереги в доме. Считыватель однако нашелся. Полегчав еще на пятьдесят эл-рублей, Толяныч зарулил на территорию. Окрестности исторгли у Ольги восторженный вздох. Сосновый бор, река, развалины плотины... Картинка!

- Похмелишь? - Спросил охранник закрывая ворота. - А то мы с Ванькой второй день как не просыхаем, да вот кончилась, зар-раза.

Похмелять вооруженных и наверняка поодичавших в глуши мужиков - занятие еще более стремное, того и глади воспрянут духом, им потом бабу потребуется. Ясное дело, у кого попросят. И что? Судя по всему у них уже мозги водка проела. Толяныч насторожился, но потом решил, что раз уж заехал, то деваться все одно некуда. Взялся за это самое, так не говори, что кишка тонка. Да и наган, хоть и слабый аргумент, все ж имеется, а в остальном - как фишка ляжет.

- Да мы ничего. Не помешаем, чего там... - Считал его мысли мужик не хуже, чем считыватель требуемую сумму. - Беспредельщиков здеся еще в то лето повывели.

- Лады. - Согласился Толяныч. - Неси тару. - И набулькал ровно половину бутылки в подставленную фляжку.

- Вот спасибо. - Оскалил все восемь зубов охранник. - Вона туда поезжай, там пляжик ничего, да и местечко укромное. Здеся сейчас и нету больше никого. Только мы с Ванькой.

***