Но не о том был их разговор. Дела серьёзные волновали друзей.

– Рон, у меня не самое приятное известие, – произнёс Власт.

– Что на этот раз? Неужели на твоей территории? – нахмурился Чёрный. Странные убийства вроде бы прекратились. С тех самых времён, как Рон лично поймал немого морянина. Но то и дело какие-то происшествия происходили на территории княжества. Конечно, там, где есть жизнь, всегда что-то да случается. Но отчего-то некоторые из случаев грозили бедой или убийствами, другие же бедствиями нескольким княжествам. Не факт, что полицейские или старосты деревень и вовсе поставили в известность князя. Подумаешь, умер старик в лесу. Да мало ли у кого плохо с сердцем стало, всё-таки не младенец. Но только закрывать глаза на происшествия было нельзя.

– На моей. Убита старуха, верёвкой рыбацкой. Такие плетут у тебя под боком.

– А ты откуда знаешь, что у меня они плетёные? Да под боком? – Змей прищурился, с усмешкой взирая на друга.

– Прошлым летом приплыл к тебе на своём новом корабле, помнишь? Тогда у меня один умник утопил добротную верёвку прямо у белых скал, что невдалеке от вашего причала. Я пошутил, мол, ныряй, раз руки не тем концом вставлены. А он нырнул, да пропал. Я думал все, утоп. А потом оказалось, что тот под водой проплыл, вынырнул, обогнув эту самую белую скалу. Добежал до ближайшей деревни, купил там верёвку, да не какую-то, а ничуть не хуже. И вернулся, но уже посуху. Видать из ваших, из местных, мой морянин. Так старуха придушена аккурат такой верёвкой, просто копия. Такая вот петрушка, – добавил Власт. – А ты ничего нового не узнал?

– Есть у меня человек, да не один, – произнёс Рональд, высматривая среди веселящихся свою милую Рыську, – прислуживают они Орму. Я засылал им весточку, но тишина полная. Ни слуху, ни духу об этих проделках. Хотя чует моё сердце, без островных морян здесь не обошлось. А без веских доказательств нынче не попрешь, крепко мы связаны договорами, сам знаешь.

Рональд не видел реальных подтверждений, но косвенные факты были на лицо. Если подумать, то многим была выгодна вражда Чёрных и Видаров, начиная от племени островных морян и заканчивая самим императором Белогории.  Радомир Видар пользовался уважением далеко за пределами своего княжества. Вся империя произносила имя грозного князя с придыханием. У Совета оборотней он пользовался безграничным уважением. Даже  молодняк любого вида был согласен с князем рысей, пробившим когда-то возможность пользования оружием для оборотней. И ведь прав был Радомир! Отчего люди стреляли, а оборотни не могли? Но старший из Видаров слишком мудрый, чтобы лезть вперёд императора. Вот и Чёрные посматривали на него, да мотали на ус, делая свои выводы. А они неутешительны. Конкретных претензий морянам со Скалистых островов предъявить не могли, однако и конкретного другого врага тоже не находилось.

***

Ольга Видар

То, что произошло сегодня между нами, пьянило кровь. А та в свою очередь поднимала во мне чувства неведомые ранее. И ведь я практически не пила вина! Зачем мне это, если поцелуи Рональда сводили с ума, а его объятия, ласковые слова, заставляли желать повторения.

Но что он задумал? Я понимала, что Змей хотел сказать о чем-то важном, но о чём именно? Окрылённая собственными чувствами и помыслами, я пообщалась с мамой, с сестрёнкой, а потом на минутку направилась к себе. Мне хотелось посмотреться в зеркало, поправить причёску. А ещё ненароком встретить его, любимого оборотня.

Но выглянув одно из окон просторных коридоров, я увидела Рона вместе с моими братцами. Судя по сосредоточенным лицам мужчин, обсуждалось что-то очень важное, словно беда стоит за воротами. Но нет, об этом я ничего не слышала и надеюсь, что это все мои домыслы.

Кровь бурлила и пела, толкая на разные безумства. Я влетела в собственную комнату, упала на кровать и широко раскинула руки. Воспоминания о жарких поцелуях, даримых мне Роном, заставляли краснеть. А словечки, что он произносил, то и дело возникали у меня в голове, и хотелось летать, парить от тех чувств, что теснились в моей груди. Любила ли я мужчину в тот момент? Безусловно, любила. Всей своей душой, каждой клеточкой организма. И не было девушки счастливее меня.

И тут мне захотелось сделать что-то такое, на грани приятного и хулиганства. Спрыгнуть с крыши сараев или конюшни – нынче это точно не моё. Но что-то такое непременно хотелось совершить, дабы удивить и сделать приятное ЕМУ. Мой взгляд упал на стопку работ, привезённых мной из Тарсмании. И среди них портрет самого Рональда, такой, каким я его видела, воспроизводя по памяти. Надо сказать, различий практически не было. Ну, разве что выражение лица не такое мечтательное, каким я его видела сегодня.

Быстро поднявшись, я подскочила к зеркалу, чтобы увидеть там себя, счастливую с горящими глазами. Рассмеявшись собственной дерзости, я достала из кармана чёрный кожаный шнурок, которым были связаны волосы Рональда. Он не обратил внимания на то, как я подняла его около беседки. Мне захотелось повязать этот шнурок в свои волосы, что я и сделала, подвязав им свои волнистые локоны. Каждая влюблённая женщина стремится прикоснуться к вещам своего избранника, даже надеть их. И мне подобное не чуждо.

Приведя себя в порядок, я подхватила свой рисунок и направилась в сторону комнат, которые всегда занимал Рональд. И пока шла, всё время прислушивалась, словно я шла не для того, чтобы сделать сюрприз, а похулиганить, как в детстве. Подойдя к заветной комнате оборотня, я постучалась, как полагается. Всё-таки врываться без стука как-то неприлично, даже к любимому. Но, как я и предполагала, мне никто не ответил. И довольная собой, я вошла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Неуловимый запах дороги и так любимого мной мужчины незримо опоясал комнату, и я позволила себе замереть, вдыхая такой нужный мне аромат. Рональд Чёрный заполнил собой моё сердце, влился в душу и нет ему пути назад, я это точно чувствую.

Не в силах сопротивляться искушению, я положила свою работу на кровать и присела около вещевого мешка Рона. Запах усилился, и улыбка сама собой расплылась на моем лице. Чувствуя, что ещё немного, и захохочу, я обхватила руками мешок и уткнулась в него лицом. Наслаждение! Рональд и ещё раз он! Даже будучи человеком, я очень хорошо чувствую его запах и это явно неспроста.

Вдруг…что-то неуловимое ударило в нос, словно пролетела бабочка, размахивающая ванильными крылышками.

И я, словно ненормальная, уставилась на мешок своего оборотня, глотая воздух, как рыба, выброшенная на берег.

Никогда! Ещё никогда я не имела столь сильного искушения порыться в чужих вещах. Это гадко и низко, а ещё мерзко! И всегда осуждала тех, кто так делал, не понимала их.

Но этот запах, как валерьяна, сводящая с ума котов. И дело вовсе не в отсутствии воли и желании попробовать на вкус или ткнуться носом, нет. Тут совсем другое. Я все ещё сомневалась под напором собственных принципов и совести, а руки действовали, развязывая завязки мешка…

Небольшой аккуратный белый свёрток попался на глаза сразу, и я поморщилась, поднося его к лицу. И всё же, превозмогая брезгливость, я раскрыла его, уже не думая, что подумает обо мне Рон, если прямо сейчас войдёт в свою комнату.

Да я вообще ни о чём таком не думала, особенно когда увидела, что за тряпка оказалась у меня в руках. И ни к чему зажигать рыси свечи, кошачье зрение не подвело меня и в этот раз. И не тряпка это вовсе, а белый платок, расшитый милующимися лебедями. Красивая работа, старательная. Словно кто-то вложил в неё душу.

 И ни к чему лукавить перед собой и искать ненужные слова. Запах Далии сам собой всплыл в моей памяти, это он смеялся надо мной и звал порыться в вещах оборотня. Но и это ещё не все. На платке, как насмешка, лежало небольшое кольцо, в которое была вдета чёрная лента с алым узором, сплетённая умелой мастерицей.  Окажись подобная красота, скажем, у Инночки, то смеялась бы я над подругой, говоря, что у неё точно есть жених и для него она старалась. Алый дарят только любимым и любящим. Ну а лебеди… о них уж очень хорошо рассказывала бабушка, так что повторения вовек не потребуется.