– Это я хрящ, это я тварь? Да ты что? – оскорбился сыщик, – Я же не дегенерат, а наоборот отличный парень! Я честен, я смел, у меня прекрасное чувство юмора! Да ты посмотри какие у меня мускулы!
И Лестрейд, согнув в локте свою худую руку, начал щупать бицепс.
– Да пошел ты! – сказал я, – С тобой пить все равно не буду. Выйди вон за дверь, постой там минуту, как я накачу, зайдешь.
Холмс в это время молча улыбался и ждал, чем все закончится. Лестрейд вскочил с кровати, едва не опрокинув стол, и встал в боксерскую стойку.
– Ты сам напросился. – прошептал он, – Сейчас я тебя урою!
Я встал с кровати, неторопливо обошел стол и встал со стороны окна, так, чтобы дверь в комнату оказалась за спиной Лестрейда. Сыщик все это время держался лицом ко мне.
Я посмотрел на дверь, улыбнулся и проговорил:
– Здравствуйте.
Лестрейд оглянулся и тут мой кулак от души поцеловал его в ухо. Сыщик нелепо взмахнул руками, что-то заорал и свалился на пол. Я не спеша приблизился к нему и, как оказалось, зря. Лестрейд, лежа, в отмах лягнул меня ногой и попал в колено. Падая, я зацепил головой наш инвалидный стол, который грохнулся прямо на Холмса. Тот от неожиданности не удержался на своем шатком табурете и вместе с ним рухнул на пол. Все наши бутылки и тарелки побились, вареные рожки и огурцы разлетелись по всей комнате, а хваленый салат из чеснока шлепнулся мне прямо на нос.
– Проклятье! – проревел я, поднимаясь на ноги и вытирая руками лицо.
Салат был чертовски острый: перченый и с уксусом. Меня прошибала слеза и я беспрерывно чихал.
«Все, Лестрейд, теперь ты труп! – подумал я, – Конец тебе, уродливый плащ!»
Но это уже начинается совсем другая история.
Медовый король или фактор Мориарти.
В тот холодный ноябрьский вечер, когда зима уже заглядывает в город и Лондон окутан этим промозглым мерзким туманом, мы с моим другом Шерлоком Холмсом сидели в уютных креслах нашей уютной квартиры на Бейкер-стрит 221 Б. Миссис Хадсон неслышно внесла в комнату поднос с превосходным хересом, я наполнил два бокала, протянул один Холмсу и уселся на диван, стоящий в гостиной. Тихо потрескивал огонь в камине и его тепло приятно согревало мои озябшие ноги (я недавно вернулся от пациента).
– Ватсон, – нарушил молчание Шерлок, – вы, значит, замерзли!
– Но черт возьми! – я едва не выронил бокал, – Как, каким образом…
Холмс усмехнулся и его позолоченные зубы сверкнули в полумраке.
– Друг мой, прошу вас объяснитесь! Каким непостижимым образом вы догадались, что мне холодно?
Шерлок молчал и только его лукавый взгляд выдавал, что он забавляется моим недоумением.
– Скажите же наконец, не томите! – не унимался я, – Мне не уснуть не разгадав этой тайны!
– Это элементарно, Ватсон! – польщенный Холмс наконец смилостивился, – Если я вижу перед собой человека, который сидит на диване в пальто и не снимая перчаток, при этом старательно вытягивая промокшие ноги в сторону камина, то я смело могу предположить, что он продрог. Ведь на улице такая мерзкая погода.
– Вот это да! – пробормотал я потрясенно, – Вот это наблюдательность! Мне бы никогда в голову не пришло так сопоставить очевидные факты!
– А, ерунда все это, – отмахнулся Холмс, покраснев, – элементарная дедукция. Мне просто необходимо немного размяться в эти скучные вечера, когда жизнь в Лондоне почти замирает и даже преступники словно впадают в спячку. Представляете, Ватсон, за три недели не произошло ни одного убийства, ограбления, кражи, даже не было ни одного мошенничества! Можно подумать, что все преступники перевелись.
– Так это ж замечательно! – воскликнул я, – Как вы можете, Холмс, сожалеть об этом?
– То есть как это не сожалеть? – удивился Шерлок, – Что с вами, Ватсон? Ведь я же сыщик. Мое дело ловить преступников, а если не будет преступлений, то кому я буду нужен? Ну кому, скажите? Кроме того, раскрывать преступления – это моя работа, мой хлеб, мне за это платят. А не будет работы, не будет и денег, а значит хлеба, и я, как последняя скотина, подохну от голода где-нибудь под забором.
Он всхлипнул и опустил голову.
– Ну что вы, Холмс! – я попытался его успокоить, – Почему обязательно скотина?
– А кто тогда? – со слезами на глазах, но с надеждой в голосе спросил Шерлок.
– Ну, не знаю, – я растерялся и развел руками, – ну, не скотина, а хотя бы скот.
– Мне что, придется уехать в Суссэкс, разводить пчел и продавать мед? – Холмс заскрипел зубами, – Мой брат Майкрофт уже предлагал мне это. Но я не хочу в деревню! Не желаю! Я не фермер! Я городской, понятно!
– Конечно, понятно, – подхватил я, – Куда же нам без вас. Ведь профессор Мориарти только и ждет когда вы осядете на земле. Тогда он живо покинет Рейхенбахский водопад и обоснуется в Вестминстере.
– Вот, вот, а я буду повязан на своих сотах! – Шерлок тяжко вздохнул и отвернулся к стене, рассматривая висевший на ней портрет королевы Виктории.
Всегда в самые трудные моменты он глядел на него и это ему, видимо, помогало. После минутного молчания он заговорил вновь:
– Майкрофт дал мне неделю сроку. Если по истечении этого времени мне не подвернется какое-нибудь дело, то придется ехать в деревню зарабатывать на пчелах.
– Не беспокойтесь, Холмс, я вас не брошу! Я и наш друг инспектор Лестрейд будем покупать ваш мед. Всем своим пациентам я буду рекомендовать вашу чудодейственную продукцию. Думаю, инспектор Лестрейд тоже разнесет слух о целебных свойствах вашего меда по всему Скотланд-Ярду. Товар будет пользоваться повышенным спросом. От клиентов отбою не будет. Уверяю вас, это дело стоящее! Очень прибыльный бизнес!
– Так то оно так, – Шерлок задумался, достал кисет с отменным индийским табаком и начал набивать свою трубку.
Он всегда делал это неторопливо, со вкусом, но сейчас, волнуясь, утратил то тщание, что выдает завзятого курильщика. Свою изящную сандалового дерева трубку он набил весьма небрежно и теперь долго раскуривал ее. Наконец Холмс откинулся в кресле и, выпустив изо рта огромное облако дыма, продолжил:
– Но вы, доктор, забываете о Мориарти. Вы же сами говорили, что эта лиса только и ждет моей отставки.
– Да и шут с ним! – я махнул рукой, скинул перчатки и в возбуждении начал расхаживать по комнате, – Пусть он хоть десять раз воскреснет, пусть обоснуется в Лондоне или где угодно! Пусть займется своим старым ремеслом, пусть творит что хочет – вам-то какое дело? Ведь вы будете мультимиллионером, крезом, столпом общества! Что вам какой-то Мориарти? Темная личность, преступный элемент. А вы? Вы – медовый король! Весь мир будет у ваших ног!
– Хмм, заманчиво, черт возьми! Правда, несколько неожиданно. Я как-то по другому себе все это представлял. Однако! – Холмс наконец-то улыбнулся и потер руки, – В ваших словах, доктор, безусловно есть рациональное зерно. Но будем последовательны. Отойдя от дел и став, как вы говорите, медовым королем, я престану представлять угрозу для Мориарти. Он же в свою очередь, наоборот, возродясь к деятельной жизни станет оказывать огромное влияние на преступный мир, который способен на корню загубить все наши коммерческие начинания. Поэтому для успешного воплощения нашего проекта в жизнь необходимо полностью исключить из него фактор Мориарти. А для этого я должен выяснить где скрывается правая рука профессора полковник Моран. Но на это нужно время, а его, как видите, у меня нет. Через неделю, если не подвернется какого-нибудь преступления, я буду вынужден уступить настояниям Майкрофта и, оставив свое ремесло, поселиться в деревне. Таков был уговор. А посему, друг мой, Холмс – сыщик уступает место Холмсу – пчеловоду.
– Неужели ничего нельзя придумать? – я представил какой шанс разбогатеть пропадает втуне и мгновенно покрылся испариной.
Я скинул пальто, расстегнул жакет и обратился к поникшему Холмсу:
– Послушайте, вам нужно встретиться с Майкрофтом и все ему объяснить. Я знаю вашего брата, он рассудительный человек. Он поймет. Или, если хотите, это сделаю я, как лицо незаинтересованное.
