Ранним февральским утром Михаил Иванович спешил на работу. Настроение было самое прескверное. Вечером он поругался с женой. И что прикопалась, ведьма? Что этим бабам надо? Он не пьет, не курит, зарплату приносит всю до копейки, и по дому старается. Гвоздь ли забить, полочку навесить – все сделает. Приятель попросил задержаться на работе, подежурить за него часа три. Как он мог отказать. Каторжный он что ли или пришитый к ней? Подумаешь, пообещал жене к сестре ее съездить! Была бы там сестра нормальная, а то кобра натуральная. Как ее мужик только терпит! Сестра, видите ли, годовщину свадьбы вздумала справлять. Тьфу! Загрызла своего мужа – а туда же. Ему с женой, можно сказать, повезло. Как и не сестры они с той коброй. Бывает, конечно, все мы не без недостатков. Вчера, честно говоря, он совсем забыл про поездку. Отродясь приятель не просил о подмене, а тут попросил. Позвонил на работу, что придет попозже на смену. Опоздал сменщик больше, чем на три часа, но Михаил Иванович не укорял, словечка плохого не сказал. Вид уж больно встревоженный у сменщика был. Вчера даже словом не перекинулись, не стал приятель сам ничего рассказывать, а Михаил Иванович в душу не полез. А потом всю ночь ворочался, спал плохо, беспокоился. Сегодня встал пораньше и побежал на работу, даже не позавтракал.

Погодка стоит еще та. С этим глобальным потеплением всю душу вымотали. Виданное ли дело: плюсовая температура в феврале стоит. Солнца уже второй месяц не видели. Серые дни извели промозглой сыростью и ветрами. Давление скачет, и суставы ноют.

Михаил Иванович шустро семенил по мокрой снежной каше, покрывавшей тротуар. Работа ему нравилась, не пыльная, не тяжелая. Сиди себе, да присматривай за всем. Тем более что видеокамер понаставили во всех залах. Когда осенью ему предложили поменять работу на более денежную, Михаил Иванович отказался. И правильно сделал. Что менять «шило на мыло», если он живет рядом с типографией, на дорогу не надо тратиться. А вот Степаныч ушел на новую работу в другую типографию. И что из этого вышло? Обещали горы золотые, а проработал Степаныч три месяца – и уволили, сказали, что испытательный срок не выдержал. Какой такой испытательный срок у вахтера! Хозяева что-то мудруют меж собой, а им, работягам, отдувайся. Как говорят: «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат». Тогда, кроме Степаныча, два печатника и техник перешли в новую типографию. Про тех перебежчиков он не знает, а Степаныч прибегал, назад просился. Не взяли, и правильно сделали: место занято. Не выгонять же нового человека, тем более что старательный по работе оказался и человек хороший. Не иначе Бог послал его к ним в типографию, чтобы помочь Михаилу Ивановичу.

Начальство новшество ввело: компьютер, чтоб ему неладно было. Теперь на компьютере надо отмечать расход материалов и краски со склада. В будние дни кладовщик этой работой занимался, а по выходным – вахтер. Раньше откроешь себе склад утром, вечером закроешь и вся работа. Запишешь на листочке, что ребята брали, и никаких хлопот. Компьютера Михаил Иванович как огня боялся. Виданное ли дело в шестьдесят лет незнакомое диво осваивать! Как пить дать, уволился бы, если бы не новый вахтер, Павел Викторович. Он научил, как обращаться к этой техникой, специально после смены оставался и учил. Слава Богу, теперь Михаил Иванович и не только материалы отмечал, но и даже в картишки с компьютером мог перекинуться.

В прошлый раз Михаил Иванович запутался немного с учетом. Он не расстраивался, сводить все равно в конце месяца будут, а Павел Викторович поможет исправить его огрехи. Умный он человек, с образованием, не понятно, почему в вахтеры пошел. Михаил Иванович нес в сумочке пирожки, пакет мятных пряников и пачку хорошего чаю. Вот сейчас они с приятелем исправят все ошибки в компьютере, чаю крепкого попьют. За чашкой чая Михаил Иванович расспросит приятеля, что за беда у того приключилась. Может, вместе и разведут: «Ум хорошо, а два лучше». И время еще останется до начала работы любимый пасьянс «Паук» разложить.

Свет в залах не горел. «Работы мало было, ребята допечатали и ушли», – отметил Михаил Иванович, подходя к типографии. Вот и славно, никто им не помешает, посидеть и поговорить. Михаил Иванович своими ключами открыл дверь и осмотрел помещение. В коридоре горел свет, все двери были заперты, компьютер включен. Он подергал все двери, прошел в подсобку, которая никогда не запиралась. Павла Викторовича не было нигде. Он встревожился, проверил сигнализацию: полный порядок. Сумка Павла Викторовича висела на стуле, раскрытая книга на столе лежала, тут же стоял чайный бокал с недопитым чаем и блюдечко с печеньем, а куртки на вешалке не было. Бокал был его, тот самый, приметный, в синих бабочках. Все вахтеры свои кружки-ложки в шкафчике оставляли. Кто возьмет чужое? А Павел Викторович свою посуду каждый раз из дома приносил и уносил. Аккуратно вытирал и в коробочку складывал, чтоб, значит, не разбить по дороге. Михаил Иванович подшутил как-то над приятелем, не надоело ли ему туда-сюда таскать лишнюю тяжесть? А тот ему в ответ, дорог, мол, подарок от приятного ему человека, а я же в двух местах работаю, и там тоже чай пью. Бокал был на месте. Похоже, выскочил приятель куда-то на минуту? Не положено вахтеру отлучаться с работы, но Михаил Иванович начальству не скажет. Хотя, мог ведь друг позвонить ему домой, предупредить. Неужели бы он не пришел даже ночью подменить.

Тревога не отпускала его. Какая-то крупная неприятность случилась у Павла Викторовича. Вчера вечером на нем, как говорится, лица не было. Михаил Иванович в нетерпении поглядывал на дверь. Застучали на крыльце, ногами сбивая снег. Михаил Иванович бросился к двери. Но это оказался не Павел Викторович, а кладовщик. Михаил Иванович взглянул на часы, было ровно девять утра. Дневная смена запаздывала. Видно, ночники предупредили ребят, что работы нет. Теперь раньше, чем к десяти не заявятся, охламоны. Могли бы вовремя явиться на работу. И что с того, что заказа пока нет? Принтера бы свои включили, профилактику какую-никакую сделали. Молодежь пошла – лишнего не переработают. А заказ новый в десять привезут, не раньше. Кладовщик вольготно расположился в кресле. Ему что, «солдат спит, а служба идет».

Михаил Иванович не знал, что делать. С одной стороны не хотелось зря шум поднимать, вдруг навредит приятелю? А с другой стороны, может, Павлу Викторовичу помощь нужна? «Придет начальник смены, с ним посоветуюсь», – успокаивал себя Михаил Иванович. Когда раздался истошный крик кладовщика, он, еще ничего не видя и не зная, понял: пришла беда.

Марина наклонилась к детской кроватке. Сашенька, раскинув ручки, сладко спал. Марина накрыла сына одеяльцем. Всю ночь покуролесил безобразник, не дал своей маме отдохнуть, а сейчас спит, как ни в чем, ни бывало, просто ангелочек без крылышек. Сашеньке шел второй месяц. Марина не понимала, как она могла раньше жить без Сашеньки, как вообще живут люди без детей. Конечно, тяжело иногда приходится, но она ни разу не пожалела, что стала матерью. Поспать бы самой немного, пока сынишка спит, но сон не шел. Марина прилегла на край дивана, продолжая любоваться спящим ребенком. Вот он слегка нахмурил бровки, вот улыбнулся. «Поразительно! Такая кроха видит сны, совсем как взрослые люди. И у него свои переживания, радости и огорчения. Хоть и маленький, а такой же человек, как мы. Саша, Сашенька, солнышко мое!»

Марина вспомнила, как за месяц до родов споры об имени грозили перейти в скандал. Марина категорически не соглашалась на предложенное Андреем имя – «Владимир».

– Подумай, какое замечательное имя – «Владеющий миром». А сколько было великих людей с этим именем, русских князей и более поздних правителей.

– Да, конечно. А сколько было анекдотов про Вовочку, помнишь?

– Но он у нас не будет Вовочкой! Владимир – и все. Можно – Влад.

– Правильно, Вовочкой он не будет. Потому что не будет Владимиром. Это имя – не для нашего сына. Подумай, какие бы у него были инициалы: Краснов В.А. Его же с Виктором Александровичем могли бы перепутать.