Около полудня с рыбой и овощами вернулся хозяин. Ему я сказала то же, что сказала его жене. Выслушав меня, он нравоучительным тоном заметил:
— Знаете ли, госпожа, деньги — это такая штука, что пока не будешь держать их в собственных руках, до тех пор сомнения тебя не покинут.
— Нет, я говорю вам правду! Прошу вас, обождите до завтра. А пока я буду помогать вам.
— Хорошо бы вернуть эти деньги, — сказал он, будто рассуждая сам с собой. — А то ведь через несколько дней кончается год…
— Вот почему я… О, гости!. Здравствуйте! — Я улыбнулась вошедшим посетителям. Это, вероятно, были рабочие. — Дайте мне, пожалуйста, передник, — тихо сказала я хозяйке.
— Ого! Какую красавицу наняли! — воскликнул один из посетителей.
— Ну, вы не очень-то! — нарочито серьезно ответствовал хозяин. — Она больших денег стоит.
— Выходит, племенной рысак в миллион долларов? — цинично заметил другой посетитель.
— Не горюй: говорят, если рысак — кобыла, он идет в полцены, — в тон ему бросила я, разливая по чашкам сакэ.
— Ну зачем же! Я слышал, у нас скоро будет полное равенство для всех, даже для лошадей и собак, — вмешался в разговор самый молодой из посетителей. — А я, знаете, сразу в вас влюбился, с первого взгляда. А это кто? У тебя уже есть ребенок?
— Это не ее, — ответила хозяйка, входя в зал с мальчиком на руках. — Мы взяли его у родственников. Теперь и у нас есть наследник.
— А значит, и деньги водятся.
— Как бы не так! Одни долги, — проворчал хозяин и, сразу изменив тон, любезно сказал: — Что вам подать? Хотите ёсэнабэ?
Был, сколько мне помнится, канун рождества, поэтому посетители шли один за другим. Во рту у меня с утра не было ни крошки, но безрадостные мысли совсем отбили аппетит. Даже когда хозяйка любезно предлагала мне перекусить, я отвечала:
— Спасибо, я сыта, — и продолжала обходить столики.
Быть может, это нескромно, но мне казалось, что это из-за меня в ресторане в тот день царило такое оживление, тем более что многие со мной заигрывали, спрашивали имя, назначали свидания.
«— Однако чем это все кончится? — думала я. —
Надежды никакой. Улыбаясь, я смело отвечала на грубые шутки посетителей, грубо шутила сама, кокетничала, разливая сакэ. А на душе у меня скребли кошки, мне хотелось, чтобы тело мое стало бесплотным, растворилось в воздухе».
И все же на свете иногда случаются чудеса.
Это было примерно в десятом часу. В ресторан вошел мужчина в маскарадной рождественской треуголке из бумаги и в черной, как у Арсэна Люпэна, полумаске. С ним была худощавая интересная дама лет тридцати пяти. Мужчина сел в углу зала спиной ко мне. Однако я сразу узнала его, едва он показался в дверях; это был мой муж мошенник и — вор!
Очевидно, он не заметил меня, а я, притворяясь, что тоже не знаю его, флиртовала с посетителями. Через минуту дама, сидевшая с мужем, окликнула меня:
— Подойдите к нам!
— Слушаю! — отозвалась я и подошла к их столику. — Добрый вечер! Вам сакэ?
Метнув на меня быстрый взгляд из-под полумаски, муж явно удивился, я легонько похлопала его по плечу и заговорила шутливо:
— Поздравляю с рождеством! Или как это говорят в таких случаях? Мне кажется, вы в состоянии выпить еще немало.
Дама не поддержала шутки и со строгим лицом проговорила:
— Послушай, милая! Будь добра, позови сюда хозяина, нам нужно поговорить с ним.
Я пошла на кухню к хозяину, который в это время что-то жарил на плите.
— Отани-сан пришел! Идите к нему, но обо мне ничего не говорите. Мне не хочется ставить Отани в неловкое положение.
— Пришел все-таки!
До сих пор хозяин не совсем верил мне, но теперь он, очевидно, решил, что Отани пришел сюда моими стараниями.
— Так вы обо мне ничего не говорите, — еще раз попросила я.
— Ну что ж, это нетрудно, — согласился хозяин.
Войдя в зал, он направился прямо к столику мужа.
Обменявшись несколькими словами, все трое вышли из ресторана.
«— Теперь все в порядке!» Мне почему-то хотелось верить, что все кончится благополучно. От радости я крепко схватила за руку молоденького парнишку лет двадцати, одетого в темно-синее узорчатое кимоно, и сказала:
— Давайте выпьем! Сегодня же рождество!
*
Через каких-нибудь полчаса, а может быть, и раньше, хозяин вернулся. Он подошел ко мне и сказал с довольной улыбкой:
— Спасибо вам. Я получил свои деньги.
— Правда? Слава богу! Все?
Он как-то криво улыбнулся:
— Нет, только вчерашние.
— Сколько же всего за ним?
— Двадцать тысяч.
— И это все?
— Да, я сделал большую скидку.
— Хорошо. Эти верну я. Только разрешите мне поработать у вас. Я заработаю и верну вам все.
— Вот это здорово! Да вы прямо-таки волшебница!
Мы оба расхохотались.
Около одиннадцати часов я покинула ресторан, и мы с сыном вернулись домой. Мужа, как всегда, еще не было, но я была спокойна. Завтра я опять пойду в ресторан и, может быть, снова его увижу. Я удивлялась, как мне это до сих пор не приходило в голову. Когда-то в отцовском кафе в Асакуса я неплохо обслуживала посетителей; почему бы мне не испробовать свои способности еще раз? Ведь за один только сегодняшний вечер я заработала пятьсот иен чаевых!
Из рассказа хозяина я узнала, что вчера ночью мой муж отправился ночевать к кому-то из своих знакомых, а сегодня с самого раннего утра зашел в бар в Кёбаси, который содержит та самая женщина, что была с ним. Там он пил виски и без счета сорил деньгами, раздаривая их девушкам из бара в виде рождественских подарков. Около полудня вызвал такси и уехал куда-то, но вскоре вернулся, неся с собой треуголку, маску, праздничный торт и даже целую индюшку; потом пригласил знакомых и закатил грандиозный пир. Хозяйка бара полюбопытствовала, откуда у него такие деньги, — ведь она знала, что у него никогда их нет. Тогда муж чистосердечно признался ей во всем.
Это женщину не устраивало, а вдруг дело дойдет до полиции! А Отани — ее близкий знакомый, это скомпрометирует и ее. Она настойчиво советовала ему вернуть деньги, а потом велела проводить ее в Накано и сама отдала деньги хозяевам ресторана. Закончив рассказ, хозяин сказал:
— В общем, я знал, что так оно и случится. Но вы-то как ловко все устроили. Небось попросили его друзей повлиять на него?
Хозяин думал, что я и впрямь явилась в ресторан нарочно, чтобы дождаться мужа. Но я не стала разуверять его и сказала:
— Ну конечно…
Жизнь моя изменилась — она стала радостнее, светлее. На другой день я зашла в парикмахерскую, сделала прическу, купила духи, пудру и помаду. Я привела в порядок кимоно, а хозяйка подарила мне две пары белых носков. Казалось, все пошло на лад.
Утром, позавтракав, я сажала ребенка на спину, брала с собой коробку с завтраком и отправлялась на работу. Наступили горячие дни канун Нового года. Посетители прозвали меня Саттян — маленькая счастливица, и эта Саттян целый день как угорелая носилась то туда, то сюда, так что к вечеру у нее голова шла кругом. Не проходило двух, самое большее трех дней, чтобы в ресторане не появился муж. Он пил, а я расплачивалась. Иногда он не показывался несколько дней, а иногда заглядывал поздно вечером и тихо спрашивал:
— Поедем домой?
Я с радостью соглашалась и спешила вместе с ним.
— Ты знаешь, — говорила я ему по дороге, — я теперь очень счастлива! И почему я не догадалась поступить так с самого начала?
— Женщины не знают, что такое счастье и несчастье.
— Ты думаешь? Впрочем, наверно, ты прав. А мужчины?
— У мужчин бывает только несчастье. Они всегда борются со страхом.
— Я тебя не понимаю, но все равно мне хорошо. И какие чудесные люди хозяева ресторана!
— Дураки! Деревенщина! И жадные, как шакалы. Сперва споили меня, а теперь еще хотят на мне заработать!
— В этом нет ничего странного! Ведь они торговцы! К тому же ты, кажется, с его женой был близок?
— Это было давно. А что, он разве знает?