Стук стал громче и послышался рев:

  - Открывайте и выломаем дверь.

  Женщина подбежала и повернули щеколду. В хату вломилось несколько человек в серых шинелях.

  Владимир невольно подался. Он ощутил вполне естественный страх миллиардера перед милицией.

  Вперед вышел человек с петлицами комроты и проревел:

  - Павлуша Вьюнов тут имеется!

  Женщина, отступив и побледнев ответила:

  - Да, это мой сын!

  Глава ответил:

  - Он арестован по обвинению в антисоветской деятельности и будет взят под стражу немедленно!

  Женщина про булькала:

  - Он совсем ребенок, ему всего лишь двенадцать!

  Офицер кивнул:

  - Как раз самый возраст для уголовной ответственности! Мы его забираем!

  Владимир или Вовка вздрогнул. Ему очень хотелось броситься бежать. Но он помнил уговор с демиургом. Его ждет тюрьма? Владимир, разумеется, не раз мог в прошлой жизни загреметь за решетку, но все обходилось. А сейчас ему, разумеется, было даже интересно.

  К нему подошли для милиционера. И провели:

  - Руки!

  Вовка со вздохом протянул свои детские лапки. На них защелкнулись специальные наручники для детей. В советские времена полно беспризорников. И для них сделали специальные браслеты. Вовка-Павлик ощутил на детских запястьях холод металла. Милиционер толкнул мальчики в спину и прошипел:

  - Иди сорванец, тебя ждет небо в клеточку и друзья в полосочку.

  Мальчик и бывший миллиардер двинулся вместе с милиционерами. Они были непохожи на полицейских России двадцать первого века. У тех форма черная, а советской милиции двадцатых годов белая. Возникает ассоциация с врачами. Но милиционер может быть и есть врач лечит от болезни такой как преступность. Но в данном случае, память подсказывает что Павлик ни в чем не виноват. Но ведь на дворе 1926 год, и времена жесткого правления коммунистов-большевиков, когда с детьми не церемонились.

  Пусть даже пока царит НЭП.

  Павлушу посадили в телегу на коне. Понятно, что бензин тратить, чтобы доставить пацана лет двенадцати в кутузку никто не будет. Телега, впрочем, специальная, для перевозки беспризорников. В ней есть специальный крючок для цепочки, и к ней присоединили наручники. Теперь с повозки не подскочишь и не убежишь. Извозчик подхлестнул пару коней плеткой. И они подскакали. В двадцатые годы автомобили еще были роскошью. Ночной, весенний воздух Украины был свежим, и приятным. Пахло уже начавшей прорастать травой.

  Тут весна наступает пораньше, и приятно. Павлик-Вовка не понятно кто он на самом деле, чувствовал энергию юного, пусть даже и детского тела. И ему было весело. Несмотря на то, что милиционеры везли его в тюрьму. А радости это сулило мало. Даже в двадцать первом века в СИЗО условия далеко не санаторские, а тут двадцатые годы советских времен.

  Вовка-Павел поднял глаза к небу. Ночь была такая ясная и столько звезд. В восемьдесят лет миллиардер видел уже неважно, даже в контактных линзах. А тут его зрение стало таким удивительно острым, лучше даже, чем у простого, молодого человека. И ты видишь разом даже самые мелкие звезды. И их разом десятки тысяч - что здорово.

  Вовка-Павлик любовался небом и вдыхал травы. Он и не заметил, как въехала телега в город. И вот они остановились возле высокого забора.

  Это была городская тюрьма, построенная еще в царские времена.

  Вовку-Павлика отстегнули от телеги, велели встать и повели в через ворота.

  У входа милиционер предъявил документы и сообщил:

  - Еще одного малолетнего убийцу ведем!

  Мальчик провели вовнутрь его тянул за собой милиционер. Затем его они по ступенькам вскарабкались в само здание. Тут были всюду решетки и дверные проемы. Несмотря на поздний час канцелярия работа.

  Милиционер сообщил:

  - Вот привели преступника! Нужно смотреть чтобы не сбежал!

  Вовку-Павлика вывели на свет. Глава канцелярии задал дежурные вопросы:

  - Имя, фамилия, отчество, дата рождения.

  Затем с неудовольствием заметил услышав дату 1 августа 1914 года, это сказал Вовка по старой памяти Павлуши.

  - Ему еще нет двенадцати! И живые родители!

  Милиционер приказал:

  - Запиши на 1 апреля 1914 года, как раз можно будет посадить как уголовника. Нам отпускать убийц ни к чему!

  Тот не стал спорить. Павлика-Вовку еще несколько раз спросили на счет родителей. И повели в комнату обыска.

  Там мальчишку встретили две женщины в белых халатах. Они надели довольно грубые перчатки и брызнули на них спирта.

  Последовал приказ:

  - Раздевайся!

  Вовка-Павлик вздохнул. Обычная процедура в тюрьме - шмон. Без этого не обойтись. Но все же как-то неприятно, когда шмонают детей и неестественно. Впрочем, еще когда тебя обвиняют в убийстве, а не просто в краже.

  Вовка сняли с себя свитер, рубашку, штаны, майку, сапожки, носки и остался в одних лишь трусах. Женщины внимательно щупали всю одежду, проверяли каждый шов и сгиб.