Компания излишне активных лесничих разразилась хохотом. Продолжая перемалывать косточки Святогору и Цмоку, ребята не спеша подходили к пункту назначения. Бензин в канистрах негромко бултыхался.

Солнце уже зашло, но на улице пока царили сумерки. По мере продвижения лесничих становилось всё темнее. Когда они наконец пришли к лесопилке на небо выползла убывающая луна.

— Вы уверены, что здесь нет никакой охраны? — с опаской спросила Пахта.

— Тут никогда не было охраны. С чего бы ей сегодня появиться? Цмок слишком самоуверен для подобного, — заверил подругу Ступач.

Туросик подошёл ко входной двери, поставил на землю канистры и достал из кармана отмычку. Наклонившись над замком, лесничий начал ковыряться в нём. Спустя пару минут он понял, что что-то не так. Выпрямившись, Туросик взялся за ручку и повернул её. Дверь спокойно открылась.

— Видимо, Цмок настолько самоуверен, что теперь даже не закрывает свою лесопилку, — прокомментировал Туросик.

— Ха-ха-ха, вот это ему и выйдет боком, — пошутила Свида.

— Подождите, — жестом остановил друзей Туросик и прислушался к темноте, господствующей в заготовительном цеху. — Всё нормально. Похоже, Цмок действительно забыл запереть дверь.

— Нельзя же так беспечно относиться к своей собственности, — пожурил Цмока Ступач.

Четвёрка взорвалась очередным приступом смеха. Оказавшись внутри, Туросик включил свет и начал раздавать команды:

— Давайте для начала откроем эти ворота. Нам нужен приток свежего воздуха. А после расходитесь и начинайте разливать бензин. Лейте побольше, но не забудьте оставить и для второго цеха.

— Есть! — хором ответили остальные лесничие.

Ступач снял засов с ворот и при помощи Туросика раскрыл их. Девушки же направились вглубь цеха, держа в руках по одной канистре, оставив вторые на земле у входа. Закончив с воротами, парни тоже принялись разливать горючее. С громким плеском бензин встречался с древесиной, которой здесь было в избытке. Дерево быстро начинало впитывать в себя горючее, призванное обратить его в пепел. Иногда канистры ударялись о пилы, разнося по цеху гулкое “Бом”.

— Нам нужно было давно это сделать, — начала говорить Свида. — Несмотря на тяжесть канистры, я чувствую такое облегчение, словно у меня гора, нет, две горы с плеч свалились.

— Рано ещё, Свида, — урезонил девушку Туросик, будучи в группе самым ответственным. — Вот закончим дело и убережём окружающие лесопилку деревья от огня, чтобы пожар не распространился на весь лес, тогда-то и поговорим об облегчении.

— Хватит уже. Облегчение то, облегчение сё, — пожаловался Ступач. — Мне и так в туалет охота, так вы ещё своими разговорами положение усугубляете.

Остальные снова громко рассмеялись. Но их смех прервал незнакомый голос, от которого веяло неприкрытой угрозой.

— Так, так, так. По какому поводу вечеринка?

Четвёрка лесничих замерла и обернулась на голос. В открытые ворота вошли трое, одетые в чёрное. У двоих, что шли поодаль и по бокам от говорившего, в руках было оружие. Правый двумя руками держал помповый дробовик, у левого в обеих руках было по пистолету. Вошедший чесал висок пистолетом, который был в правой руке. Говоривший же, который явно был лидером троицы, обе руки держал в карманах брюк.

Пахта, которая находилась от опасной троицы дальше всех, запаниковала и выронила полупустую канистру. Ужас, что она испытала, был такой силы, что у неё заложило уши, она потеряла дар речи и вообще перестала следить за происходящим. Голову ей начали заполнять различные нехорошие мысли. “Откуда? Откуда они здесь появились? Ведь Ступач сказал, что здесь нет охраны. Соврал? Нет-нет-нет, просто они все отнеслись к делу спустя рукава. А ведь я не хотела этого делать! Снова позволила себя уговорить, позволила втянуть себя в неприятности! Что же теперь делать? Что делать? Нужно бежать. Но остальные… Хотя сами виноваты. Как и я… А-а-а! Что это? Откуда у этих троих появились вторые головы? Нет, это невозможно. Ох, похоже у меня галлюцинации. Но почему тогда у ребят по одной голове осталось? Стоп, сейчас это не важно! Может, попробовать прорваться силой? Вероятность того, что это обычные люди, очень высока. Но они довольно уверены в себе. Да и оружие у них есть. Что же делать?”

— А-а-а! — яростный крик Туросика, бросившегося на вошедшую троицу, вернул Пахту к реальности. Его прервал громкий выстрел. Мгновенно осознав происходящее, девушка пронзительно закричала. До того, как два тяжёлых тычка в грудь сбили её на землю, Пахта сквозь выстрелы и крики смогла уловить две фразы: “Заткни её!” и “Не стреляй, взорвётся же!”

Лёжа на полу, задыхаясь из-за пробитых лёгких и истекая кровью, Пахта слушала, как её друзья умирают. Всё закончилось быстро. Грохот выстрелов быстро оборвался. Следующее, что услышала Пахта, это тихие, удаляющиеся голоса:

— А с четвёртой что?

— Да подохла уже.

— Может, пойти проверить?

— Что она сделает-то?

— Нет, сходи проверь! Мы подождём на улице. Я пока подумаю, как об этом сообщить боссу.

— Ла-а-адно, — последняя фраза прозвучала громче и ближе остальных.

Поняв, что сейчас говорили про неё и что один из убийц идёт сюда добить её, Пахта начала шарить по карманам. Нащупав зажигалку, девушка поползла к лежащей рядом канистре. Нужно было действовать быстро, пока она была вне видимости убийцы. Добравшись до канистры, Пахта с трудом поставила её в вертикальное положение, потратив на это оставшиеся силы. Зажав в руке зажигалку, девушка упала на канистру, сев спиной к приближающемуся человеку. Каждый его шаг звучал всё ближе и ближе. Оказавшись рядом с девушкой, он остановился.

— Хм, какая интересная поза.

Убийца обошёл Пахту и присел перед ней на корточки.

— Эй, есть кто на борту? — спросил он, заглядывая девушке в лицо.

Пахта резко распахнула глаза, зажгла огонь на зажигалке и, бросив её в канистру, произнесла:

— Я так просто не сдамся!

— Чт?.. — взрыв поглотил удивлённый возглас убийцы.

5

В серебристом опеле, припаркованном на импровизированной парковке напротив лесопилки, сидели трое богов. Находились они там не просто так — в их обязанности входило обеспечение сохранности лесопилки. Иными словами, сегодня они исполняли роль сторожей. Хотя обычно их работа не была такой однообразной и скучной.

— Сколько нам тут торчать? — спросил сидящий на месте водителя Поровит.

— До тех пор, пока завтра утром лесопилка не откроется, как и обычно, — ответил сидящий рядом Яровит.

На заднем сиденье расположился третий член команды, Ругевит, который играл в какой-то слэшер на приставке. Все трое были “второсортными” богами войны. В нынешнее мирное время им особо нечем было заняться. Они продержались довольно долго, прежде чем жажда битв и крови вновь не дала о себе знать. Теперь, когда в мире появилось много новых видов оружия, им хотелось попробовать новые виды убийств. Ну а проще всего этим заняться, обратившись к организованной преступности. Так эта троица и нанялась к Цмоку, который рыльце своё грязным пушком давно измазал.

Отличительной особенностью трёх богов было то, что для увеличения своих боевых способностей они могут отращивать дополнительные головы. У Яровита всего было три головы, у Поровита — пять, а у Ругевита — целых семь. Но эта особенность также имела и отрицательное влияние на её обладателей. Когда они высвобождали дополнительные головы уровень их интеллекта снижался соответственно. Проще говоря, они тупели. И чем больше голов появлялось, тем меньше становились их умственные способности. Во время сражений троица богов превращалась в бездумные машины убийств. Потеря интеллекта компенсировалась увеличенной силой, реакцией и инстинктами. Они проносились по полю боя словно вырвавшиеся на свободу дикие звери.

К несчастью для них дело не ограничивалось временным ослаблением интеллекта: чем чаще боги использовали свою способность, тем сложнее им было вернуться в нормальное состояние после. В результате, Ругевит, который при каждом удобном случае высвобождал все семь голов, был самым сильным бойцом в троице, но и самым тупым. После множества частых трансформаций его организм перестал возвращать сознание в норму, чтобы сократить время адаптации. Теперь, даже когда у Ругевита была одна голова, его интеллект оставался на низком уровне. Можно сказать, что он превратился в большого, но жестокого ребёнка.