— Я ведь говорила уже. Развеяться тебе надо, — сказала Кострома тоном, каким обычно родители разговаривают с детьми, когда делают с ними уроки. — Вот и буду развеивать тебя.
Если Кострома себе что-то в голову вбила, то переубедить её было крайне сложно. Обреченный на изматывающий остаток дня, Ярило пошёл в свою комнату переодеваться.
Восемь часов спустя Ярило и Кострома подходили к лесопилке. На часах было уже за девять, и на улице заметно потемнело. Ярило удивлялся самому себе, как он может идти через лес, после того, как Кострома таскала его полдня за собой. Стараясь всячески подбодрить Ярилу, девушка устроила пикник в центральном парке, но поближе к площади, на которой утром сражался Святовит; затащила его в кинотеатр, а также не забыла про парк развлечений. По какой-то, одной Костроме ведомой причине, перемещались они по городу пешком. Благо на лесопилку коллеги поехали на такси, правда, чтобы не привлечь лишнего внимания, высадились они у края леса. Оставшуюся часть пути они преодолели на своих двоих.
Кострома работает журналистом в той же газете, что и Ярило. И работала она там задолго до того, как он туда устроился. Ярило уже лет десять работал журналистом, но до сих пор Костроме в подметки не годился. Даже его писательский талант не помогал. Из-под пера этой странной девушки, в речи которой постоянно перемежались жаргонизмы и старые слова и изречения, каждый раз выходил маленький шедевр. Ярило был уверен, что живи она в Америке, то давно пулитцера взяла бы. Но Кострома продолжала работать в редакции "На крыле Гамаюна", в газете, которая носками ног пересекала линию, за которой находилась жёлтая пресса. Как-то Ярило спросил Кострому: почему она не перейдёт в другое издательство? На что девушка ответила в свойственной ей манере: "Тут гемора меньше".
Тем временем коллеги подошли к лесопилке. Она представляла собой деревянное здание, около десяти метров в высоту и двадцати пяти в длину. В неё можно было попасть или через большие транспортные ворота, или через небольшую дверь рядом. Оба входа были закрыты. Ни в одном из маленьких окошек света видно не было, что означало, что лесопилка пуста, и работа там закончена. Недалеко от входа был припаркован серебристый Опель, но поскольку он был пуст, журналисты его проигнорировали и подошли ко входу в лесопилку.
— Ну и как ты собираешься туда пробраться? — спросил Ярило, подергав дверную ручку.
— Как, как. При помощи шпильки разумеется, — обыденным тоном ответила Кострома. — Я ведь всё-таки девушка.
— Ага, только нормальные девушки шпильки иначе используют.
Кострома достала из кармана тонкую заколку для волос и, немного присев, начала ковырять замок. Через полминуты дверь была открыта.
— Быстро ты, — восхищением сказал Ярило.
— Так ведь не впервой на закрытые объекты пробираюсь.
Коллеги вошли в здание. Они достали фонарики, поскольку света, пробивающегося через узкие окна, которые к тому же находились довольно высоко, было не достаточно. Включив фонарики, журналисты осмотрелись. Они оказались в большом помещении, занимавшем две трети всего здания. В нём в три ряда стояли пиломашины, рядом с которыми лежали и необработанные брёвна, и напиленные доски. В воздухе стоял приятный запах свежей древесины.
— Что дальше? — спросил Ярило.
— Нужно найти кабинет Цмока. Если где и будут нужные нам документы, то только там.
Лучом фонарика Кострома высветила на стене слева ещё одну дверь. Она была не заперта, поэтому коллеги без проблем прошли в соседнее помещение, которое служило сборным цехом. В погоне за прибылью Цмок организовал на лесопилке дополнительный цех, в котором собирали мебель: от табуретов до стенок и кухонь. Поэтому помещение в основном занимали сборные столы, на которых лежали разные ручные инструменты. В противоположных углах у дальней стены были ещё две огороженные комнаты, высотой метра три. Одна была побольше и служила, видимо, раздевалкой для рабочих. Ну а вторая оказалась пунктом назначения журналистов. Дверь в кабинет Цмока оказалась заперта. Ярило взял фонарик у Костромы и посветил на замок, чтобы девушка смогла взломать его. Замок тихо щелкнул, но Яриле из-за стоявшей в цеху тишины этот щелчок показался раскатом грома.
Журналисты вошли в кабинет. Стол с компьютером в глубине комнаты, пара стульев, шкаф у дальней стены, несколько тумбочек и шкафчиков рядом с дверью и какие-то сертификаты и дипломы в рамках на стене — вот и всё убранство комнаты.
— Что ищем?
— Не знаю. Бумаги, — неопределенно ответила Кострома. — Что-нибудь, что связано с землями под вырубку. Если будут какие закрытые шуфлядки — зови.
Кострома направилась к столу, а Ярило занялся шкафчиками. Через 15 минут безрезультативных поисков Ярило тяжело вздохнул и повернулся к Костроме:
— Ты уверена, что здесь вообще что-то должно быть? Источник твой надёжный?
— Ну, не совсем, — оторвалась от бумаг Кострома. — Но всё выглядело так убедительно. Грех было не попытаться поискать.
— Ясно, — Ярило задвинул ящик шкафчика на место. — Давай выбираться.
— Да, ты прав, — Кострома собрала бумаги и положила их в папку. — Странно, по инфе, что я получила, тут стопуд должно было что-то быть. Хоть…
— Ш-ш-ш, — перебил девушку Ярило.
— Не шикай на меня! — возмутились Кострома.
— Тихо! — шёпотом приказал Ярило. — Слушай.
Кострома прислушалась. Сперва она ничего не замечала и собиралась уже отругать Ярилу, но тот приложил палец к губам, поэтому девушка продолжила слушать. И скоро она уловила приглушённые голоса, доносившиеся с улицы. Сколько было собеседников, определить было невозможно, да и слов было не разобрать, но кампания та явно была весёлая и оживленная: говорили они громко, а иногда речь прерывалась задорным смехом.
— Может, просто молодняк на прогулку вышел? — предположила Кострома.
— Так далеко от города? — с сомнением переспросил Ярило.
— Всё может быть.
— Возможно, но лучше, чтобы нас здесь не видели, — с этими словами Ярило выкрутил яркость фонарика на минимум, хоть журналистов никак нельзя было заметить в кабинете. Кострома последовала его примеру.
На улице голоса окрасились нотками удивления, после чего последовал новый взрыв смеха. Спустя минуту послышался громкий скрип: видимо, эта кампания открыла транспортные ворота. Ярило и Кострома беспокойно переглянулись. Ярило тихо подошёл к двери, выключил фонарик и, приоткрыв дверь, начал вглядываться в темноту. Но весёлая кампания решила ограничиться основным цехом, поскольку во второй никто не входил.
Разговоров целиком по-прежнему не было слышно, лишь некоторые слова и обрывки фраз. Некоторые голоса звучали тише остальных, судя по всему, кампания разбрелась по цеху. Так продолжалось несколько минут. Что пришедшие люди делали в соседнем помещении было непонятно: иногда доносились тихие всплески, будто разливали какую-то жидкость, пару раз были слышны глухие удары. Вдруг весёлая речь и возгласы стихли. Журналисты в своём укрытии услышали новый негромкий, несущий в себе угрозу голос. К происходящему за стеной присоединились новые лица, и настроены они были определённо враждебно.
После того, что произошло следом, обычно бесстрашная Кострома крепко ухватилась за руку Ярилы. В соседнем цеху раздались крики, то ли от страха, то ли в приступе ярости, а, может, и те, и другие. Ответом на них послужили выстрелы. После минуты наводящих страх шума и возни, всё резко затихло.
— Пойду посмотрю, что там, — прошептал Ярило.
— Не надо, — жалобно попросила Кострома. В уголках её глаз застыли слёзы. Такой девушку Ярило никогда прежде не видел.
— Я только послушаю, — Ярило попытался убедить Кострому, чтобы она его отпустила. — Нам нужно при первой же возможности бежать отсюда.
— Тогда я с тобой.
— Хорошо, — нехотя согласился Ярило.
Коллеги медленно начали двигаться к выходу. Поскольку фонарики они выключили, то передвигались медленно, чуть ли не на ощупь. Когда они были в центре цеха, то услышали взрыв. Ярило схватил руку девушки и ускорился. Добравшись до стены, Ярило начал ощупывать её в поисках двери. Стена почему-то была очень тёплой. Во время поисков Ярило также прислушивался к происходящему за стеной. Там было тихо, больше никаких голосов, лишь какой-то рокот. Пока журналисты добирались до двери, рокот нарастал, а стена становилась всё теплее и теплее.
